Королева Теней. Пенталогия

– Может, и набью, –упрямо буркнул он, борясь со смущением.
– Когда выздоровеешь!

Раздался стук в дверь, и юноша в зеленой мантии адепта вошел в палату. Поклонился и положил на столик рядом с Лучано его грязную измятую сумку. В изумительной чистоте палаты она выглядела так странно и чужеродно!

– Благодарю, синьор маг, – поспешно сказал итлиец.
– Скажите, а в этой сумке не было… никакого зверька?

– Нет, сударь, – удивленно отозвался адепт.
– У нас с этим строго, в лазарете не позволено держать животных. Мы бы точно заметили.

– Вот как… Благодарю еще раз…

Лучано смолк и словно потух изнутри, проводив вышедшего целителя равнодушным взглядом. Аластор вздохнул и молча выругал себя. Он боялся вспомнить Искру, хоть это и было трусостью! Та страшная картина вспыхивала в его памяти постоянно, стоило подумать о любимой верной кобыле, и Аластор с ужасом думал, что теперь будет вспоминать только смерть Искры - всегда! А Лучано так привязался к этой мелкой вредной скотинке… Сам говорил, что у него никогда не было собственного зверья. И вот - надо же. Подарить ему другого енота? Глупость… Ему-то самому никакая лошадь, хоть самая быстрая и верная, Искру не заменит.

– Лу… – начал он неловко.
– Слушай, может, он просто убежал? Там, на холме. Забился куда-нибудь… Ну дохлого же его в сумке нет, правда? Значит, живой…

– Спасибо, Альс, – улыбнулся итлиец одними губами.
– Ничего. Забудь.

Аластор поворочался в постели и хотел еще что-то сказать, но тут в дверь снова раздался стук. Она открылась, и в больничную палату вошел самый необычный человек, которого он когда-либо видел. Невысокий, совершенно седой и немыслимо лохматый, он уставился на Аластора одним глазом, черным и неподвижным. Второй, ярко-голубой, в это время вращался в глазнице сам по себе, оглядывая немудреную обстановку, пока не остановился на Лучано. Как у незнакомца получилось смотреть на них обоих разными глазами, Аластор понятия не имел. Наверное, и здесь без магии не обошлось. А потом странный пришелец запустил руку за воротник ярко-желтой мантии и вытащил откуда-то из-под нее… Перлюрена!

Енот болтался в его руке и выглядел полностью здоровым, даже лоснящимся. И даже шлейку, что смастерил для него Аластор, не потерял.

– Перлюрен!
– вскрикнул Лу, сев на кровати.
– О, синьор, тысяча благодарностей! Где вы его нашли?!

– Тысяча?
– переспросил странный маг, обращая на него теперь черный глаз, а голубым глядя куда-то в окно.
– Слишком долго, хватит одной. Перлюрен… хм… да, определенно, ему подходит. Его обнаружили в поварне. Он опрокинул бутыль с маслом, искупался в нем, потом залез в муку, потом - в патоку. И был пойман, когда добрался до хранилища орехов. Очень, очень способное животное! Чрезвычайно много успел! Полагаю, его спас ошейник. Повара увидели шлейку и закономерно решили, что зверь кому-то принадлежит. Но почему именно моему факультету? Хм… Не настолько мы безумны, чтобы держать енота! Хотя идея интересная, да…Так это ваш зверь?

Енот, завидевший Лучано, радостно верещал и рвался к нему, словно путешественник, после долгих лет странствий увидевший издалека родную землю. Или как приговоренный к смерти – за помилованием, что вернее.

Итлиец кивнул и сконфуженно пообещал:

– Как только встану на ноги, постараюсь возместить достойным синьорам поварам убытки и хлопоты.

– А, пустяки!
– Странный маг махнул рукой, обтянутой желтым рукавом, и Перлюрен плюхнулся к итлийцу на постель.

Завизжав от восторга, енот кинулся к нему обниматься. Потом вцепился в ворот рубахи итлийца и замер, внезапно замолчав и только тихонько поскуливая.

– Он очень просил, чтобы его отнесли к папе, – безмятежно сообщил иллюзорник, насколько Аластор понял по цвету мантии.
– Мои поздравления, сударь. Вы умеете выбирать… отпрысков. Не растеряйте это качество, еще пригодится.

Так и не представившись, он вышел, оставив ошеломленного Лучано, наглаживающего енота, и Аластора, которому впервые за долгое время захотелось рассмеяться.

– К папе?
– приподнял он бровь.
– Лу, неужели ты бесчестно поступил с какой-то енотихой? Как ты мог?! Хотя да, сходство заметное. Смотреть вы умеете совершенно одинаково! Ну и что ты будешь делать с этим… бандитто?

– передразнил он выговор итлийца.
– Идиотто… хм, енотто?! Оставишь себе?

– Понятия не имею, – улыбнулся Лучано обескураженно и очень искренне.
– Но не отправлять же его теперь в лес. Все-таки… боевой товарищ. Синьор Перлюрен дель Енотто…

И он опять погладил шерстку приникшего к нему счастливого зверька.

***

Месьор ди Амбруаз, к особняку которого Грегора доставил уже фраганский экипаж, был немолод, невысок и напоминал героя сказки про оживший и укатившийся из печи круглый хлеб, только не пшеничный, как это положено доброй дорвенантской булке, а ржаной и при этом слегка подгоревший. Его темные волосы с проседью были заплетены в короткую косицу черные глаза блестели из-под седых бровей хитринкой и откровенным любопытством, а тонкие длинные усы залихватски закручивались крупными кольцами. Грегора он принял в большом светлом кабинете, обставленном скорее удобно, чем роскошно, миленькая горничная тут же подала шамьет, сливки и несколько видов печенья. Грегор из учтивости пригубил горячий пряный напиток и тут же поставил его на стол, показывая, что предпочел бы перейти к делу.

– Что угодно вашей милости?
– любезно, однако без малейшего подобострастия поинтересовался фраганец, и Грегор почему-то вспомнил пройдоху Гельсингфорца.

– Гарнитур, – коротко бросил он.
– Лучший, какой вы можете изготовить, и в самый короткий срок.

– Разумеется, – невозмутимо согласился фраганец.
– Гарнитур для мадам? Для демуазель?

– Для девицы, – процедил Грегор, начиная раздражаться - какая разница, в конце концов?
– Изумрудный. Полагаю, что-то вроде того, что вам заказывал лорд Райнгартен для своей супруги…

– Мгновение, месьор! – прервал его мастер, глядя так изумленно, словно с ним заговорил стол.
– Вы пришли к лучшему ювелиру моей прекрасной родины и желаете научить меня делать мою работу? Я не создаю копий! Нет! Никогда никаких копий! Покажите мне ту демуазель, что будет носить украшения, и я сотворю для вас шедевр. Таковы мои правила. Или ищите другого мастера, да-да-да, месьор!

– Любопытно, что мне помешает и в самом деле обратиться к другому мастеру?
– сдержанно поинтересовался Грегор, неожиданно для себя забавляясь воинственной задиристостью фраганца.
– У которого нет столь неожиданных и… нахальных правил?

– О, ничего, совсем ничего!
– закивал фраганец, совершенно не обидевшись, даже с удовольствием.
– Любой из моих драгоценных… О, каких драгоценных! коллег… сделает все ровно так, как вы прикажете, ни одному мастеру на этой улице не откажешь в умении. Все заметят прекрасные украшения демуазель!

«Любопытно, – мысленно отметил Грегор.
– Похвалить коллег так, чтобы осталось острое чувство подвоха? Для такого определенно нужен талант! Был бы месьор магом - белую искру у него определили бы безо всяких испытаний!»

– А что же увидят, если работу выполните вы?
– уточнил он и столкнулся с прямым и серьезным взглядом ювелира.

– Демуазель, – веско ответил фраганец.
– Никто иной вам этого не скажет. Но поверьте, если глаз видит безупречную огранку, чистоту камня или изысканность оправы - это не шедевр, хотя работа может быть дивной. Истинный шедевр, когда драгоценность привлекает внимание не к себе, а к демуазель, и в их слиянии рождается новое совершенство.

Он отпил шамьета, и Грегор тоже взял чашку, стараясь скрыть возникшую неловкость. С этого ракурса он никогда работу ювелиров не рассматривал. Понятно, что украшения должны быть женщине к лицу он сам именно так подбирал подарок Беатрис. Но… в этом подходе определенно что-то есть. Жаль, что выполнить требования фраганца нельзя.