Королева пламени

Каэнис был в одежде Шестого ордена, хотя умер аспектом Седьмого.

— Брат. — Ваэлин потянулся к нему, но тот лишь тепло улыбнулся и кивнул.

— Мы остались, когда ты вызвал Союзника из места за Порогом, — сказала Дарена. — Нас удерживала здесь не только его воля. Но мы потратили оставшиеся силы на то, чтобы создать это видение. Это все, что у нас осталось для тебя.

Круг распался. Души одна за другой уходили во тьму. Каэнис ушел последним, неохотно махнув рукой на прощание.

— Значит, теперь вы исчезаете по-настоящему и ваши души пропадают навсегда? — спросил Ваэлин.

— Душа — это память, — сказала она, снова прижалась к нему, обвила руками его шею. — Ваэлин, ты сейчас мое место за Порогом. Ты, и все те, кого я любила, и даже все те, с кем сражалась. Чтобы я жила тут, ты должен жить там.

Она отстранилась, сжала ладонями его лицо.

— Помни, Дар Союзника — это чума. Это «красная рука». Но никто из тех, кто заразился ею и выжил, не заболел снова. А сейчас ты должен проснуться.

Он услышал сердитые и раздражающе громкие голоса лонаков. Ваэлин застонал, перекатился на живот, инстинктивно нащупал растущую шишку на темени. Перебранка стихла, Альтурк и Кираль разошлись. Талесса бросил на Ваэлина укоряющий взгляд, приблизился к обмякшему Союзнику. Тот потерял сознание, изо рта сбегала струйка слюны, из ранки на лбу капала кровь.

Орвен стоял поблизости вместе с гвардейцами, те сердито глядели на лонаков, собравшихся с другой стороны поляны. Ваэлин понял, что прошла всего пара минут после того, как дубинка Альтурка опустилась ему на затылок.

Ваэлин протянул руку Орвену, и тот с радостью помог командиру встать. Он подошел к Альтурку и поклонился:

— Талесса, благодарю вас. Лорд Орвен, собирайте людей. У нас впереди еще долгий путь.

Чем дальше на юг, тем чаще попадались города. Обычно они намного перерастали старые имперские стены и потому сильно пострадали от бунтов. Несколько превратились в обгорелые руины, некоторые сумели защититься наспех возведенными стенами и баррикадами. На них стояли разозленные горожане, отгонявшие стрелами всех, кто пытался приблизиться. Ваэлин избегал укрепленных мест, не хотел ввязываться в ненужные битвы, хотя сентары нервничали — не любили уходить от тех, кто вызывал их на бой.

Союзник теперь ехал в арьергарде колонны. Его лицо распухло и расцветилось синяками и кровоподтеками, но он был по-прежнему весел и невозмутим. Гвардейцы Орвена получили приказ немедля заткнуть Союзнику рот кляпом, если монстр снова вздумает говорить, но тот после взбучки упорно молчал. Кираль часто глядела на него, стискивая поводья. Ваэлин знал: она борется с желанием схватиться за лук. Ваэлин как никогда пожалел об утере Дара. Песнь редко ошибается, а песнь Кираль явно требовала прикончить Союзника. Но в видении Дарены не было ни желания немедленной смерти Союзника, ни указания на то, что Ваэлин допустил оплошность.

Пять дней спустя на горизонте показалась красная линия, постепенно она выросла, превратилась в огромные поля красноцвета, и вдалеке, в туманной дымке, встали мраморные башни огромного города.

— Волар! — выдохнул пораженный Лоркан. — Я и вообразить не мог, что увижу его.

Ваэлин подозвал лорда Орвена:

— Милорд, высылайте разведчиков, нам нужно узнать, где королева. Мы остановимся лагерем здесь…

— У вас нет времени!

Ваэлин обернулся к Союзнику. Тот глядел холодно и зло, исчезли малейшие проблески добродушия. Гвардейцы приблизились, чтобы исполнить приказ, но Ваэлин велел им повременить, подъехал ближе, посмотрел Союзнику в глаза.

— Почему?

— Прямо сейчас моя служанка играет на арене с твоей сестрой. Верней, с извращенной сукой, которую ты называешь сестрой. Задержись еще немного, и она умрет, думаю, после долгого и вполне заслуженного наказания. Она всегда очень злила меня.

Ваэлин посмотрел на Кираль, та оскалилась и кивнула. Рабыня этого монстра захватила Риву!

— Дара у нее нет, — продолжил Союзник. — Значит, места за Порогом для нее тоже нет.

Не дослушав, Ваэлин поскакал в голову колонны, выкрикнул приказ Орвену и галопом помчался к Волару.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Лирна

«Похоже, я шла так далеко ради правосудия лишь для того, чтобы свершить его над людьми, желающими истребить себя», — подумала королева.

Городом правила смерть. Трупы лежали в дверях, в проулках, садах и проспектах, свисали с башен, будто забытые тряпичные куклы. Этот квартал был богатым: просторные сады за стенами, вишни в цвету, статуи, роскошные особняки. Но пришедшие сюда не разбирали рангов и привилегий. Убивали не взбунтовавшиеся рабы, а профессионалы: быстро, аккуратно, эффективно. Рабы лежали вперемешку с хозяевами.

Подъехал брат Соллис, остановился в почтительном отдалении, кивнул аспекту Арлину, затем обратился к Лирне:

— Ваше величество, это арисаи. Мы нашли два десятка в соседнем районе. Они убивали всех, кого видели. Мы быстро расправились с врагами, но, несомненно, это не все.

Подъехали орденские братья. Остановились, нетерпеливо переглянулись — хотели поскорее в дело.

— Как дорога к арене? — спросила Лирна.

— Свободна, ваше величество. Кроме арисаев, в городе нет воларских солдат. Думаю, вы безопасно доберетесь до арены.

«А вы тем временем отправитесь спасать тех, кого мы явились уничтожать», — подумала королева.

Она уже собралась приказать брату Соллису сопровождать королевскую свиту, но тут Мюрель соскочила с лошади и побежала к груде тел, наваленной у арки близ входа в огромный особняк. Мюрель сбросила лежащую сверху стройную женщину в красном платье, убитую ударом в горло, потянулась в кровавое месиво и вытащила маленькое полунагое тело, крепко прижала к себе, затем принялась обтирать кровь. Лирна подъехала ближе, спешилась. Мюрель держала в руках странно спокойную девочку лет восьми с широко раскрытыми темными глазами. Мюрель заплакала — впервые со дня получения придворного звания на острове Венсель. Девочка посмотрела на нее, затем на Лирну и нахмурилась.

— А я вас знаю, — строго сказала она.

Лирна присела на корточки подле девочки, отвела спутанный локон с ее лба.

— В самом деле?

— Мне рассказал папа, — обиженно и дерзко ответила девочка. — Вы пришли, чтобы все сжечь. Вы — королева пламени.

Лирна закрыла глаза. Ветер мягко коснулся щеки, принес аромат цветов вишни — тонкий, но достаточно богатый и насыщенный, чтобы перебить смрад крови и кала, исходящий от тел умирающих. Лирна попыталась вспомнить другой, до боли знакомый запах, смрад своей же горящей плоти. Но не смогла отыскать его в памяти.