Королевская кровь. Книга третья

— Минут десять, — ответил инляндец. — Как вы себя чувствуете?

— Вам не все равно? — огрызнулась она хрипло и сделала еще глоток. — Я хочу уйти.

— Пока я не удостоверюсь, что вы себе не навредили, — сказал он жестко, — вы отсюда не уйдете.

— Я пожалуюсь на вас в отдел магконтроля, — заявила Алина внезапно. — Вы же опасны для общества, профессор.

— Пока я опасен только для вас, — сообщил он мрачно и многообещающе. — Пожалуетесь, но сначала я вас осмотрю. Снимите пиджак. Я наверняка наставил вам синяков.

Она фыркнула и сделала еще глоток.

— Богуславская, — сказал он бесстрастно, — если вы не послушаетесь, я отправлю вас в стазис и раздену сам. И тогда уже не плачьте. Мне терять уже нечего, а вы можете потерять здоровье.

— Отправляйте, — пробурчала она, не поднимая глаз.

— Хорошо, — согласился он легко. Крутанул ладонью — и принцесса замерла. Зашел сзади, за спинку дивана, вытащил из ее пальцев чашку, потянул один рукав, другой. Дыхание у нее было рваным и злым. Наверное, убила бы, если б могла.

— Я действительно поступил некорректно, — говорил он, а она вспоминала все ругательства, которые знала, — еще раз приношу свои извинения.

«Ненавижу. А ведь думала, дурочка, что он хороший».

Инляндец расстегнул манжет на той руке, за которую он схватил ее, закатал выше, до самого плеча.

— Если вы желаете, вы вполне можете написать заявление, — продолжал он равнодушно, — я не буду отрицать свою вину.

«И напишу. Обязательно напишу! Сразу, как вернусь!!»

Прохладные пальцы прикоснулись к ее коже, и она скосила глаза. Чуть выше локтя наливались багровым пятна синяков.

«Больно-то как».

Руку стало покалывать, по мышцам полилось тепло.

— Если вы примете мои извинения, я могу сделать для вас то, что вы просили. Но для этого мне нужна будет ваша кровь.

«Пошел ты со своей помощью, профессор!»

— Я, кстати, слышу ваши мысли, — ровно проговорил он.

«Это хорошо. Не трогайте меня. Мне противно».

— Потерпите. Надо еще подумать, куда вас возвращать. В лектории наверняка уже идет следующее занятие.

«В Зеленое крыло, профессор. Сразу расскажу Тандаджи о том, какой вы мерзкий гад. И урод.»

— Как скажете, принцесса.

Холодные пальцы прижались к ее вискам, и голове тут же стало легко — будто кто-то открыл ставни и пустил в душное помещение свежий воздух. А затем от его рук потекла пульсирующая энергия — и тело начало оживать, покалывать бодростью, как после хорошей прогулки в лесу.

— Вам нужно поесть.

«Мне сейчас кусок в горло не полезет. Дурацкая ситуация. Сама ведь во всем виновата, на самом деле. Знала же, что он тебя недолюбливает».

— Богуславская, — сказал он суховато, не отнимая рук от ее висков, — мне нет до вас дела, поверьте. Я вообще не очень жалую людей. Но в произошедшем виноват я и только я один. Нелепо снова извиняться, но я все же прошу прощения. Я не сдержался. Если есть что-то, чем я могу загладить свой поступок, то я готов вас выслушать.

Макс отошел от застывшей Алины, снял стазис. Она молча раскатала рукав, махом допила тоник, взяла пиджак и встала.

— Обратно в университет отправьте меня, — сказала она тоненько и сипло, стараясь сделать голос ровным и уверенным. Сердито взглянула на него, — и я усвоила урок, лорд Тротт. Больше я к вам не обращусь.

— Очень на это надеюсь, — сдержанно ответил Макс и внимательно глянул на нее, словно ожидая буйной реакции. Она промолчала, поглядела на него, сощурившись, хотя очень хотелось крикнуть в ответ, что это все из-за него. — Послушайте, Богуславская, — продолжил он заметно мягче, шагнул вперед и поморщился — под ногами хрустел сахар. — Ни один предмет не стоит того, чтобы гробить свое здоровье. Магпрепараты не зря назначаются специалистами и в исключительных случаях. Даже безобидные тоники, повышающие работоспособность, дают такой откат, что вам нужно потом неделю спать на два-три часа дольше, чтобы привести организм в норму. Стимуляторы физической силы показаны только при усиленной нагрузке после истощения, и доза, и интенсивность занятий рассчитываются исходя из изначального веса человека, потому что если заниматься недостаточно, то можно заработать нервические припадки, а если чрезмерно — у человека может начать отключаться нервная система. Это очень опасно. Про выгорание и смерть я вам уже сказал. Хорошо, что вы не купили препарат где-нибудь из-под полы.

Алина слушала, надеясь, что не краснеет снова и что удается держать лицо. Потому что опять было обидно слушать наставления и поучения. Тем обиднее, что он был прав.

— Вы услышали меня? — требовательно спросил профессор.

— Да, — буркнула Алина и неловко переступила с ноги на ногу. Ей было невыносимо оставаться здесь. — Извините, что вторглась к вам в дом. Откройте, пожалуйста, Зеркало, и я уйду.

— Сначала приведите себя в порядок, — опять почему-то недовольно произнес лорд Тротт. — На вас смотреть страшно. Ванная слева по коридору. Идите же!

И она послушно пошла. Заперлась в стерильной белоснежной ванной, вдохнула оглушающий запах чистоты. Ни пылинки нигде, ни капельки. Полотенца вывешены на одном уровне, рядом с блестящей раковиной — аккуратно лежащий на подставке бритвенный станок, пена, брусок белого мыла с тонким запахом талька. Побрызгала себе в лицо холодной водой, погляделась в зеркало — глаза красные, как у кролика, лицо все в пятнах, губы бледные, волосы растрепанные. Достала из сумки расческу, расплела косички, примостилась на поддон стеклянной душевой кабинки и начала расчесывать волосы.

В голове была тысяча вопросов. И все хотелось задать. Как выглядел ее срыв? Как у сестер? Что испытывал профессор? Каким образом могут случаться такие разрушения? Есть ли возможность вызывать такое состояние без эмоционального напряжения? И что ей, в конце концов, делать с этой несчастной физкультурой?

Принцесса расстроенно тряхнула волосами и откинулась на дно кабинки. Ощущение было немного нереальное и волнующее, будто она тайком пробралась сюда и наблюдает то, что обычно скрыто от публики. На полочках стоял тонкий черный флакон шампуня, висела мочалка, слабо пахнущая все тем же мылом, и Алинка протянула руку, качнула ее. Влажная. Она вдруг представила, как Тротт по утрам моется тут и наморщила лоб. Все правильно, у него просто не может быть ванны, в которой можно расслабиться, полежать в свое удовольствие. Он и сам такой же стерильный и функциональный, как это помещение.

Из-за двери доносилось какое-то странное жужжание, а она лежала, дышала чистотой и прохладой и не хотела подниматься. И заплетать косы обратно было лень. А еще ей было немного страшно. Потому что сегодня она ощутила такой шквал совершенно недетских, злых эмоций, что чуть не захлебнулась. Как будто все, что она испытывала до этого, было таким же мягким, как плюшевый мишка по сравнению с рычащим зверем.

Она тихо прошла обратно по коридору, осторожно выглянула в гостиную. Профессор Тротт стоял спиной к ней и пылесосил. Он закатал рукава, и выглядел таким же собранным и методичным, как и когда отчитывал ее. И пятая Рудлог, глядя на него, со всей очевидностью поняла, что не пойдет она никуда жаловаться. Просто сохранит это происшествие в памяти. И сдаст эту проклятую физкультуру сама, чего бы ей это ни стоило. И обязательно доучится в университете, и получит высший балл при выпуске. Займется исследованиями. И когда-нибудь, пусть через много-много лет, они встретятся на какой-нибудь научной конференции, и он обязательно пожалеет. И скажет ей, что был неправ. И что если бы ее не было, магическая наука бы много потеряла. Обязательно.

Пылесос перестал шуметь.

— Куда лучше, — сказал Тротт сухо, прерывая ее мысленный манифест. Задержал на мгновение взгляд на ее распущенных волосах, посмотрел на лицо. — Куда вас, ваше высочество? В Зеленое Крыло?

Опять язвил, но Алина не отреагировала — даже жалко как-то стало его. Такого мерзкого, сжатого, никого не любящего и которого тоже никто не любит.

— В университет, — повторила она с достоинством и воистину королевской снисходительностью. — Надеюсь, меня еще не хватились.