Королевская кровь. Сорванный венец

Немногим позже, когда Кембритча конвоировали к телепорту, Байдек невозмутимо сказал прихрамывавшему лорду, опирающемуся на костыль:

– Виконт, понятия чести не позволяют мне бить раненого человека. Но за вами будет долг, и как только вы выздоровеете, я его стребую.

– Всегда к вашим услугам, барон, – криво усмехаясь и не спрашивая, о каком долге речь, ответил Люк и зашел за ограждение телепорта.

Марина

Наш Орешник был основательно потрепан, и я быстро, со все возрастающим тревожным чувством катила к дому под удивленными взглядами отрывающихся от работы по разбору завалов местных жителей. Большая часть домов выстояла, но были и разрушенные, в основном в деревенской части, там, где стояли хлипкие самострои. Безмятежная золотящаяся осень, играющая солнцем за стеклом, и деревенские домики с рухнувшими крышами, расколотые, с треснувшими окнами, испуганные люди, рыдающие, обнимающиеся, кого-то откапывающие, машины спасателей и «скорые» – все это создавало какой-то жутковатый контраст. Мне казалось, я насмотрелась на это в Лесовине. Но там был чужой город, и я была занята пациентами, было не до сантиментов.

Видимо, к Орешнику я все-таки привязалась, поэтому и было так больно. И страшно за Ангелинку, Каролишу и отца. По идее, сестры на момент катастрофы должны были быть уже в школе, а вот отец оставался дома.

Я издалека увидела, что нам не повезло. Дом раскололся почти напополам, крыша съехала на землю, и в темной трещине как белесые внутренности какого-то больного животного виднелись наши вещи, посуда, печка, присыпанные осколками потолка и белой штукатуркой. Очень символично и вовремя, обратного пути нет. Затем я заметила огни «скорой» во дворе, и сердце сжалось. Кто?

Подъехала, выскочила из машины, не закрыв дверь, рванулась к дому. Отец стоял, обнимая Каролинку, а около него жались друг к другу трое сыновей соседки, Валентины, с зареванными мордахами. Сама она лежала на носилках в салоне «скорой», бледная как мел, без сознания. Судя по всему, черепно-мозговая.

– Марина? – отец напряженно посмотрел на меня, удивленно на машину. – Что с луч…

– Нас нашли, отец, – перебила я, он непонимающе нахмурился, потом побледнел. – Надо уезжать, пока не поздно. Где Ани?

– В школе. Она прибежала, привела Каролину и убежала обратно. Там рухнула крыша спортзала, под ней физрук и стажерка. За частью детей не пришли родители… А я остался за няньку, видишь. Думали пока в Валентинином доме переждать.

– Я поеду за ней. Собери, что сможешь, по минимуму.

– Марина… что произошло?

– Потом, отец. Все расскажу потом.

Опять автомобиль петлял между снующих туда-сюда людей и выезжающих «скорых», а я неожиданно и не к месту задумалась, что очень привязалась к машинке. Видимо, так перенервничала, что мозг решил подкинуть нейтральную тему для ослабления напряжения. Нет, она определенно была создана для меня. Я подтянула кресло к рулю, потому что Змеище длиннее меня раза в два, – и все, мое. Ни за что не отдам. Пусть это будет первая приятная мне компенсация от мерзавца. Точнее, вторая, если считать эндорфины, которые я получила от соприкосновения своих ног с его животом.

«Вас найдут по машине в два счета».

– И правда…

Я затормозила у школьного участка и побежала к зданию школы. Она почти не пострадала, а вот крыша спортзала сложилась «домиком», и стены пошли трещинами. У школы суетились учителя, ученики старших классов. На травке, чуть в отдалении от зданий, сидели дети помладше и смотрелись так одиноко и потерянно, что у меня сжалось сердце. Кто-то был перевязан, кто-то нет. И опять поразил контраст между свежестью травы стадиона, золотом деревьев, мирными песнями птиц и совсем взрослыми, тревожными лицами ребят.

Не люблю детей. Но как я могла не понять их горя? Я словно увидела себя. Когда неизвестно, что с родителями, когда твой мир сотрясается и рушится по чьей-то злой воле. Только в их случае это был злой каприз природы.

Ангелина шла от школы к детям с несколькими полотенцами, бутылками воды и аптечкой, увидела меня, чуть затормозила, но даже не моргнула. Выдержка у нее всегда была на высоте. Мне же хотелось заорать: «Бежим, что же ты так медленно идешь?!!», но я вовремя сдержалась. Зачем привлекать лишнее внимание? Подошла ближе, пока сестра раздавала воду. Дети тянулись к ней как к единственной опоре в мире.

– Ани, нас нашли, – тихо сказала я. – Надо бежать.

– Поняла, – произнесла она серьезно, наливая воду на полотенце и пытаясь оттереть спекшуюся кровь с лица одного из мальчишек.

«Рассечение», – машинально оценила я, и руки сами потянулись к аптечке. Пока я обрабатывала шишки, ссадины и ранки, поняла, что такое шизофрения. Это когда одна часть тебя кричит: «Что ты делаешь, дура, быстро взяла сестру за шкирку и поехали», а вторая спокойно себе смачивает стерилизатором марлевые тампоны, ощупывает головы-руки-ноги и вообще ведет себя так, будто нас не накроют с минуты на минуту.

– Слышала заявление премьера? – спросила я у сестры, когда мы в какой-то момент снова оказались рядом.

– Нет, когда? – хладнокровно ответила Ани. – Что-то интересное?

Приходилось говорить так, чтобы мальцы ничего не поняли.

– Умоляют вернуться. Утверждают, что так можно остановить землетрясения. Гарантируют безопасность и прочее.

Ангелинка презрительно хмыкнула, выразив и мое мнение об этих гарантиях и просьбах.

– Как нашли?

Я опустила глаза, внутри все сжалось – так бывает, когда натворила дел и надо идти признаваться.

– Я виновата. Расскажу потом. Надо ехать, Ани. Еще нужно думать, как будем забирать Пол и Алинку.

– Хорошо. Алину они не тронут ближайшие семь лет, у МагУниверситета универсальная защита для студентов. А Пол так и не появлялась.

Мы потратили еще десяток драгоценных минут на то, чтобы втолковать встревоженным деткам, что Ангелина Станиславовна должна уйти, потом вызвать коллегу и объясниться уже с ней, отговорившись разрушенным домом и необходимостью обихаживать детей соседки. Я старалась не реагировать на недоверчивый взгляд старой учительницы, чуть дольше, чем нужно, задержавшийся на мне, и ее напряженное, вспоминающее лицо. И наконец мы поехали к дому, и я кратко и сухо пересказала Ангелинке историю своего общения со Змеем, избегая интимных моментов и особых эмоций. Рассказала и про открывшуюся и пропавшую вновь силу, и что после ночного столкновения с Люком слетела моя «маскировочная» оболочка. Было очень стыдно.

– Почему ты так спокойна, Ани? Я повела себя как безмозглая идиотка и подставила нас всех.

– Мариша, – сестра задумчиво покачала головой, – мы все слишком расслабились. Рано или поздно кого-то из нас вычислили бы. Твоя встреча с сыскарем – простая случайность.

Она повторила почти слово в слово то, что мне сказала ночью Васюша, но стыд никуда не ушел, он жег внутри кислотой, и горло сжималось, и глаза уже были на мокром месте. Лучше бы она на меня наорала или обозвала как-нибудь.

Боги, а это еще что такое? Не успели…

Над расколотым домиком висели три военных листолета с нашим гербом на бортах – взмывающим ввысь огненном соколе Рудлогов на белом и золотом фоне, а с трапов быстро спускались люди, оцепляя двор по периметру. Отца и детей я не видела. Затормозила в начале улицы и тупо наблюдала, как рушатся планы на нашу свободу. И почему я не настояла на срочном отъезде? Гуманизм меня погубит. Хотя вряд ли бы это нам что-то дало, кроме захватывающей погони по магистрали. Листолет в три раза быстрее самого скоростного автомобиля.