Король в моем плену

– Разберите помост на время трапезы. Мой стол должен быть вровень с остальными, как и обычно…

– Но, ваше темнейшество, его величество… Как же можно… – всплеснул руками пожилой дворецкий.

– Ах вот в чем дело, – протянула я.

Как быстро Рейсвальд обрел среди моих людей непререкаемый авторитет. Ради него возвысили стол, за который я сажала приближенных людей. Чтобы угодить его величеству, пытались воспроизвести дворцовую обстановку, украшая доселе голый тронный зал.

Впрочем, меня ослушаться не смели. Уже через несколько минут столы стояли в обычном п-образном порядке. Я заняла место ровно посередине. Рядом со мной по привычке опустился Гийом, как обычно молчаливый, в идеально сидящем камзоле и с зализанными светлыми волосами. Поправил дужки очков и искоса посмотрел на меня.

Держи меня, Мать-волшебница, как же я могла забыть о Гийоме? Разорившийся баронет, попав в мой замок прошлой весной, он взял на себя обязательства учителя грамоты для детей и по совместительству моего личного массажиста.

Илстин говорил, что ведьмы и маги – всего лишь проводники магической силы, бурлящей в сердце планеты и не имеющей другого выхода, кроме как через нас. Как на трубах оседает ржавчина, магия задерживается в телах волшебников, особенно в волосах и в мышцах. Поэтому мы стрижемся ежедневно, к волосам относимся очень бережно. Охотников на них прорва – каждый старается урвать кулон с волосом мага. Умельцы настраивают подобные украшения на различные функции – от защиты хозяев до привлечения удачи.

С мышцами другое дело, тут необходим глубокий и интенсивный массаж каждый вечер, чтобы удалить остатки волшебства, иначе магия становится токсичной и травит своего владельца.

Может, поэтому после создания четырнадцати артефактов тело становится непригодным для магических потоков и бурлящая сила внутри ядра ищет другого кандидата?

У Гийома, несмотря на внешнюю хрупкость, были золотые руки. Я ложилась на стол вся изломанная болью в ноющем теле, подставлялась под властные движения его длинных сильных пальцев, постанывая и чуть не плача, пока золотистые всполохи порхали по коже, зато вставала разнеженная, розовая, полная сил.

– Рад видеть вас, темнейшая, – поздоровался Гийом аристократическим кивком. – Вы осветили своим присутствием этот серый осенний день.

Он не выражался образно – Гийом видел золотое сияние, окутавшее меня сплошным коконом и пробивавшееся протуберанцами вокруг глазниц. Уже несколько месяцев он впитывал остатки магии и мог похвастаться отменным здоровьем и недюжинной силой.

– Добрый вечер. – Под теплым взглядом Гийома стало совсем кисло.

– Я слышал, в замке новый гость? – осторожно спросил он, и у меня сжалось сердце.

Нас связывали сложные отношения… Гийом принимал как данность то, что в моей комнате порой оставались на ночь мужчины. Он никогда не претендовал на чувства или верность с моей стороны. Бывало, что массаж оканчивался в постели, тогда случившееся воспринималось баронетом как подарок судьбы, а когда у меня не было настроения, он спокойно желал мне приятных снов и покидал спальню. Сегодняшний вопрос, заданный словно невзначай, был озвучен потому, что Гийом очень надеялся на вечер в моей компании.

Он никогда не говорил об этом вслух, но надежду, сияющую в прозрачных голубых глазах, было трудно не заметить. Я частенько подумывала оборвать наши отношения, чтобы не причинять ему лишней боли, но каждый раз останавливалась. Решать за него не позволяло новоприобретенное кредо в этом мире. Смерть многое поставила на свои места – начерканная молодым врачом запись в карточке стоила мне жизни. С тех пор я слишком уважаю чужие границы.

На прямо заданный когда-то вопрос Гийом ответил, что встреча со мной – лучшее событие его жизни, каждое мгновение подле дочери Матери-волшебницы – украденное счастье. Он не смеет быть жадным. На том я и успокоилась…

…Пока не появился Рейсвальд.

Я словно почувствовала его присутствие за спиной. Король Айнура склонился в поклоне и произнес:

– Позвольте, пожалуйста, разъяснить неточность. В замке я на правах верного слуги ее темнейшества, а вовсе не гостя.

Гийом продолжил сидеть с каменным выражением лица, не высказывая удивления по поводу появления бывшего монарха.

– Все мы считаем за честь служить темной госпоже, – с нажимом произнес он.

– Позволите сидеть у ваших ног на время трапезы? Или же готов занять любое отведенное место, даже на коврике у порога, – не разгибая спины, в глубоком поклоне произнес Рейсвальд.

Я со вздохом указала на кресло подле трона с левой стороны. Гийом с неудовольствием проследил за тем, как его величество изящно устроился на мягком сиденье и оценивающим взглядом окинул стол.

Успели подать первое блюдо, каковым являлся полезный тыквенный суп. Мне довелось обедать у нескольких правителей Эйды, включая трапезу у самого Рейсвальда, и нынешний ужин не имел права называться обильным, не говоря уж об изысканности. Торговля пока не налажена, да и пограничные земли не отличаются стабильностью, необходимой для урожайного хозяйства. Что вырастили, то и появляется на столе. Все сыты, никто не жалуется.

Между тем обитатели замка расселись за столами. Прикатили огромную бочку с яблочным сидром, чуть забродившим и шипучим, подбросили поленьев в камин. Сразу стало шумно, весело и как-то уютно, а стылый зал с высокими потолками словно стал меньше.

Король вознес вместе со всеми молитву благодарности Матери-волшебнице и Пресвятому Отцу, затем с заметным удивлением услышал, как вдобавок к каноническим словам люди славили меня, желая долгой жизни и крепкого здоровья. К последнему я не имела никакого отношения, они сами словно почувствовали, чего я в глубине души больше всего хотела. После Рейсвальд с аппетитом приступил к еде, и как внимательно я ни разглядывала его, не смогла увидеть признаки недовольства – король ел плебейский суп с наслаждением.

Мне подали отдельное блюдо – запеченную рыбу с острым красным соусом и ярко-зеленой кинзой поверху. Сам повар, Массиро, вышел проверить, что все оформлено идеально.

– Недавно написал кузену и ради вас, госпожа, выпросил секретный рецепт эмира Сиддики – как готовить мирикскую рыбку. Она жгучая и чуть сладковатая, надеюсь, придется по вкусу.

– Благодарю, Массиро, твое искусство не знает границ.

– Мой дед говорил, приготовление рыбы – высший тест мастерства любого кулинара. Хотя, кроме морской живности, я весьма неплохо готовлю птицу или дичь.

– Спасибо, Массиро. Уверена, еще не скоро охладею к рыбе. Еще бы где-то достать шоколад…

– Никогда не слышал о таком лакомстве… Нужно написать племяннику в Торин или кузену в Мириккию. Весь мир перерою, но шакаладу достану для вас, темнейшая.

Рыба и вправду оказалась острой, до слез из глаз, до пожара в горле, до испарины на затылке. И невероятно вкусной, мягкой, ароматной, просто восхитительной. Запретный плод сладок, это я давно усвоила. Вкус рыбы сможет оценить сполна лишь тот, кто двадцать лет был его лишен. На Эйде от бывших аллергий не осталось и следа, и мне казалось – рыбы я не наемся до конца дней своих.