Королева пламени

Сначала женщина думала, что Дар настолько мал, что его невозможно определить, а потом поняла: яркая память и есть Дар, сохраняющий каждую мысль, действие и слово, неизменные и одинаково яркие.

— Ты сказал, что тебя будет восемь, а я вижу только семь, — замечает женщина.

Ах, как они все в унисон стискивают зубы, борются с гневом.

— У Аль-Сорны есть талант находить полезных друзей, — наконец цедит Посланник.

Тогда женщина замечает: несмотря на молодость и силу, очевидны следы недавней тяжкой раны Посланника. В глазах — боль, усталость и даже, как ни удивительно, — страх.

— Ты уверен, что знаешь, где найти его?

— Он ищет бессмертного человека. Достаточно пойти на север — и найдешь его след. Сделай меня генералом и дай подходящий грандиозный титул, Повелитель севера или что-нибудь в этом роде.

— Северными армиями командует генерал-губернатор Латетии. Я выдам тебе приказ о казни. Когда генерал-губернатор умрет, называй себя как хочешь, — говорит женщина.

— Надо сказать, ты не очень любишь губернаторов. После Латетии кто-нибудь из них еще останется в живых?

— Только губернатор Эскетии. Я хотела его казнить, но сейчас больше склоняюсь к тому, чтобы предоставить его судьбе.

Выражение на лицах меняется снова, они делаются блеклыми и мертвыми, и женщина понимает: сейчас будет говорить не Посланник.

— Тебе больше нельзя проявлять снисхождение. У всякого развлечения есть пределы. Оно мешает достижению твоей цели. Он хочет, чтобы ты немедленно разрешила проблему.

— Но Совет мертв, а флот этой суки разбит, причем моими руками, — говорит женщина. — Мне кажется, я заслужила небольшое развлечение.

— Ты развлекаешься уже три столетия. Десятками лет подряд ты убивала и злобствовала. Теперь пришло время платить.

Ее рука помимо воли сжимается на рукояти меча. Женщина впервые позволяет себе выказать всю глубину неприязни к Посланнику и тому, кто стоит над ним. Все семеро напрягаются, сидящий в кресле встает.

— Ты мечтаешь стать вечной и жуткой повелительницей мира и править бок о бок с этим мальчиком? Хочешь сделать весь мир своей игрушкой? Думаешь, получится?

— Если я больше не нужна ему, убей меня — если сможешь, конечно, — улыбаясь, говорит она.

Семь рук одновременно тянутся к мечам. Она понимает, что расклад безнадежен и впереди — смерть. Женщина знает, что ее любимый видит ее, и шепчет: «Гляди и гордись мной».

Но все семь тел Посланника убирают руки с мечей и молча гуськом направляются к двери. Сидевший в кресле задерживается и говорит устало, будто солдат, призванный исполнять тяжелый и нудный долг:

— Он всегда находит новое употребление нам. Можешь оставить мальчика, если возьмешь его живым. Но его дело должно быть улажено.

Оставшись в одиночестве, она закрывает глаза, ищет его присутствие, ощущает его стальную решимость, и новое сердце грозит разорваться от радости. Наконец туман сплетается в такую знакомую форму…

— Любимый, его слова ничего не значат, — говорит женщина и протягивает руку, чтобы погладить его лицо. — Мир еще может быть нашим.

Он схватил тянущуюся к лицу руку, зарычал от ярости, выдернул нож и приставил к глотке.

— Нет! — прошипел он ей в лицо, чуть надавил.

Перепуганная Лемера запищала, задрожала от ужаса. Френтис запрокинул ее голову назад, открыв трепещущее горло.

Затем он шумно выдохнул, уронил нож, откатился и скорчился на краю кровати, стиснув руками голову.

— Что такое? Зачем ты здесь? — выговорил он, когда унялась дрожь в руках.

— Я услышала крик… вы видели кошмар… — прошептала она.

Он глянул через плечо, заметил тонкую хлопковую сорочку, почти ничего не скрывающую, и глубокий ужас в глазах, отвернулся. Френтис занял господскую спальню, просторную выставку роскоши со стенами в батальных картинах, изображающих немыслимо правильные и упорядоченные битвы. В нескольких фигурировал сам хозяин, высокий и горделивый, с мечом в руке, со взглядом, полным стальной решимости, командующий солдатами. Разительный контраст с окровавленной, умоляющей о пощаде руиной, оставленной умирать во дворе, когда рабам наскучило мучить.

— Я иногда вижу кошмары, — запинаясь, проговорил Френтис. — Я прошу прощения за то, что напугал тебя.

— Ничего. Меня пугали и страшней.

Он ощутил, как она передвинулась, нерешительно коснулась его спины.

— Ты столько сражался, но у тебя нет шрамов.

— У меня они были, но исцелились.

— Плетельщик?

— Нет, — сказал он и вспомнил слова «зерно прорастет». — Нет, это было другое, то, что я и сам не надеюсь понять.

Он снова посмотрел на нее. Ее рука скользнула по спине, легла на плечо. Он осторожно отвел ее.

— Тебе лучше идти.

Лемера немного отодвинулась, но не ушла. Хотя ее лицо оставалось в тени, Френтису показалось: она улыбается.

— Сестра сказала, что вам запрещено прикасаться к женщине. Я думала, сестра шутит.

— Вера требует человека целиком.

Лемера шевельнулась снова: подтянула к себе колени, уложила на них подбородок, склонила голову, рассматривая Френтиса.

— И ты так уж рад отдать всего себя?

— Я всегда хотел лишь быть в ордене.

— А мир за его пределами тебя совсем не влечет?

— Я видел мир со всеми его влечениями. И выбрал орден.

— После вчерашней тренировки Дергач ударил человека, рассказавшего о тебе странную историю. Будто бы тебя допустили во дворец с женщиной, владевшей гнусной магией, и вместе вы убили вашего короля. Человек солгал?

— Нет. Дергачу не следовало его бить.

— Но твоя королева освободила тебя и послала сюда, — сказала Лемера.

— Я действовал не по своей воле. Магия той женщины связала меня и заставила совершать жуткие поступки.

Лемера выпрямилась, и Френтису показалось, что она внимательно рассматривает его лицо. Столь пристальное внимание немного раздражало. Он уже хотел снова попросить ее уйти, когда она сказала:

— Мы с тобой не такие уж разные.

Затем она улеглась на кровать.

— Можно я посплю здесь, только эту ночь? Мне тоже снятся кошмары. Я обещаю: никаких… хм, влечений.

Френтис сказал себе, что следует ее выгнать, ведь добром это не кончится. Но ему показалось слишком жестоким выгонять бывшую рабыню. Потому он спокойно лег рядом, попытался расслабиться, но знал, что до утра уже не сомкнет глаз. Она тут же придвинулась ближе, положила голову ему на плечо, сплела его пальцы со своими.