Королевская кровь-12. Часть 2

Царица, взяв с собой старшую внучку Агриппию, которой только-только исполнилось шесть, вошла в теплое полуночное море, играющее бликами и отражающее миллиарды звезд, и нырнула в толщу воды. А там, зависнув на глубине рядом со счастливо осматривающейся внучкой — о, этот восторг дети Воды проносят сквозь жизнь! — призвала своего верного коня Аргентрила — «Сребробокого» и, держась за его гриву и прижимая к себе серьезную Рину, стрелой направила его к подводной усыпальнице первоматери-Серены.

Там по-преждему было спокойно: колыхались водоросли вокруг ажурной гигантской «лилии», росшей на дне, и спала вечным сном в большой раковине женщина с перламутровой кожей и мягкой улыбкой на лице, а огромный дух-октомарис, оплетший гробницу щупальцами, привественно завибрировал, увидев царицу. Малышку Агриппию он уже знал — Талия брала сюда всех оставшихся в живых девочек, даже двухлетнюю Ниту.

Царица и маленькая царевна постояли перед местом упокоения, склонив головы и прошептав молитву с просьбой о мире и защите. А затем Талия направилась к алтарю, большим куском бирюзы вросшего в стену гробницы, и вложила руки в углубления, и даже не дрогнула, когда ладони пробили бирюзовые шипы.

Рина закусила губу от жалости. Она уже знала, что ей тоже придется это делать, и страшилась этого, и гордилась бабушкой.

— Можно я? — попросила она. И Иппоталия кивнула после мгновенного колебания.

Девочка сняла с пояса сделанный из перламутра ритуальный нож и порезала себе ладонь. И, протянув ее к алтарю, наблюдала, как ее кровь смешивается с кровью бабушки.

— Это моя внучка, будущая царица, — с тихой гордостью проговорила Талия алтарю. — Я никогда не просила тебя о помощи, — она не снимала рук с шипов. Кровь текла вокруг, текла вверх, и вода над ней начала закручиваться гигантским обратным водоворотом, поглощающим драгоценный дар и все расширяющимся. — И никто из моих прабабок, кроме самой Серены не просил. Но сейчас прошу — помоги, Ив-Таласиос, старейший дух моей стихии. Без твоей помощи Маль-Серена не выстоит. Стань для острова щитом, старейший, стань для моря якорем, великий!

Кровь все текла, текла, собираясь в вуали, улетавшие вверх, в бесконечный красный водоворот, который наливался перламутром. А затем он весь всосался в алтарь. Руки царицы мягко отбросило от бирюзы — уже зажившие, залеченные родственной силой. И она взяла руку внучки и тоже залечила ее.

— Ты очень отважная, моя рыбка, — сказала она, ласково обнимая девочку. В семье Таласиос Эфимония всегда было много любви, а когда погибли сразу три царевны, оставшиеся в живых стали настолько нежны друг к другу, насколько могут стать только люди, осознавшие, насколько жизнь хрупка. Так они и стояли, обнявшись, когда услышали низкую, тяжелую вибрацию. Духи, вьющиеся вокруг усыпальницы праматери, начали возбужденно носиться туда-обратно.

— Это он, бабушка? — со страхом и восторгом спросила Рина.

— Да, — ответила Иппоталия, испытывая то же самое, что и внучка. Она взмахом руки подозвала Аргентрила и помчалась с царевной сквозь толщу воды, огибая огромный остров.

Водяной конь дельфином выскочил на поверхность, когда они вышли из Жемчужного моря, разделявшего Маль-Серену и Инляндию с Рудлогом, в Лазурный океан.

Но сейчас океан был почти черен — и двигался на остров издалека огромный, серебристо-звездный купол воды, все увеличивающийся и увеличивающийся в размерах. Вот он приблизился километра на два к берегу и еще приподнялся — и Талия послала верного коня вперед, к старому великому духу, чтобы выказать уважение.

Его круглая башка возвышалась в ночи над океаном сияющей звездами горой, и множество глаз смотрели на царицу, светясь серебром и лазурью. Она подплыла почти вплотную, встала на спину коня, и поклонилась вместе с Риной.

— Спасибо, — сказала она тихо. — Спасибо тебе, великий. Я знаю, что это истощит тебя, но надеюсь, что все закончится раньше, чем ты устанешь.

В ответ древний Ив-Таласиос выбросил вперед тысячи сверкающих лазурью и серебром щупалец. Они оплели Маль-Серену по бокам, они перелетели через нее и опустились за островом, врезавшись в каменистое дно, они сплелись жгутами и решетками, превратившись в прозрачный, переливающийся звездной пылью купол.

Исполинский водяной кракен погрузился в воду, насколько мог. Раздался тяжелый, вибрирующий выдох.

«Наша мать создала и тебя, и меня для того, чтобы мы хранили Маль-Серену, — раздался в голове Талии его гулкий, вибрирующий, напоминаюший рокот волн голос. — Если бы ты не позвала, крохотное сердце океана, я бы пришел сам. А теперь иди. Я позову тебя, если почувствую, что слабею, и мне опять понадобится твоя кровь».

Глава 14

Виктория, Глоринтийский дворец

Иногда терпение — единственное, что спасает, когда снаружи рушится мир, а ты ничем ему не можешь помочь.

Такой слабой, как сегодня, Виктория ощущала себя только один раз — когда они пришли в Верхолесье за Михеем, а он чуть не убил их.

Накопители почти все были разряжены. И было с чего: долгое сражение в Норбидже, мощный иноземный артефакт, лишивший ее большей части резерва, последующий бой, лечение раненых и проход через подпространство с Дармонширом.

Герцог был, конечно, удивительно мощен, но неопытен, как щенок, путающийся в лапах, и если бы она не держала переход — он бы, может, и выпрыгнул со своей удачливостью, а вот они с пленником нет.

Вики запустила небольшой светлячок, и в отражении стекол шкафов для бумаг видела свое сильно постаревшее лицо. Так измоталась, что даже внутренний резерв ополовинился, и сейчас она выглядела лет на шестьдесят.

Но ее это вообще не волновало.

Глоринтийский дворец был тих и пустынен, в кабинете пахло пылью и старым деревом. За окном бушевал ураган, то стихая, то вновь набирая силу, а Вики, расположившись на королевском кресле, положив руки на два накопителя — необработанный алмаз, похожий на картофелину размером с кулак и изящную тиару инляндских принцесс с большим сапфиром в центре, — погрузилась в дрему. Рядом с ней успокаивающе перешипливались Осси и Инри. Иногда она вставала, чтобы долить им молока, и снова садилась докачивать источники.

— Я бы принесссла большшше, — ворчливо проговорила Осси, когда вернулась, положив перед Викторией из пасти алмаз и отдав ей зажатую кольцом хвоста тиару. — Но ты сссама должнассс знатьссс — хоть обложиссссь накопителями, а у скороссссти потока есть предел. Быстрее, чем почва может впитать воды, вода под землю не уйдет. Эти два-ссс дают тебессс даже большшше, чем тыссс можешшшь взятьссс…

— Я знаю, почтенная хранительница, — слабо улыбнулась Вики. — Спасибо тебе.

Змеица недовольно мотнула хвостом, но ничего не ответила под ехидным взглядом Инри.

Теперь Вики дремала, ощущая, как заполняется резерв. Сколько ей понадобится на восстановление? Полтора часа? Два? Руки покалывало от проходящих по ним потокам, которые шли прямо к центрам энергий и уже от них растекались по ауре. То, что не могла впитать аура, впитывали накопители-кольца, браслеты, подвески, и Вики ощущала, как разгорается в них тепло. Быстрее, чем в ней самой.

Скачки стихий, которые случились после того, как улетел Дармоншир, отправили ее в почти бессознательное состояние — и, если бы не артефакты, принесенные змеями, возможно, она до сих пор лежала бы без чувств. А так… подняться на ноги она смогла всего полчаса назад, налила молока хлопочущим рядом с ней змейкам-овиентис и, шатаясь, дошла обратно к креслу. И с тех пор терпеливо ждала, пока восстановится резерв, и слушала мир.