Король Запада

– Я слышал об этих молитвах, но никогда не предавал им значения, – рассуждает вслух король, припоминая всё, что знает об этом. Да и слова из книги очень помогают. – Что, если это не просто вознесения благодарности, но ещё и способ связи с тем, кто, возможно, жив? Ни для кого не секрет, что маги живут долго, так почему бы самому первому из них не быть все ещё на этом свете?

Это имеет смысл. Паутина уже уже давным-давно окутала Материк, плёл её явно опытный паук, такой, что повидал много, умеет не меньше, а ещё обладает немалым упорством, харизмой и умением располагать людей к себе. Рааду уже давно известно, что Приходящих в их мире не счесть, он вычислял и казнил многих из них, но далеко не всех. Некоторые умело скрываются в тени, пытаясь выжить. Для начала ему придётся вклиниться в ряды тех, кто молится, может, именно так он сумеет связаться с Александром, ведь мужчине очень хочется посмотреть на своего оппонента. Только как это сделать, если ты узнаваем в лицо? В этом-то и состоит один из главных минусов после коронации – ты известен на всём Материке. Но магическая сила л’Валда из тех, что позволяет ему скрывать собственную личность, меняя до неузнаваемости облик, поэтому, думается ему, особых проблем, чтобы втереться в доверие других, не возникнет. Другой вопрос, какого двойника оставить после себя, чтобы он присмотрел и за делами в Академии, и в поместье клана? Ведь мужчине неизвестно, сколько он будет отсутствовать, не хотелось бы ему по возвращении найти лишь хаос и разруху.

Это должен быть мужчина, схожего с Раадом роста и внешности, а также с магическим потенциалом, равным как минимум преподавателю Академии. Он должен обладать знаниями в этикете дворцовом и ректорском, уметь произносить речи, улаживать конфликты. Вряд ли кандидатов много на ум придет, жаль, что кастинг нельзя устроить: правитель не хочет, чтобы информация об его исчезновении просочилась хоть куда-нибудь. Итак, кто? «Как ни странно, лучше всего подошел бы ль’Ву, не смотря даже на то, что он наг. Это легко скорректировать, применив зелья и заклинания, сразу же на двух ногах забегает. И, пусть он у меня теперь не на лучшем счету, однако, уверен, смог бы отлично изобразить. Плюс мы связаны кровью, тайн моих не выдаст, если сумеет их выведать, а это логично, раз станет подписывать все приходящие мне документы», — рассуждает Раад, понимая, что отбор закончился раньше, чем начался, ведь никого другого, кроме Даара, на своем месте не представляет. И пусть презирает его, уверен, что наг по крайней мере не станет вредить Академии, месту, что стало для него давным-давно домом.

Щелкает пальцами Ворону, обращая на себя внимание. Черная птица вытаскивает голову из-под крыла, каркает недовольно, прежде, чем ответить:

— Господин! Ночь на дворе, и я уже поохотился, какая такая работа не требует отлагательств до утра, что вы будите меня?

Ворон прав, у Раада нет права того напрягать, он и так работал в последние месяцы больше, чем обычно, только и делал, что летал, доставлял сообщения. Даже на Север отправился с хозяином, не имея выбора. А л’Валду известно, как эта капризная птица ненавидит холод.

— Прошу только об одном: призови ко мне Даара ль’Ву. И чтобы никто об этом не узнал, — дает указания и видит, что питомец встает с насеста. — По возвращении тебя ждёт самая жирная мышь, что только найдется в замке.

Хлопают крылья, Ворон исчезает.

Глава 24

Давать наставления тому, кого ненавидит, Раад привык, едва короновался. Вечно находились недовольные его режимом, мужчина отвечал взаимностью. На каждый косой взгляд — дополнительные налоги, за лишнее слово — голову с плеч. Очень скоро придворные поняли, что молодым правителем лучше не спорить, это дороже обойдется. Лучше стиснуть зубы и делать, как велят. Теперь же мужчина вынужден раз за разом объяснять ль'Ву, что от того требуется.

— Значит, я стану королем? — переспрашивает наг в очередной раз.

— Нет, только прикрытием для моего отъезда. Никак не правителем Запада. Это банально невозможно, даже если бы я захотел — запасы моей крови для ритуалов не бесконечны. Учитывая, что живут маги из клана Валдов даже дольше, чем другие, на Материке, рано или поздно она кончится, и тогда защита страны падет, — терпеливо поясняет Раад, стараясь не сойти с ума. — Поэтому тебе не нужно волноваться, что бремя правления падет на хрупкие плечи, ведь я вернусь быстрее, чем успеешь сказать: «Господин ректор!».

— Я не хочу быть тобой, — упирается Даар так, будто от этого зависит вся его жизнь. — У меня лицо красивее, а вот эти вот твои брови, — тыкает пальцем в л'Валда, — слишком мрачные.

— Ты мне тут ещё поболтай, — прерывает его ректор. Ему уже поднадоела болтовня, еле сдерживается, чтобы не залепить пощечину, поведя себя как капризная леди. Но он выше этого, поэтому держит себя в руках. — Я тебе не предлагаю, я требую. Поэтому, как миленький, примеришь мою личину на себя, как бы этому не противился. И вообще, увидь плюсы в ситуации: когда ещё сможешь государством поуправлять?

Сладкая пилюля от Раада никак не уменьшает горечи Даару от осознания, что ему, видимо, вечно придется жить на вторых ролях. Что в «приемной» семье нагов, что в Академии, что теперь, усевшись на какое-то время на чужой трон. Не очень-то мотивирует к тому, чтобы стремиться к большему.

— Всё, претензии кончились? — уточняет л'Валд, хмуро глядя на затихшего пленника. Не к добру такая молчаливость. Знать бы, что творится в голове у нага, да только мысли так просто не прочитаешь при всем желании, а после призыва почившего родственника Раад обессилел почти полностью. — В таком случае переночуешь в одних из гостевых покоев, — проявляет тем самым невиданную щедрость к ненавистному преподавателю, — а завтра, ранним утром, будем лепить тебе новую внешность. За ночь как раз смиришься с мыслью. И, надеюсь, ты не удумаешь попытаться сбежать, — показывает на руку, где у него такой же шрам, что и у ль'Ву, — мы связаны, найду.

Даар знает, что так и будет, ему не скрыться. «Как всегда, я почему-то оказался крайним. Ведь всё это началось с того, что решил помочь бедняжке Нивес, в итоге где я теперь?», — Кажется, именно тогда и начались проблемы нага. Но он не мог иначе: сам являясь Приходящим, знает, как трудно адаптироваться в новом, не очень дружелюбном, мире. Так почему же оказался в немилости у Матери-Покровительницы? А, может, это его христианский Бог его наказывает за отступничество — смерть и переселение души в другой мир совсем не повод для того, чтобы ходить в языческие храмы. «Господи, зачем испытываешь ты меня? Тебе ведь известно, что я не мог остаться, тем беспомощным монахом, каким был в прежней жизни. Тут все иначе! Я и так изо всех сил держусь за свою человечность, отрекся от семьи. Но, нет, этого, оказывается, мало», — разочарованно возносит свою молитву Даар.

Л’Валд отводит его в комнату, что является второй спальней правителя, только поменьше и не такой роскошной, выдает ужин, а после, ехидно улыбнувшись, закрывает дверь на ключ. И только тогда наг обнаруживает, что в комнате нет окон. Это скорее очередная тюремная камера, чем спальня. Ль’Ву, поняв, что ему придется провести какое-то время в этом месте, осматривается: самая простая кровать на одного человека, без балдахина, лишь с хлопковым бельем темно-серого цвета; резная тумба рядом с ней — на ней перо, пара пергаментов и кувшин с водой; ни шкафа, ни стола, только колченогий стул, видимо, для того, чтобы на нём сложить одежду, отходя ко сну. Даар возмутился, но признал, что эти условия царские, если сравнить их с той же камерой, в которой он провёл несколько дней, а затем был закован в цепи во время путешествия на Север. Можно сказать, что король Запада ещё о нём замечательно позаботился.

Не найдя, чем можно заняться в этой пустой комнате, ль’Ву решил поступить так, как и следует – лёг спать. Он долго ворочался, размышляя обо всем произошедшем за последние недели и обдумывая свои следующие шаги. «В принципе, у меня не такой уж и большой выбор, что делать дальше. Не подчиниться Рааду я не могу, следовательно, надо выиграть хоть немного времени, пребывая в его шкуре. Думаю, что справлюсь с этой ролью, не зря же матушка-нагиня заставляла меня учить этикет, даже несмотря на то, что при дворе я никогда не был», – принимает решение, укладывая хвост поудобнее под одеялом. С тех пор, как он попал в этот мир, Даар мучается именно из-за этого части тела, что всегда причиняет неудобства, ещё и делает похожим на нелюдя. Но с этим он давно смирился, поняв, что хода обратно на Землю отсюда нет. Лучше жить в гармонии с собой, хоть и не с особо большой любовью, но жить, а не лежать в холодный могиле. Наг до сих пор помнит свои ощущения от смерти: безграничный страх, темнота и неизвестность. И только тогда, когда его сознание вынырнуло на Материке в теле совсем ещё маленького бесталанного Оракула, он облегчённо смог вздохнуть, поняв, что ещё сможет пожить. Смог оценить этот дар, а также сделать всё, чтобы его не заподозрили в том, что является Приходящим. В первые же дни догадался, что нет ничего хуже, чем быть иномирцем здесь – легко лишиться головы, если обнаружат чужого в теле их родного ребёнка.

Так, размышляя о своем детстве, думая, что он мог бы ещё сделать для собственного счастья, Даар засыпает, ожидая хотя бы немного отдохнуть от всего, что закручивается вокруг него, словно вихрь. Но мечте не суждено сбыться. Наг чувствует, как проваливается в сон, а в следующий момент оказывается в своей родной пустыне, в пески которой он нырял, будучи ребёнком.

– Ты меня очень разочаровал, – раздается знакомый голос сзади, который не ожидал услышать ль’Ву.

Последний раз мужчина слышал его много много лет назад, тогда ему буквально приказали идти учителем в Академию, пригрозив раскрыть тайну происхождения его личности. Теперь же этот неизвестный вновь появился, и Даар начинает понимать, кто это и зачем он здесь.