Королева бабочек

Через некоторое время он сменил в лотке воду и возобновил процесс промывки.

– А, вот, жёлтое железо. Оно-то здесь причём? – потеряв терпение, спросил Ждан.

– Притом, – продолжая размеренные движения, улыбнулся Игорь. – Понимаешь, жёлтое железо, оно очень тяжёлое. Даже его маленькие частички гораздо тяжелее, чём точно такие же – по размеру – каменные. Значит, именно кусочки и чешуйки жёлтого железа – при многократной промывке – и останутся на дне лотка в самую последнюю очередь.

Минут через пятнадцать-двадцать возле высокого заднего бортика лотка образовался плотный серо-жёлтый валик, состоящий из разно-размерного крошева.

«Впрочем, и маленькие самородки имеются в наличии», – заметил внимательный внутренний голос. – «Крохотные, правда. Такие – безо всякого труда – проскочат через ячейки славянских сит…».

– Что это такое? – удивился Ждан.

– Пр-р-р? – поддержал его Пумбо.

– Жёлтое железо, – заверил Игорь. – Самое настоящее.

– Не уверен…

– Клянусь Сварогом, Перуном, Айвенго и Ровеной.

– Тогда, конечно, верю, – не очень-то и уверенно пробормотал мальчишка. – Пойдём, покажем отцу?

– Пойдём. Только – для начала – выложи рядом с моим валиком свои пять «капелек».

– Выложил.

– И что теперь скажешь?

– Получается, что ты, Гарик, собрал жёлтого железа во много раз больше, чем мы с Пумбо, – неохотно признался Ждан. – Во много-много раз…

«Примерно в пятьдесят-шестьдесят», – подсказал дотошный внутренний голос. – «Как бы так. Знай – наших!».

Борх – в свою очередь – отнёсся к выпуклому серо-жёлтому валику с ярко-выраженным недоверием. Старательно мял странное крошево между подушечками пальцев, подносил к глазам, нюхал и даже пробовал – языком – на вкус.

Спустя некоторое время, он признался:

– Не знаю, Гарик. Не уверен. Как-то непривычно.

Игорь взял с лотка пару жёлтых «капелек», найденных Жданом, тщательно завернул их в маленькую тряпицу, положил получившийся крохотный свёрток на базальтовую скалу и, взяв в руки тяжёлый камень, принялся наносить по свёртку в меру сильные удары. Жёлтое ущелье незамедлительно наполнилось громким и противным стуком, больно «бьющим» по ушам…

Минут через пять он отбросил камень в сторону и, развернув тряпицу, спросил:

– Ну, а теперь?

– Почти – один в один, – согласился Борх. – Ну-ка, плесни на получившуюся «кашицу» водички…. Да, согласен. Спасибо тебе, сынок. Теперь дела у нас пойдут веселее. Сейчас наделаем нужное количество лотков и начнём промывать песок…. Из чего – наделаем? Из ровных брёвнышек и веток, что валяются вдоль речных берегов. Пилы, топоры и острые кинжалы имеются. Старые лосиные и кабаньи шкуры? Найдём, не вопрос. Вот, к примеру, моя потрёпанная меховая безрукавка. Запросто можно отрезать нужный кусок – понизу засаленной полы…

После описанных выше событий прошло трое суток. Процесс, ради которого они и пришли в Жёлтое ущелье, постепенно наладился. Во-первых, нежно-кремовый дом – совместными дружными усилиями – был приведён в однозначно-жилое состояние. Двускатная крыша, покрытая двойным слоем серо-бурого мха, практически не протекала. Да и крохотная, наспех сложенная из диких камней печка если и дымила, то совсем и несильно – так, только в первые полчаса после начала активной топки…. Во-вторых, вятичи, изготовив необходимое количество лотков, приступили к промывке песчаных откосов, спрятанных под лохматыми мхами.

В самый разгар обеденной трапезы Борх неожиданно ударился в пространные философские рассуждения.

– Иногда, в бестолковой суете серых будней, люди забывают о важных и неотложных делах, – тщательно обгладывая хребет крупного хариуса, заявил седовласый вождь. – Забывают, а после этого занимаются всякой, никому ненужной ерундой. А потом, опомнившись, начинают, кусая локти, причитать, мол: – «Время упущено. Уже ничего не исправить…». Тьфу, да и только.

– О чём это ты толкуешь? – насторожился Игорь.

– О чём? Наверное, о правде жизни…. Займись-ка, сынок, перехваченным графским письмом. Жёлтое железо – дело хорошее. Но и на нём, вожделенном, свет клином не сошёлся…

Игорь, прихватив с собой пергамент, изъятый неделю назад из кожаной сумочки, закрепленной на груди почтового голубя, отправился к вертикальным скалам ущелья.

До этого места славянские старатели ещё не дошли, поэтому песчаные откосы находились в своём первозданном состоянии. Старательно удалив буро-серый мох, Игорь тщательно разровнял песчаную площадку, превратив откос в горизонтальную плоскость. После этого он, следуя указаниям приснопамятного Ореха, приступил к расшифровке послания Родэна. То бишь, для начала «исписал» – деревянной, заранее заострённой палочкой – всю песчаную площадку ровенскими цифрами.

«Непростое это дело – шифры разгадывать», – через некоторое время признался честный внутренний голос. – «А всё эти повторяющиеся цифры, мать их. Что скрыто за ними? Впрочем, есть некие намётки. Вернее, догадки, спровоцированные стройной логикой…».

Ровенское солнышко, неуклонно и строго следуя намеченному – многими веками – маршруту, приблизилось к западному краю горизонта. Его нежные светло-зелёные лучи больше не проникали в Жёлтое ущелье. Только тёмно-сиреневый полусумрак безраздельно властвовал вокруг.

К песчаной площадке, испещрённой стройными рядами цифр, подошли Ждан и Пумбо.

– Пойдём, брат, ужинать, – предложил парнишка. – Ну, и вид у тебя. Впечатляет.

– Пр-р-р, – восхищённо похлопав розовыми ушами, подтвердил слонёнок.

– А, что такого? – ощупывая ладонью лицо, встревожился Игорь. – Вроде, всё нормально…

– Взлохмаченный ты какой-то сегодня. Глаза круглые и мутные. Даже бородка сбилась на сторону. Видимо, от напряжённых раздумий…. Пошли к лагерю?

– Пошли.

Когда вечерняя трапеза завершилась, Борх, тревожно играя каменными желваками на скулах, спросил:

– Как оно, Гарик? Удалось прочесть графское письмо?

– Только в общих чертах, – признался Игорь. – Многое пришлось додумывать. Не ручаюсь – за достоверность каждого слова.

– И не надо. Перескажи по-простому. Самую суть.

– Хорошо. Вот, только…

– Рассказывай при всех, – понимающе усмехнулся вождь. – От этих людей у меня нет секретов.

Собравшись с мыслями, Игорь произнёс: