Королева-пугало

— Они уже погребены, — сухо сказала Ниа. — Это их могила.

Мы шли в тишине, перешагивая лужи крови и брошенные вещи, пока я не ощутила, что земля под ногами начинает подниматься, и мы добрались до вырезанных в камне ступеней. Я помнила их. Вскоре мы прошли двери, и Ниа решительно закрыла их за нами. Когда мы миновали последнюю дверь, она закрыла ее, уперлась в ее руками и, стоя спиной ко мне, склонила голову.

— Мы никогда не вернемся. Жаль только, — тихо и напряженно говорила она, — что придется оставить с ними его людей, — я осторожно сжала ее плеч, и она обернулась. — Ты понимаешь, о чем я.

Она была права. Ухаживая за мертвыми, я обходила тех, кого считала врагом, оставляя их лежать, как были. Я судила их, отказывалась касаться их. Пожирательница грехов так не сделала бы, она бы исполнила свой долг.

Но я была не такой.

— Да, — сказала я Ние. — И я надеюсь, что их души, если они у них были, никогда не найдут покоя из-за их поступков.

Когда мы вышли на улицу, я с потрясением увидела свет дня, солнце в небе было низко, а я почему-то думала, что снаружи еще ночь. После долгого пребывания в полумраке подземелья свет окрашивал все в синеватый оттенок, и я потерла глаза, черные точки вспыхивали перед ними, пока они привыкали к свету.

— Мы в безопасности? — спросила я, быстро моргая. — Люди Аурека ушли?

Ниа пожала плечами.

— Я не видела тут признаков жизни, пока шла. Если тут кто и есть, мы скоро узнаем, — хотя ее слова звучали храбро, она озиралась, пальцы приближались к ножам на ее поясе. — Он забрал Сайласа и алхимиков в замок Лормеры, — она сделала паузу. — Где ты пряталась?

— В храме из костей.

— Они ведь заглядывали туда?

Я кивнула.

— Эррин сказала им, что я уже убежала.

— И они поверили ей?

— Видимо, так. Мне… повезло, — что-то не давало мне сказать ей, что это Лиф предложил мне спрятаться, что он прикрыл меня. Пока что. Но, судя по ее прищуренному взгляду, у меня создалось неприятное впечатление, что она знает, что я рассказала не все. — Здесь глупо оставаться. Идем, — сказала я, пока она не задала больше вопросов, и пошла по улице, следя за тенями, ожидая движения.

Она пошла рядом со мной, оставаясь близко, мы вместе вздрагивали от малейшего шума: падающей с домов штукатурки, кота, шуршащего среди мусора, шороха крыльев наверху. Легкие уже казались наполненными, хотя я едва дышала. Ниа рядом со мной молчала, призраком шла среди пыли и обломков, она была мрачной и хмурилась.

Ее слова, когда она заговорила, удивили меня.

— Ты забавно разговариваешь.

— Я… что? — я моргнула. — Ну, я из Лормеры.

— Сайлас тоже. Он не разговаривает, как ты.

— Я выросла при дворе. Они все делали необычно, как и говорили, так что я, наверное, переняла что-то у них. Я родилась обычной. Я не всегда так говорила.

Она через миг кивнула.

— Мои братья всегда говорят, что я звучу иначе, когда они возвращаются. Я об этом раньше не думала. Приходится делать то, что должен, чтобы подходить к месту, в котором находишься.

— Точно, — сказала я. — Кстати, ты так и не сказала мне, куда мы идем.

— На ферму в трех милях отсюда, Притвеллов…

— Да… знаю. Мы проходили ее по пути сюда. Она горела.

— Один из сараев более-менее уцелел. Сестра Надежда и остальные ждут нас там.

— Как много выбралось? — спросила я.

Она помрачнела.

— Пять алхимиков, трое обычных, включая меня. Все Сестры, кроме Сестры Мир.

Одиннадцать человек. Я вспомнила тела, за которыми ухаживала, вспомнила, как много людей было в главном зале, когда мы впервые пришли туда. Сбежало меньше четверти.

— Завтра отправимся в Трессалин. Или послезавтра, — продолжила Ниа, мы шли по извилистым улочкам. — Там будет безопасно.

Я невольно смотрела на развалины вокруг нас. Стены Тремейна никого не защитили. Она, словно услышав мои мысли, ответила:

— Трессалин похож на крепость. Стены города, а за ними замок с высокими стенами и рвом… Там Совет, и я уверена, там есть солдаты. Конечно, они повысят защиту, как только узнают, что случилось здесь, — она с горечью улыбнулась.

Когда мы вышли на городскую площадь, Ниа пошла к развалинам высокого здания напротив нас, глядя туда, а не направо или налево.

А я смотрела. Не сдержалась. При свете все выглядело хуже, зияющие дыры в магазинах смотрелись как рот, в котором выбили часть зубов. Задержавшийся дым лениво завивался над крышами. Ворона опустилась на останки голема, которого я сбила, и с любопытством посмотрела на меня, другие ходили среди разбросанной одежды, которую словно оставили в спешке молодожены. Здания были снесены, разрушены намеренно. Спящий принц не хотел, чтобы Тремейн остался стоять после того, как он побывал в нем, потому что он знал или догадывался, что Конклав здесь. Так он наказал город за то, что здесь укрылись его потомки, или так он делал всюду?

И Лиф слушался его. А ведь это был его дом. Он вырос здесь. Как он мог снести тут все, позволить големам и так называемым солдатам делать то, что тут творилось?

Ниа остановилась перед позолоченным зданием и ждала, пока я догоню. Я посмотрела на черную дыру на пороге, двери видно не было, как и пропала табличка, висевшая над крыльцом.

— Это… была аптека, — сказала Ниа. — Увидишь инструменты — котелки, ложки, ножи, бинты — забирай их. И все тексты, связанные с алхимией. Нам нужна еда, главное — вода, а еще плащи. Не трогай травы и порошки. Это оставь мне.

Я замешкалась, и она взяла меня за руку.

— Сестра Смелость сильно ранена. Ей нужна помощь. А у нас ничего нет. До Трессалина путь долгий и холодный, — и она ушла внутрь.

Я тут же безошибочно ощутила запах тела: металлический, кислый и заглушающий все. Ниа застыла передо мной, я проследила за ее взглядом на мертвого мужчину на полу.

В его груди была темная дыра.

— Мастер Пэнди, — тихо сказала Ниа. — Он был наставником Эррин… — она развернулась и выбежала из дома, я услышала, как ее тошнит снаружи. Я дала ей минуту, а потом вышла к ней. Она стояла, уперев руки в колени, закрыв глаза, на пепельном лице блестел пот.

— Прости, — сказала она, открыв глаза, когда я поравнялась с ней, хотя она и не посмотрела на меня. — Я знала его всю жизнь. До алхимиков, до всего этого. Мы поставляли ему соль. Не Сал Салис, а обычную морскую соль. Он научил меня посыпать ею ириски. Немножко. Чтобы убрать запах, — она сморщилась и прикусила губу, качая головой.

Усилие, с которым она пыталась взять себя в руки, разбивало мне сердце, и я коснулась ее плеча рукой. Она застыла, а потом расслабилась и глубоко вдохнула.