Королева Златого Леса

Ученики Академии побрели медленно к выходу, один за другим. Сначала — самые младшие, те самые, дикие, потом — старшие, те, кто давно уже в смирении и желании бороться с Врагом позабыл о мелких сражениях между собой. Они познавали искусство волшебства и смерти изнутри — младших же ещё надо было сломать, чтобы потом из мелкой крошки, в которую рассыплются их кости, собрать нечто цельное и истинное, а самое главное, дееспособное. Воина. Того, кто и вправду возьмёт меч в руки или вооружится пылающими искрами собственной магии — самое главное, что выступит против эльфийского государства и не позволит Каене и её подданным ступить к людям и отравить ещё и их мир.

…Когда не осталось больше никого из учащихся, поднялись и преподаватели. Последними, как всегда, выходили Миро и Мастер — и Фирхан, не удержавшись, остановил мага всё тем же взмахом руки.

Миро тоже остановился и ревностно покосился на своего первого учителя, но тот лишь отрицательно покачал головой. Мечник скривился, сдержал клокочущее в груди шипение, низко поклонился — так было положено, — и ушёл. Будь он учеником, подобное своеволие, столь дерзкий взгляд ему бы точно не простили. Сам бы себе не простил. Но он давно уже среди тех, кто учит, а не среди тех, кем повелевают. Даже если и не способен пока что принимать самые радикальные решения в собственной жизни.

— Что происходит? — Фирхан не стал подбирать слова. Он смотрел на Мастера прямо; тот, словно понимая, что прятать взгляд от главы Академии глупо, снял наконец-то с головы капюшон мантии. Его лицо, покрытое мелкими и крупными шрамами, казалось таким спокойным… Равнодушие сияло ярче любой звезды на небе.

— Учебный процесс.

— Раньше вы делили учеников пополам, — отметил Фирхан. — В этом наборе ты позволил Миро вызвать их самому. Всех до единого. Ты принял это решение, когда их увидел — почему?

— Потому что я чувствую. И моё чувство может поставить меня перед выбором. Они одинаковы по форме, но отличаются на цвет — независимо выберет только слепой. Миро таков и есть. Почему же тогда мне надо вмешиваться в процесс игры фортуны? Пусть удача следует за каждым и сыграет на стороне кого-то из них, но я не хочу мешать ей.

Фирхан нахмурился.

— Сколько я старше тебя? И почему же всё время чувствую себя словно ребёнком рядом с мудрым вечножителем?

— Вечны только эльфы, — покачал головой Мастер. — Мне не хотелось бы быть эльфом. Даже в самом страшном сне…

— Потому что эльфы — зло? Не хотелось бы запятнать собственную репутацию связью с ними? Или есть ещё какая-то причина?

— Фирхан… — рассмеялся мужчина. — Может быть, вы и правы. Вы вправду рядом со мной — ребёнок, который до сих пор верит в наивные идеалы. Вы тоже слепы, вы не читаете того, что есть в их глазах. Мне хотелось бы спасти тех, кого вы впустили сюда. Мне хотелось бы их не выбрать и позволить уйти из Академии ни с чем. Потому, зная, что выберу тех и разломаю их жизнь или выберу иных и отпущу людей с даром, я не хочу в этом участвовать. Пусть уж лучше это делали вы, а не я или Миро. Может быть, выглядело бы объективнее, чем сейчас. Я дам им то, что смогу дать, но по силам ли мне удержать учеников в узде? Нет. Потому — я буду защищаться, если они нападут, и я убью, если ко мне придут убивать. Будь то кто угодно из них.

— И всё же, — возразил Фирхан, — всё не так. Ты прежде не отрекался от выбора.

— Мне не хотелось решать судьбу того, кто кажется мне знакомым, — сухо отозвался Мастер. — А теперь, позвольте, я удалюсь.

— И кто же кажется тебе знакомым?

Мужчина не ответил. Фирхан вновь остановил его коротким повелительственным жестом — и тут же понял, до чего же неуместными казались все его приказы и движения.

— Мастер, — промолвил он, — это статус в нашем мире, но ты принимаешь его за имя. А как же тебя зовут на самом деле?

— Вам моё имя либо известно, либо ничего не скажет, — повёл плечами маг. — Потому — зачем его называть?

Фирхан нахмурился. Таить имена, не имеющие силы, было глупо; Мастер мог скрываться, Мастер мог от чего-то бежать, но почему тогда в Академию?

— Когда ты пришёл к нам несколько лет назад и сказал, что будешь сражаться против эльфов верой и правдой, я тебе поверил. Поверил, что твои шрамы — это плод бесконечных боёв с ними, что ты и вправду видел остроухих своими глазами. А ты не можешь доверить стенам Академии, что стала твоим домом, даже собственного имени?

— В том-то и беда, — покачал головой Мастер, — что дом мой слишком далеко отсюда, чтобы открывать его секреты. Но разве я обманывал вас когда-то?

— Ты многое скрываешь.

— Скрыть — не значит обмануть. Скрыть — значит не поведать правды, — рассмеялся мужчина. — И если даже самого Фирхана пугает моя тень, даже если сам Фирхан недовольно смотрит на мои чёрные балахоны… Кто я таков, чтобы имя моё произносить всуе? — он не отвёл взгляда. — Кто я таков, чтобы наш бесконечный танец слов не превратился в жизнь? Не смешите меня… Учитель. Я был Мастером, я им и останусь; моё имя давно уже потеряло своё значение. Раз вы не можете мне доверять без этого, то лучше было бы прогнать раз и навсегда и не бередить старые злые раны. А раз можете… То зачем вся эта игра?

— Ты говоришь слишком жестоко, как на моего подчинённого.

— Я слишком долго прожил на этом свете, чтобы подчиняться кому-то, — усмехнулся Мастер. — Приятного вам вечера. И передайте Миро, что мне не нужна половина учеников. Хватит и одного.

Он развернулся и ушёл, сопровождаемый странным гулом магии, оставил наедине со своими тяжёлыми мыслями Фирхана. Тот чувствовал, как по спине в очередной раз пробежалась дрожь — неуловимый страх перед чем-то невидимым отказывался его отпускать. Он не знал, к чему приведёт этот разговор, но чувствовал, как надвигалось нечто страшное и противоестественное для их маленького мирка. Может быть, давно пора было остановиться и вспомнить о том, как… Как жить?

И всё же, перед глазами застыло такое холодное, такое отчужденное лицо. Где он видел Мастера до того, как тот прибыл к нему, преподаватель? Где он вообще бывал прежде? Кто он такой?

Почему не называет своего имени?

Можно было поверить в историю таинственного незнакомца с печатями грусти на сердце — вот только Фирхан был готов поклясться, что в прошлый раз, когда он снимал свой капюшон, шрамы были расположены иначе.

Они говорили ему о чём-то. Они — и серый, едва-едва заметный след на шее, словно там когда-то кто-то сделал ритуальную надпись.

Глава пятая

Год 117 правления Каены Первой

Рэн тяжело вздохнул. Казалось, над ним сгустилось настоящее облако тьмы. Туманы, прорывающиеся через окно, были практически осязаемыми, и он чувствовал, как тяжёлая ножа ложится на грудь. Глаза мужчина так и не закрыл, но даже эльфу было трудно увидеть что-то сквозь столь густой мрак. И даже магия не могла бы его прорезать.

Он улыбнулся сам себе. В Туманах было ещё хуже, и он помнил, как легко там умирали Вечные. Они останавливались на один миг и задыхались, чувствовали, как изо всех сторон надвигались бесконечные тучи. Они вдыхали ядовитый дым и превращались в замёрзшие глыбы. Туманы терзали их изнутри; Твари не приближались к Вечным, потому что лёд их не беспокоил. И холод. Они не трогали то, что уже было мертво. Они не были падальщиками.