Королевская кровь-12. Часть 2

Вокруг продолжала царить суета, деловитая, пронизанная облегчением и радостью.

Четери наблюдал за этим, расслабляясь, с наслаждением впитывая в себя звуки, свет, цвет своего мира. Это было как вернуться в дом детства, как попасть в материнские объятья. И пусть дом его сейчас подвергался нападению врага. Мастер Фери всегда говорил: «Хочешь радоваться — радуйся даже в пыточной яме».

И Четери радовался.

К нему подошел Вей Ши, склонил уважительно голову.

— Мастер, — сказал он, — нужен ли я тебе сейчас? Если нет, то я хотел бы пойти к дому феби Амфата, проверить, ушел ли он из Тафии, не забыли ли его.

Четери смотрел на ученика — который прощался с ним мальчишкою, а стоял сейчас перед ним мужчиной. И любовался, как любуется мастер-кузнец закаленным клинком, заточившимся в битве.

— Иди, Вей Ши, — сказал он. — А затем приходи во дворец, я прикажу твоим людям тоже укрыться там.

Вей Ши ушел в сопровождении четверки гвардейцев. За ним улетел Дармоншир, попрощавшись со всеми, — его в небе мотало как мотылька на ветру, но он упорно набирал скорость — и поднимался высоко-высоко.

Ангелина Рудлог посмотрела ему вслед, покачала головой. Черкнула себя отросшим когтем по руке, протянула ладонь к огню, прошептала что-то — и оттуда вылетела птица, клюнула крови. Владычица оглянулась — управляющий Эри достал из поясной сумки ручку и бумагу, и она, набросав несколько строк, сунула крошечное письмо во флакон из-под виталистического настоя и отдала птахе.

— Отнеси это моей сестре Марине, — приказала она, и огнедух нырнул в огонь. Снова проговорила что-то в огонь, и вынырнула оттуда вторая птица, напоенная кровью. И ей тоже досталось письмо.

— Это для Полины, — объяснила Владычица. — Она должна знать, что ее муж вернулся и жив.

— И для Алины с Василиной, — добавила она еще минутой спустя, отправив в воздух третью и четвертую птицы.

— Побереги себя, — гулко попросил ее Нории, взяв руку и с усилием залечивая ее. Поцеловал маленькую ладонь так нежно, что Чет умилился и еще больше захотел к Свете. Но пока нельзя — он тут единственный Владыка в силах, нужно подождать, не понадобится ли кому-то из раненых его срочная помощь. — Ты и так отдала сегодня очень много, моя Ани.

— Да, надо, — отозвалась она. — Но представь, что он сейчас заявится к Марине… дай боги, долетит живой и невредимый. Надо было предупредить, а то не скинула бы она от неожиданности.

Совсем немного времени прошло с выхода из портала, а уже начали распределять раненых по драконам, чтобы отнести ко дворцу, и уже взмыл в воздух первый, полетел низко, осторожничая из-за сильного ветра, перелетая с крыши на крышу. Кто мог идти сам, пошли по земле следом за проводниками. Ситников, наконец-то уставший тоже, сел рядом с Александром.

— Я попытался открыть сейчас Зеркало к Алмазу Григорьевичу, — сказал он гулко. — Сейчас это невозможно, Александр Данилович. Не получается Зеркало открыть. Даже на три метра в сторону. И переговорное тоже.

Свидерский, не открывая глаз, кивнул. И Четери задохнулся, услышал, как выдыхает неподалеку Нории — они оба ощутили, как от мага медленно покатились волны боли, неприятия, ярости и усталой обреченности. Словно Матвей выдернул его из кокона, в который удалось спрятаться.

Четери прикрыл глаза и едва заметно, тихо-тихо стал притушать боль, накрывая все вокруг спокойствием. А затем, когда за спиной загрохотало, развернулся. И пошел вперед, на другой край холма, чтобы лучше видеть происходящее.

Далеко-далеко, где-то в сторону Эмиратов проскользил Красный воин, отбивающийся сразу от двоих врагов. Нерва-паук бил круглыми клинками, метал сети, вырастающие из его лап — и Красный разрезал их, — бог-стрекоза нападал со спины, рушился с воздуха на крыльях — но Красный ухитрялся успевать отбивать и его удары.

Четери как завороженный следил за боем, пока божественные противники были видны. Руки его начали подрагивать, мышцы напрягаться — он мысленно предугадывал удары, мысленно уворачивался, восхищенно выдыхал, когда Красный оказывался быстрее и непредсказуемее, сжимал кулаки, когда высочайшим искусством боя поражал Нерва. Он заметил, что Красный ступает назад осторожно, что он иногда уходит в невыгодную позицию — и Четери уже видел такое в своих снах про бой старых и новых богов Лортаха, когда старые боги берегли свои земли, свои города, и это стало их слабостью. И когда противники почти уже скрылись из виду, до находящихся на холме донесся свистящий визг-рев — то Нерва, увернувшись от удара Красного, указал своему соратнику куда-то в сторону Милокардер.

Бог-стрекоза — Макс называл его Малик, — взмыл в воздух и с невиданной скоростью полетел к горам.

— Он летит туда, куда направился сейчас Дармоншир, — с усилием проговорил подошедший Нории.

Чет кивнул.

— Будем уповать на удачу детей Инлия, Нори-эн. Тебе и мне она помогла… пусть поможет и этому безрассудному ветру.

И он вновь посмотрел туда, где скрылись за горизонтом противники — посмотрел, хмурясь. Потому что он видел рисунок боя. И видел то, что было наверняка понятно и Красному Воину, величайшему из бойцов.

Нерва был сильнее, Нерва был опытнее, Нерва был выносливее. Но он придерживал удары. Он вел Красного туда, где нужно было следить не только за боем — за тем, чтобы не наступить на поселения.

А Красный, как бы неистов он ни был, берег людей Туры, и Чет мог по его движению сказать, в какой момент он замедляется, чтобы уйти от поселения в сторону.

Враг его, конечно, заметил эту слабость, и выжидал, пока противник начнет выдыхаться — чтобы потом начать бить в полную силу и в несколько ударов сокрушить его.

* * *

Люк пожалел о том, что все-таки решил лететь, сразу после того, как поднялся в воздух. Ураган наверху, дикий, безумный, швырял его из стороны в сторону, и только максимально набранная скорость позволила ему двигаться вперед, лавируя между потоками ветра, ныряя под рукава всетуринского шторма. Вокруг грохотало, и непонятно было, что это — гром или звуковая волна от далекого столкновения оружия богов. От каждой такой волны закладывало уши и хотелось нырнуть вниз, вжаться в землю — или, наоборот, подняться наверх, в пустоту.

Не катились больше над Турой перламутровые реки белой стихии — рваные, скрученные, обезумевшие, они ошметками пульсировали то тут, то там во всей атмосфере. И не видел он больше огромных стихийных духов, и не ощущал их — неужели развеялись? Неужели не осталось больше у них сил?

Он пролетал над разломами, заполненными водой или лавой, он пролетал над тяжелыми грозовыми тучами, чернющими, бьющими молниями вниз и спрайтами вверх — там, где не получалось облететь их, он ускорялся еще быстрее, и лапы поджимались, и змеиный живот холодило от мысли, что сейчас его прошьет разрядом толщиной в десять змеев, от которого даже щит не спасет.

Люк долетел до Милокардер за полчаса и полетел вдоль них, расщепленных трещинами, ужасаясь тому, что видел. От дрожи земли сходили тысячелетние ледники и скалы размером с Вейн, а над пиками гуляли такие убойные ветра, что он не решился через них перелетать — и теперь рвался к морю, чтобы обойти горы и прямиком направиться к Дармонширу.

Только бы с Мариной и родными было все в порядке. Если змеи обещали, должно же быть так?

Но вновь и вновь швырял его ураган, то позволяя пролететь вперед, то опасно кидая к каменным склонам гор, то отдавливая назад — а он вилял, нырял в воздушном шторме, хитрил, трусил и паниковал, клекотал от ужаса и шипел от злости — и все равно летел вперед.