Королева Теней. Пенталогия
Шрифт:
– Ну и Баргот с ним, – равнодушно пожал плечами боевик.
– У нас небогатый дом, милорд Фарелл, но старых слуг мы тоже на улицу не выкидываем.
– И это все, что вы можете сказать?
– продолжал усмехаться Лучано, чувствуя какой-то темный азарт сродни охотничьему.
– Его величество милостиво пожаловал мне титул, но я все равно в душе простолюдин и останусь им, сколько дворянских цепей и перстней на меня ни надень. Хуже того - я безродный подкидыш, дурная кровь, как у нас говорят. Вы еще узнаете, что у меня ни чести, ни совести, а уж о моей нравственности и вовсе хорошего слова не сказать. Уверены, что не хотите
Саграсс ответил ему таким же прямым взглядом поверх конской спины и снова пожал плечами.
– Я боевик, милорд, – ответил он просто.
– Это другие маги могут выбирать друзей по крови. А мы, дети Пресветлого, знаем, что есть люди, которым можно подставить спину, и… все остальные. И тут уж неважно, кто природный лорд, а кто родился в канаве, в драке все равны.
– Дорвенант - ужасная страна, – вздохнул Лучано, чувствуя себя неловко.
– Стоит мне решить, что я хоть немного его понял, как оказывается, что понял не то, не о тех и вообще не так!
– Вам виднее, милорд, – очень серьезно склонил голову Саграсс, но его глаза неуловимо весело блеснули.
– Сам виноват, – вмешался Аластор, пока Лучано садился на лошадь.
– Ну кому еще пришло бы в голову отдать под королевскую службу собственный дом, а потом оставить в нем слепого садовника и служанку с младенцем? Лу, скажи правду, ты хотя бы не собираешься выдать каждому из подчиненных по еноту?
– Енота еще заслужить надо, – мстительно отозвался Лучано и нравоучительно заметил: – Енот - существо нежное, требующее умелого обращения! Можно сказать, дворянин среди простых лесных зверей.
– Это они-то дворяне?
– возмутился Аластор, трогая коня с места.
– Я этим тварям никогда не забуду свой сапог! Поймать бы это Барготово отродье на месте преступления! И нечего ржать, как жеребец, милорд Фарелл! Вот велю добавить вам в герб енота с сапогом в зубах - будете знать!
– Помилуйте, ваше величество!
– сквозь смех покаялся Лу.
– Это даже для меня немного чересчур… Ах да, Саграсс, вы-то не знаете героическую повесть о сапоге?
– Кружевные отвороты из резной и тисненой кожи?
– уточнил боевик.
– Я видел новую моду в Академии, милорд. И некоторые гвардейцы тоже начали так носить из уважения к подвигу его величества. Но причем тут еноты?
– Болваны… – безнадежно простонал Альс, но не выдержал и тоже рассмеялся, махнув рукой.
Путь до Академии пролетел куда веселее, чем дорога до этого. Лучано шутил, Аластор фыркал, и даже Саграсс понемногу оттаял, перестав вздрагивать каждый раз, когда король к нему обращался. Но когда впереди уже выросла крупная каменная кладка древних стен, заросшая мхом и плющом, Лучано почувствовал смутную тревогу, которая сменилась непонятным раздражением.
Аластор тоже нахмурился и, стоило им въехать во двор, с сомнением посмотрел на башни Академии.
– Загляну к магистру Роверстану потом, – решил он.
– Сначала навестим Айлин. Лорд Саграсс, вы пока свободны, если у лорда Фарелла нет для вас поручений.
– Увидимся завтра во дворце, Лионель, – кивнул Лучано.
– Передавайте привет вашей почтенной матушке.
– Непременно, милорд. Ваше величество!
Боевик отвесил почтительный поклон и куда-то ушел. Как подозревал Лучано - навестить магистра Ладецки.
А возможно, и поинтересоваться судьбой гуся, оставленного вчера в тюремной камере.Аластор же махнул рукой, подзывая юношу в черно-оранжевой мантии, который катил мимо тележку с навозом. Юный синьор маг подбежал и поклонился, с восторгом уставившись на них обоих.
– Вы ведь стихийник?
– уточнил Альс, и адепт снова поклонился.
– Скажите, кто из ваших наставников лучше всех работает с животными?
– Мэтр Винграс, ваше величество!
– выпалил юноша.
– Прикажете позвать?
– Не стоит, – отозвался Аластор.
– Просто передайте почтенному мэтру мою просьбу. Здесь на конюшне стоит белая арлезийская кобыла, которая принадлежит леди Ревенгар. Ее нужно зачаровать, как положено для лошадей боевиков. Чтобы ничего не боялась… Ну, мэтр в этом разбирается, я полагаю?
– Совершенно верно, ваше величество!
– подтвердил молодой маг.
– Разрешите идти?
– Идите, – позволил Аластор.
– И пусть мэтр пришлет счет за работу мне во дворец!
– спохватился он, когда паренек был уже в нескольких шагах.
Адепт удивленно обернулся, но ничего не сказал, а Лучано поинтересовался:
– Ты в самом деле думаешь, что синьор маг выставит счет своему королю?
– Любая работа достойна оплаты, – возразил Альс.
– Если он решит сделать мне подарок, возражать не буду, но и заплатить не откажусь. В конце концов, это же я обещал Айлин, что позабочусь о Луне, а не мэтр Винграс. Лу, ты… ничего не чувствуешь?
– На сердце что-то неспокойно, – признался Лучано, и они, переглянувшись, ускорили шаг.
Знакомые коридоры, сначала обшитые дубовыми панелями, затем - выкрашенные в зеленый. Чем ближе была палата Айлин, тем быстрее шел Аластор, стремительный и мощный, как разогнавшийся боевой корабль с полными парусами ветра. Голоса они услышали даже через закрытую дверь! Отчаянный и сбивчивый - синьорины, второй - незнакомый, мужской. Аластор влетел в палату первым, Лучано отстал от него всего на шаг, но тут же скользнул вперед, быстро оглядывая комнату.
Айлин стояла за кроватью, словно прячась, рыжие косы растрепались, глаза полны слез… Она обрадовалась, увидев их с Альсом, но тоже как-то неправильно, болезненно. Лучано слишком поздно понял, что происходит, а вот Альс осознал гораздо раньше, и к острой яркой струе обиды, которой веяло от синьорины, добавилась багровая волна ярости Аластора.
Лучано даже качнуло, так резко его ударило с двух сторон чужими чувствами. А потом Аластор зарычал и вытащил светловолосого гуардо в коридор. В этот миг Лучано ясно понял две вещи. Первое – брат синьорины Альсу не то что не соперник, это как выпустить комнатную собачку против волкодава. И второе - это, дери его Баргот, все-таки брат синьорины! Что она там натворила, разберемся потом. Только бы Альс не удавил мальчишку!
Выскочив следом, он даже не попытался отнять парня. Это у Апастора-то?! Все равно, что отобрать добычу у медведя. А потом стало поздно. Чужая и в то же время какая-то родная злость затопила сознание алым приливом. Лучано отчаянно забарахтался в ней, но смог справиться только с желанием немедленно убить, да и то не полностью. Руки чесались, мышцы дергало, словно это он стоял у стены и размеренно впечатывал в нее белесую физиономию парня, который болтался в лапищах Аластора безвольной куклой.