Королева

Ее величество ведет дневник, однако он поступит в распоряжение историков лишь после ее кончины. “Это такая же привычка, как чистить зубы (15), – пояснила как-то Елизавета II. – Он мало похож на дневник (16) королевы Виктории и не такой подробный. Довольно краткий”. По предположениям знакомых, не раз слышавших меткие характеристики и мудрые замечания королевы, такого рода записи эти дневники, скорее всего, и содержат.

Положение требует от Елизаветы II незаурядности. В то же время народ хочет видеть ее если не простым, то хотя бы человеком. С момента восхождения на трон Елизавета старается уравновесить эти два требования. Если королева будет слишком загадочной и неземной, она утратит связь с народом, если будет такой же, как все, лишится загадки.

Во время открытого приема в Букингемском дворце в 2007 году ее величество обменивалась с гостями дежурными репликами вроде: “Долго добирались?” Одна из приглашенных, когда ее представили королеве, спросила: “Чем занимаетесь?” “Я не знала, что ей ответить” (17), – призналась Елизавета II, рассказывая в кругу друзей об этом приеме несколько дней спустя. С таким вопросом за всю многолетнюю практику подобных мероприятий к ней обратились впервые.

В Британии власть и величие существуют отдельно друг от друга. Елизавета II царствует, но не правит, обязуясь служить стране до последнего своего вздоха. Уинстон Черчилль, первый премьер-министр ее величества, в 1953 году высказался так: “Проиграна великая битва: парламент смещает правительство. Выиграна великая битва: толпа приветствует королеву” (18). Представители власти – премьер-министры, возглавляющие парламент, когда их партия получает большинство голосов, – приходят и уходят, подчиняясь результатам выборов, а королева остается главой государства. Не обладая правительственными полномочиями, она тем не менее выступает сдерживающим фактором. При наличии королевы ни один премьер-министр не может быть полноправным главой. “Она препятствует диктатуре, препятствует военным переворотам, препятствует узурпации власти, – доказывает консерватор Роберт Гаскойн-Сесил, 7-й маркиз Солсбери, бывший председатель палаты лордов. – Препятствует, поскольку, чтобы ее обойти, придется приложить усилия” (19).

Кроме того, она обладает возможностью активного воздействия – “правом советовать, правом поощрять и правом предостерегать” (20). Ее величество влияет собственным примером, устанавливая высокую планку гражданственности и служения долгу, вознаграждая за успехи, прилежно исполняя свои обязанности. Тони Блэр, десятый из двенадцати сменившихся за время царствования Елизаветы II премьер-министров, назвал ее “символом согласия в беспокойном мире <…> воплощением всего лучшего в Британии” (21).

Елизавета II не может выйти из своего королевского статуса ни на миг, и это ставит ее особняком. Даже родные обязаны постоянно помнить о том, что имеют дело с королевой. У нее нет ни паспорта, ни водительских прав, она не может голосовать и выступать свидетелем в суде, не может сменить веру и перейти из Англиканской церкви в католичество. Поскольку она олицетворяет национальное единство и не должна вызывать отторжение у подданных, она обязана хранить строжайший нейтралитет – не только в политических вопросах, но в таких, казалось бы, невинных, как любимый цвет, песни или телепередачи. И все же предпочтения у нее периодически возникают.

К числу похвальных качеств Елизаветы II можно отнести прямолинейность. “Когда она что-то говорит, то говорит всерьез. А публика подхватывает и восхищается” (22), – отмечает одна из приближенных королевской семьи, Гай Чартерис, вдова Мартина Чартериса (лорда Чартериса Эмисфилдского), старшего советника ее величества на протяжении трех десятилетий.

С середины XIX до начала XXI века (сто двадцать три года из последних ста семидесяти четырех лет) у штурвала монархии стояли две выдающиеся женщины – королева Виктория и королева Елизавета II. Вместе они выступают символом Британии гораздо дольше, чем четверо мужчин, занимавших трон в промежутке между правлениями королев. К матриархам предъявляются особые требования, поэтому Елизавете II пришлось взять на себя не только традиционно женские, но и традиционно мужские обязанности.

Среди представительниц ее поколения в целом и британской аристократии в частности работающих женщин практически нет, поэтому Елизавете II не на кого было равняться в совмещении ролей монарха, жены и матери. Профессиональный долг, усугубленный присущей ее величеству ответственностью, очень часто брал верх над обязанностями материнскими. Пренебрежение воспитанием не могло не возыметь неприятных последствий, и головной боли от подросших детей Елизавета II получила куда больше положенного. Иногда она давала выход своим переживаниям, однако большей частью хранила все в себе, выпуская пар разве что во время долгих прогулок с собаками. “В Шотландии растет сорняк, в народе прозванный стручком-вонючкой, его очень трудно выдрать из земли, – вспоминает леди Элизабет Энсон, кузина королевы. – А она уходила в поле и рвала его там охапками” (23).

Принц Филипп говорит, что его роль принца-консорта (самая долгая за всю историю Британии) сводится к тому, чтобы “поддерживать королеву” (24). На публике они напоминают Фреда и Джинджер, станцованную пару, излучающую искренний интерес и понимающую друг друга с полувзгляда. Кроме того, Филипп своими меткими и зачастую непочтительно хлесткими замечаниями разбавляет виндзорский елей. “Принц Филипп – единственный во всем мире, кто воспринимает ее величество как обычного человека, – утверждал Мартин Чартерис. – Разумеется, и королеве, в свою очередь, случается велеть принцу Филиппу заткнуться. Высказать такое кому-то другому ей, в силу своего статуса, было бы непросто” (25).

Монаршая жизнь – распланированная на год вперед, подробно расписанная за полгода – размеренна и упорядоченна. Один из знакомых ее величества, Джон Джулиус Купер, 2-й виконт Норвич, пошутил как-то, что секрет королевского самообладания прост: Елизавете “никогда не приходилось искать место для парковки” (26). По мнению одного из ее личных секретарей, “у нее два великих достоинства. Во-первых, у нее крепкий сон, а во-вторых, крепкие ноги, и она может очень долго стоять неподвижно. <…> Ее величество вынослива как вол” (27). В общей сложности четыре месяца в году королева скрывается в своих загородных резиденциях. Возвращаясь в Сандрингем, королева неизменно “находит усадьбу такой же, как и при отъезде, – утверждает Тони Парнелл, проработавший там пятьдесят лет. – Забытая на кресле безделушка останется лежать нетронутой до возвращения хозяйки” (28).

История Елизаветы II – это повесть о том, как она распорядилась уготованной ей судьбой. Мне хотелось узнать, какие черты характера, личности, какие составляющие воспитания помогли королеве исполнить свою уникальную роль. Какая она, как проводит время? Как училась в процессе работы общаться с политиками и главами государств, с шахтерами и профессорами? Не мешает ли незримый кокон взаимодействовать с внешним миром? Какого подхода придерживается в руководстве, изменился ли он со временем и если да, то как? Как относится к собственным ошибкам и просчетам? К родным? Как ей удается сохранять душевное равновесие и не изменять принципам? Как, будучи постоянно на виду, бережет она свою частную жизнь? Не собирается ли когда-либо отречься от престола в пользу старшего сына, принца Чарльза, или внука, принца Уильяма? Как, уже в почтенном возрасте, смогла обеспечить монархии стабильность и жизнеспособность?

Я познакомилась с королевой Елизаветой II (29) в Вашингтоне в мае 2007 года на открытом приеме в резиденции британского посла. День стоял теплый и безоблачный, гостей-вашингтонцев было около семи сотен – мужчины в выходных костюмах, многие женщины в шляпах.

Расторопные военные расставили нас вдоль дорожек, разделенных девятью метрами газона. В преддверии назначенного часа над резиденцией взвился королевский штандарт, возвещая, что ее величество уже на подходе. Восьмидесятиоднолетняя королева и ее супруг принц Филипп вышли на террасу и прошествовали между двумя гренадерами в алых мундирах и медвежьих шапках. Под “Боже, храни королеву” в исполнении полкового оркестра Колдстримовской гвардии августейшая чета спустилась по короткой лестнице.

Мы с моим мужем Стивеном стояли у той дорожки, по которой двинулся принц Филипп, Елизавета II шла по другой.

Королева скрылась вдалеке, но мы не двигались с места, и вскоре она показалась в конце нашей дорожки, возвращаясь по ней обратно к резиденции. Британский посол сэр Дэвид Мэннинг представлял ее величеству примерно каждого двадцатого в ряду. Подав нам знак, он шепотом представил меня королеве. Елизавета II протянула руку в белой перчатке, и я, повинуясь протоколу, произнесла: “Приятно познакомиться, ваше величество!” Затем пришел черед моего мужа, и королева осведомилась, действительно ли он редактор вашингтонской газеты. Как и ее супруг, Елизавета II не особенно жалует прессу – за шестьдесят лет правления она не дала ни одного интервью, – однако на неприязнь не было и намека.