Король-ворон

Он посещал этот класс каждый квартал и не мог отделаться от мысли, что, возможно, существуют некие навыки, овладеть которыми не под силу даже Адаму Пэрришу.

– Где Пэрриш? – спросил Энгль.

– Да вот же он стоит, – ответил Гэнси.

– И как это я не ощутил веянье ледника, – поразился тот. – Как дела, чувак?

Это был риторический вопрос, отвечать на который следовало легкой улыбкой. Эти мальчишки были здесь ради Гэнси. Где Пэрриш? Там, куда за день не доберешься.

Когда-то давно такая динамика выбила бы Адама из колеи. Воспринималась бы как угроза. Но сейчас он был уверен в том, что является одним из двух любимцев Гэнси, поэтому просто сунул руки в карманы и молча шагал рядом с ребятами.

Внезапно Адам ощутил, как напрягся Гэнси. Другие еще смеялись и что-то выкрикивали, но выражение лица Гэнси вдруг стало задумчивым. Адам проследил за его взглядом до гигантских колонн, поддерживавших крышу Грубер-холла. На вершине лестницы между колоннами стоял директор Чайлд с книгой или чем-то похожим в руках. Это был сухонький человечек, которому явно были необходимы защитный крем от солнца и широкополая шляпа.

– Ну все, джентльмены! – провозгласил он. – Я слышал вас даже у себя в кабинете. Что это мы ведем себя как вороны? Вас ждут занятия.

Кулак легонько ударяется о кулак; кто-то кому-то взъерошил волосы, толкнул плечом. Мальчишки разошлись. Гэнси и Адам остались. Чайлд махнул Гэнси рукой, прежде чем снова исчезнуть за дверью Грубер-холла. Гэнси, казалось, рассердился, но в следующее мгновение его лицо снова ничего не выражало. Он зашагал в класс.

– И что это было? – спросил его Адам.

Гэнси притворился, что не слышит, пока они взбирались наверх по ступенькам, где только что стоял директор.

– Гэнси. Что это было?

– Что именно?

– Рука. Чайлд.

– Просто дружеский жест.

Миру свойственно было быть более приветливым с Гэнси, чем с Адамом, но на директора Чайлда это было непохоже.

– Скажи мне, что ничего не скажешь, но только не ври мне.

Гэнси нарочито долго заправлял рубашку в брюки и поправлял свитер, не глядя на Адама:

– Я не хочу ссориться.

Адам попытался угадать:

– Ронан.

Гэнси быстро поднял на него глаза и снова опустил их, разглядывая свой свитер.

– Не может быть, – произнес Адам. – Что… Нет. Ты не мог.

Он не знал, в чем именно он сейчас обвиняет Гэнси. Но ему было известно, чего Гэнси хочет для Ронана, как известны и методы, которыми Гэнси добивается желаемого.

– Я не хочу ссориться, – повторил Гэнси и потянулся к двери. Адам первым опустил на нее руку, блокируя проход: – Посмотри вокруг. Ты видишь Ронана? Ему плевать. Если ты и дальше будешь пихать все это ему в глотку, он никогда не испытает голод.

– Я не хочу ссориться.

Гэнси спасло жужжание в кармане; звонил его мобильник. Вообще-то, им не разрешалось отвечать на звонки, пока они были в школе, но он все равно вытащил телефон и повернул его экраном к Адаму, чтобы тот видел, кто звонит. Адаму в глаза бросились две вещи: во-первых, звонила мать Гэнси, а во-вторых – на экране было написано, что время сейчас 6:21, а это явно было не так.

Адам переменил позу и теперь не мешал Гэнси войти в здание, а просто придерживал дверь, словно сторожил вход. Гэнси поднес телефон к уху: – Алло? А, мама. Я в школе. Нет, выходной был вчера. Нет. Разумеется. Нет, но давай быстро.

Пока Гэнси говорил по телефону, Кэйбсуотер поманил Адама к себе, предлагая поддержать уставшее тело, и тот позволил – всего на минуту. В течение нескольких легких вздохов вокруг были только листья и вода, стволы и корни, камни и мох. Силовая линия гудела внутри, сливаясь с его пульсом, или наоборот. Адам чувствовал, что лес хочет что-то ему сказать, но не мог разобрать, что именно. После школы ему придется устроить сеанс ясновидения или найти время, чтобы съездить туда самому.

Гэнси закончил говорить и убрал телефон:

– Она хотела знать, как я смотрю на то, чтобы по-быстрому провести последнюю кампанию по сбору средств в студгородке на выходных. Не совпадет ли это с Днем ворона, и может ли Чайлд провести мероприятие. Я сказал, что… ну, ты слышал, что я сказал.

Вообще-то, Адам не слышал. Он слушал Кэйбсуотер. Более того, он все еще продолжал слушать, да так внимательно, что, когда лес внезапно качнулся, Адам качнулся вместе с ним. Он обессиленно схватился за дверную ручку, чтобы удержаться на ногах.

Энергетический гул внутри затих.

Адам едва успел подумать о том, что могло случиться и вернется ли энергия, когда силовая линия заговорила в нем снова. Где-то в глубине сознания распускались листья. Он выпустил дверную ручку.

– Что это было? – спросил Гэнси.

– Что именно? – Адам, переводя дыхание, почти точно скопировал тон друга, услышанный им ранее.

– Не будь такой задницей. Что случилось?

Случилось то, что кто-то только что сорвал с силовой линии гигантскую порцию энергии. Достаточно, чтобы даже Кэйбсуотер на мгновение задохнулся. Судя по незначительному опыту Адама, причин такого явления было не так уж много.

Пока энергетический поток медленно набирал прежнюю скорость, он ответил Гэнси:

– Кажется, я знаю, чем именно занят Ронан.

Глава 3

В то утро Ронан Линч проснулся рано, без будильника, с единственной мыслью в голове: домой домой домой.

Гэнси еще спал, крепко сжимая в руке телефон; его аккуратно сложенные очки лежали на матрасе чуть поодаль. Ронан спустился вниз по лестнице, прижав свою ручную ворону к груди и не давая ей каркать. Снаружи высокая трава плеснула росой на его сапоги, а вокруг колес угольно-черного «БМВ» курился туман. Небо над фабрикой Монмут было цвета грязного озера. Было холодно, но в горючем сердце Ронана бушевал пожар. Он сел в машину – окунулся в нее, ощутил ее как собственную кожу. Ночной воздух еще клубился под сиденьями, таился в дверных карманах. Ронана охватила дрожь, пока он привязывал ворону к защелке ремня безопасности на пассажирском сиденье. Не самая удобная привязь, но зато эффективная, чтобы птица не порхала по салону спортивного автомобиля. Чейнсо клюнула его, но не так сильно, как холодный воздух раннего утра.

– Не подашь мне куртку, ты, мелкая какашка? – сказал он вороне. Она поклевывала кнопки на дверце, не обращая на него внимания, поэтому за курткой он полез сам. Его форменный школьный пиджак, измятый до невозможности, валялся там же, рядом с языковой коробкой-загадкой, предметом из сна, переводившим на английский с нескольких языков, включая один выдуманный. Когда он попадет в школу снова? И попадет ли вообще? Он подумал, что мог бы официально бросить учебу завтра. На этой неделе. На следующей. Что его останавливало? Гэнси. Деклан. Память об отце.