Королева Теней. Пенталогия
Шрифт:
– Понял! Как прикажете, синьор Вальдерон! – оживился итлиец. – Так я нанят?
И пока Аластор колебался последние мгновения, не зная, как же пристойно отказать, Айлин решительно кивнула.
– Вы наняты, синьор Фарелли, – сказала она со своей обычной милой и изысканной учтивостью. – Мы чрезвычайно нуждаемся в человеке, способном готовить. И оказывать… иные услуги. – Она как-то бледно улыбнулась, а потом добавила, пока Аластор снова подбирал нужные слова: – Вот прямо сейчас нам необходим хворост для костра и ветви для лежанки. Это ведь у вас там котелок возле седла?
– Именно, благородная синьорина, – отозвался Фарелли. – И если не ужин,
Он снял с седла ножны с дагой и пошел в лес, где уже было совсем темно. Аластор беспомощно посмотрел на Айлин и понял, что никакая осторожность не заставит его прогнать человека, у которого есть котелок, шамьет и палатка. Настоящая палатка! Сам бы он обошелся без чего угодно, но Айлин…
– Ты ему настолько доверяешь? – спросил он подругу, прекрасно понимая, что если они ошиблись и Фарелли опасен, отвечать все равно ему как мужчине.
– Я уверена, что он нам нужен, – твердо ответила Айлин, а потом жалобно добавила: – И шамьета хочется. А уж палатка – это и вовсе роскошь! Это нам повезло, что дождей пока не было… Давай его оставим, Ал? Мы будем осторожны, правда! Пушок за ним тоже присмотрит.
Аластор мрачно кивнул и подумал, что именно так, по гневным рассказам кухарки, на поварню в свое время явился Паскуда. Просто однажды оказался возле теплой печки с крысой в зубах и так смотрел, что ни у кого не хватило жестокости выгнать бедного котика, что так честно отрабатывает свою миску молочка. А пропавшая в тот день курица… Ну, о ней тогда никто и не вспомнил, а потом было уже поздно. «Ладно, втроем с Пушком мы уж как-нибудь приглядим за одним-единственным… итлийским котиком», – мрачно подумал он.
– Позвольте спросить, благородный синьор, – не выдержал Лучано, глядя на изрядную охапку хвороста размером, пожалуй, с Ульва – лохматого и зубастого.
Обтянутая кожаной курткой мощная спина безмолвно выразила внимание, которое Лучано предпочел считать позволением.
– Зачем собирать хворост, если у вас при себе сразу два топора?
Бастардо стремительно обернулся и уставился на Лучано так, словно тот по незнанию смертельно оскорбил его достойную матушку.
– Это родовые секиры, синьор Фарелли, – уронил он веско. – Боевое оружие! А вы предлагаете мне оскорбить их рубкой дров? Уравнять с топорами лесорубов?
На одно кошмарное мгновение Лучано показалось, что он чудовищно, непоправимо ошибся и в самом деле ускакал невесть куда с настоящим вольфгардцем и, чтоб ей провалиться, настоящей купеческой дочкой. Кто, кроме вольфгардца, может столь трепетно относиться к каким-то топорам, будь они хоть дюжину раз родовые секиры!
Нет, не может быть, совершенно невозможно, ведь люди из тайной службы обратились к нему как к дворянину!
«Но не как к принцу, – тут же шепнула память. – А кто сказал, что местный дож… то есть канцлер… может разыскивать только принца?»
Мысль была жуткой. Лучано сразу представилось, как он весело и почти безопасно приезжает в Керуа вместе с этой сумасшедшей парочкой, там узнает, что они обычные юные дворяне, сбежавшие от воли родителей, чтобы тайно пожениться, прощается с ними и… травится от позора. Ну, чтобы не дожидаться смерти от проклятия королевы Беатрис. А потом еще лет сто его историю рассказывают маленьким Шипам как пример невероятной тупости. Ле-ген-дар-ной!
Его
аж передернуло, и он крепче стиснул собственную охапку хвороста. Нет-нет, парень – вылитый профиль на монете, если тому скинуть три десятка лет и согнать изрядное количество жира. А девица – магесса. Надо только узнать, какой именно гильдии. И почему она все время смотрела за его плечо? Может быть, тоже какое-то проклятие накладывала? Для верности?Как она сказала про основания верить в его искренность – Лучано даже мороз продрал. Вот с такой же милой искренней улыбочкой его и прокляла Беатрис. А девчонка, сразу видно, даже ей достойная соперница. Какое самообладание! И как ловко она руководит бастардо, причем тот, идиотто, свято уверен, что решает сам. Ну, Лучано наивными глазками и сладкой улыбкой не обманется!
Хотя надо отдать синьорине Айлин должное. Она не просто обаятельна, но в самом деле умеет найти правильный подход к любому. На этого белокурого вольфгардского медведя взирает снизу вверх, и тому, конечно, хочется защищать милую хрупкую малышку. А любой простолюдин просто обязан растаять, словно леденец на жарком итлийском солнце, когда благородная синьорина обращается к нему с такой любезностью. Улыбается, выказывает ему доверие и даже дает себе труд запомнить его имя!
Хм, правда, бастардо его тоже назвал правильно. Не пожелал уступить своей подруге в учтивости? Наверняка. Или его действительно учили быть вежливым всегда и со всеми? Странно, однако каких только придурей не бывает у благородных синьоров. И все равно Лучано не собирался забывать холодный взгляд, который видел у синьора Вальдерона в трактире, когда к нему подошли вольфгардцы. Забывать такие взгляды опасно для здоровья.
Ну а в целом, синьоры как синьоры. Девица изо всех сил старается быть милой, но видно же, сразу просчитала, какая может быть польза от подобного спутника. Парень осторожничает, но наивен, как щеночек, хоть и показывает иногда зубки. Побыть некоторое время при них поваром, лакеем и шутом? Да запросто! Нужно только хорошо рассчитать время, когда убирать девчонку. Если она магесса, то должна быть очень полезной в путешествии. Так зачем лишаться такой козырной карты сейчас, в дороге? Лучше дойти с нею до самого конца, а там уж…
Решено, если только девчонка не станет ему опасна, пусть пока поживет. Заодно будет время раскусить ее по-настоящему. Нет, но как играет! Лучано сам едва не поверил! Да когда она ему улыбнулась, он поймал себя на том, что губы сами тянутся в ответной улыбке, и даже испугался! Вот это талант! Ей бы в гильдии цены не было!
Бастардо все время маячил то впереди, то сбоку, его светловолосую голову было хорошо видно даже в темноте, которую едва рассеивали лунные лучи, пробиваясь через ветки. Лучано снова поежился. Лес он не знал и не любил. Это не город, где есть крыши, подвалы, сквозные проходы, изогнутые переулки – и это все готово помочь умелому Шипу. А здесь темно, сыро, отовсюду доносятся непонятные звуки и запахи…
«Ладно, – утешил он себя. – Это просто лес. Крупные звери здесь вряд ли водятся, слишком близко от города. Или нет? А еще в темноте могут скрываться демоны. Баргот побери, как же хорошо было в милой Верокье, где я твердо знал, что самое страшное на ночной улице – это я сам».
И тут кто-то дернул его сзади за штанину.
Лучано не заорал только потому, что у него перехватило дыхание. Ну и еще потому, что с детства был приучен не кричать, когда страшно. Если страшно, нужно бить или бежать, какой толк от воплей?