Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Королева Теней. Пенталогия
Шрифт:

Однако она не сказала, что Лучано ей больше не нужен! Совсем напротив! Значит, обстоятельства изменились, но не настолько!

– Сколько вам лет? – вдруг спросила королева с едва заметным удивлением, словно только что рассмотрела его. – Мне обещали мастера своего дела.

– Достаточно, ваше величество, – спокойно откликнулся Лучано. – Для всего, что вам будет угодно приказать.

– Смелое обещание. Подойди.

Не забывая о предупреждении секретаря, но рассудив, что приказ королевы имеет больший вес, Лучано одним движением поднялся на ноги, скользнул вперед еще на три шага и снова плавно опустился на колени. При этом успел заметить, что светловолосая пышечка у окна смотрит на него с любопытством, приоткрыв очаровательный ротик с пухлыми розовыми

губками, а на щеках у нее ямочки. Ну просто сдобная булочка! И глазки наивные, как у котенка! То ли безопасная глупышка, то ли, напротив, очень хорошо притворяется таковой.

– Примерно… двадцать пять лет… – негромко сказала королева, и Лучано едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Редко кто с одного взгляда определял его возраст настолько точно. Обычно давали меньше. – И уже мастер?

– Младший, – сдержанно подтвердил Лучано, уповая, что если их кто-то и слышит, то вряд ли разбирается в цеховых тонкостях итлийских ремесленников.

Не поднимая взгляда, он видел траурный лиловый шелк, ниспадающий до пола, и сложенные на коленях руки, золотисто-смуглые, невероятно изящные, с тонкими длинными пальцами, полированными ноготками и одним-единственным перстнем на правой руке – золотым и с крупным рубином. А где же обручальное кольцо? Королева его уже сняла? Или перстень – это оно и есть?

– Если я останусь довольна твоей работой, – снова бархатом скользнул по его телу звук ее голоса, – тебе не будет нужды возвращаться в Итлию. Ты можешь высоко подняться при моем дворе. Я ценю верных людей. Умных, отважных, старательных. Но особенно – верных.

– Счастлив служить вашему величеству, – повторил Лучано и рискнул очень почтительно заметить: – Но сколько продлится моя служба – это не мне решать.

«И не вам, – сказал бы он, будь глупцом, но промолчал, конечно. – Исключительно моему мастеру и гильдии…»

– Не тебе, – согласилась королева, и в ее мягком сладком голосе послышалась издевательская нотка. – Но я могу сделать твою службу долгой и приятной. Я знаю, как живут ваши старшие мастера. И как – все остальные. А здесь у тебя будет палаццо в хорошем районе, выезд, приличное жалованье…

«Если сейчас она скажет про подарки из ювелирных лавок вместо кондитерских, – с веселым изумленным ужасом подумал Лучано, – я подумаю, что вчера утром в гостинице меня услышал сам Баргот и решил пошутить!»

– Дай мне руку, – уронила королева, и Лучано покорно протянул правую, развернув ее ладонью вбок и недоумевая.

Теплые тонкие пальцы коснулись его запястья, погладили быстрым многозначительным движением – Лучано напрягся! – а потом вложили в ладонь что-то твердое и холодное, заставив сжать пальцы.

– Это на будущее, – опять приласкала его голосом королева. – Я щедра к тем, кто мне верен. Посмотри на меня.

Лучано как завороженный поднял голову. Осторожность, этикет – все рухнуло куда-то к демонам в запределье. Беатрис оказалась поистине прекрасна. Теплое ровное золото кожи, тонкие черты, словно у чеканной камеи, кроваво-алые лепестки губ, а глаза… Два осколка мрака, горящих на смуглом лице скрытым внутри пламенем. Сколько ей лет? Четверо детей, из них двое совсем взрослых? Муж – покойник… Протектор и канцлер, которые… как там говорил купец… великодушно спасли ее от королевских забот… Женщина перед ним выглядела так, что за нее хотелось убивать и можно было весело взойти на плаху. Даже ему, Шипу Претемных Садов, знающему толк в смерти и предательстве.

– Не сейчас, – едва заметно улыбнулась Беатрис, что-то прочитав на его лице. – Я в трауре. И я… любила своих сыновей.

«Не мужа», – отметил Лучано.

– Но когда ты спасешь меня от моих врагов… – ядовитым дурманом поплыл ее голос, а черные глаза многообещающе блеснули.

Стук в дверь раздался так некстати, что Лучано вздрогнул. Успел сообразить, что любое резкое движение будет выглядеть еще подозрительнее, и замер на коленях, только снова опустил голову. Спиной почувствовал дуновение воздуха от открывшейся двери, а парой мгновений спустя раздался голос секретаря:

– Его светлость

лорд-протектор ожидает аудиенции вашего величества.

– Зовите, – велела королева и, не смущаясь чужих глаз, тронула щеку Лучано кончиком пальца с острым ноготком.

Ему же показалось, что его коснулась раздвоенным языком итлийская болотная гадюка. Лучано часто собирал их яд для мастера Ларци. Неуловимо быстрая и беззвучная, эта тварь любила пробовать жертву на вкус. А потом следовал удар острейших загнутых клычков – и порция смертельной отравы.

– Погуляй пока, – велела ему королева. – Но далеко не уходи. Мы не договорили.

Поднявшись, Лучано низко поклонился и попятился. На то, что было зажато в руке, он даже не смотрел, незачем. Палец, притронувшийся к нему, лишился перстня с рубином, холодную приятную тяжесть которого Лучано сейчас ощущал ладонью. М-м-м-м… Раздавать такие авансы Шипу, который и так обязан выполнить любой приказ? Очень щедро! И очень предусмотрительно. Это сейчас ее величество в трауре, но скоро она снова сможет пользоваться духами торгового дома «Скрабацца и сыновья». А прочими его услугами наверняка намерена воспользоваться еще раньше.

«Лучше бы я принял предложение синьора Донована, – так же насмешливо подумал Лучано, пятясь к выходу. – Приличный человек, пусть и не может раздаривать рубины. Зато с ним себя не чувствуешь самой вкусной лягушкой в болоте. Но что поделать, придется работать…»

Выйдя из гостиной ее величества и тщательно прикрыв за собой дверь, Лучано снова поклонился. Сначала этой двери, как положено благовоспитанному простолюдину в покоях столь блистательной особы. Потом – секретарю, ответившему равнодушным взглядом. Попятился по ковровой дорожке до следующей двери, последний раз поклонился на прощанье, выскользнул в длинный коридор, уже спокойно прошел три-четыре шага и… едва успел отскочить, прижавшись к стенке.

Какой-то невысокий синьор в темном камзоле с фиолетовой отделкой, черноволосый, но не смуглый, а мраморно-бледный, с осанкой человека, который никому не кланяется, а, напротив, принимает чужие поклоны, стремительно промчался мимо, задев Лучано плечом. Очень выразительно задев! Так, словно в широком коридоре, где проехала бы кавалькада всадников, никак не нашлось места им двоим.

Словно этого синьору показалось мало, он замер на следующем шаге, одним хищным гибким движением повернулся к Лучано и глянул на него острым, как рапира, взглядом. Глаза у синьора были красивые, ярко-синие, как небо над морем в ясный день. А вот взгляд оказался таким, что Лучано, подчиняясь мгновенно взвывшему чутью, замер в почтительнейшей позе, прижав шляпу к груди и уставившись вниз. На ковер перед собой, на собственные начищенные полусапожки и на чужие верховые сапоги из мягчайшей кожи, слегка припорошенные дорожной пылью, только не выше, ни в коем случае не выше! Нет-нет, он скромный приказчик приличного торгового дома! Он знает свое место и не смотрит в лицо разгневанным синьорам, которым имел наглость случайно помешать своим присутствием. Даже грандсиньорам, пожалуй.

Потому что за сапфир, сверкнувший на холеной бледной руке, можно купить парфюмерную лавку в одном из богатых кварталов Верокьи. Точно такую, в какой счастлив трудиться приказчик Лучано Фарелли. А если добавить золотую дворянскую цепь, сияющую с темного камзола россыпью сапфиров и бриллиантов, то на другую чашу весов придется положить еще дюжину лавок вместе с обслугой.

Больше на грандсиньоре драгоценностей не было, напротив, одет он был чрезвычайно дорого, но с изысканной скромностью. Зато смотрел так, словно прямо сейчас хотел кого-нибудь убить. С наслаждением размазать по стене, а потом пнуть окровавленное тело узким носком сапога, сшитого по последней моде. Лучано такие взгляды хорошо знал и отлично определял в них тонкий, но важный оттенок, предупреждавший, что сдерживает обладателя взгляда что угодно, кроме осторожности. Потому что за смерть случайно подвернувшегося простолюдина грандсиньору ровно ничего не будет. И даже сапоги, испачканные кровью наглеца, ему потом ототрут с извинениями.

Поделиться с друзьями: