Королевский путь
Шрифт:
— Это неправда!
— Ну если бы ты узнала о всех их тайных мыслях и желаниях… Они кичатся своими богатствами, а жалкий опыт выдают за великую мудрость. А простенькие девушки легко становятся их жертвами. Потом они будут обсуждать их достоинства в компаниях дружков. Слышала бы ты непристойные разговоры, что ведут среди своих эти галантные кавалеры! Ты ужаснулась бы!
— Но я не простушка!
— Конечно, нет.
Его руки скользнули под ее тело, и он наклонился немного вперед, пристально вглядываясь ей в лицо… Он прильнул к ее шее долгим поцелуем, и Мария услышала как гулко бьется ее сердце. Она не могла
Кардинал мягко заговорил:
— Нет, ты совсем не простушка, родная моя… Ты — мое второе Я. Тебя никто никогда не любил так, как я. Мы вместе проникнем в мир духа. Я и ты станем как одно целое и вместе поведем Францию.
— Я… не понимаю вас…
— Ты еще просто не можешь этого сделать, но однажды ты поймешь, что ты и кто ты для меня и что именно я сберег тебя, твою чистоту и непорочность.
Он изменился, вновь спрятав свои чувства. Когда он сел на кровати прямо, Мария увидела, как пронзительно выделяются глаза на его бледном лице.
— Мария, — сказал он, — я слышал, на границе Шотландии и Англии идет война. Люди грабят города и деревни… уводят скот… и, как скот, уводят женщин. Они насилуют их… на деревенских улочках и в лугах… Они издеваются над ними так, как ты себе даже представить не можешь. А наши расфранченные щеголи, что, лучше? Нет! Они такие же, как эти приграничные южане. Эти южане — насильники, а наши щеголи — совратители. И те, и другие берут женщину, как пробуют яблоко, а потом обсуждают вкус. Если один откровенно безнравственен, то другой под плащом галантности полон лжи.
— Зачем вы мне это все говорите?
— Потому что ты на пороге женственности. Пресвятая Дева Мария! Да твой дядя Франсуа убил бы Монморанси, узнай он, что Генрих оскорбил тебя.
— Да что вы, дядя! Он ничем не оскорбил меня. Он держался как истинный рыцарь!
— Это — начало совращения, его первые шаги, моя дорогая… Признак того, что душистое ложе приготовлено. А нам ведь неизвестно, будет ли он хвастать перед друзьями или нет…
— Да ему нечем хвастать, дядя!
— Хвастун прекрасно может из пустяка сделать нечто. Я предупрежу его… А вот тебя больше наедине с ним видеть не должны. Будь с ним по-прежнему доброжелательна, но помни: он как твои южане, точно такой же. Он не пропустит даже едва заметный интерес с твоей стороны к его словам. А потом будет бахвалиться перед дружками легкой победой, и они еще захотят обойти его.
Мария спрятала пылающие щеки в ладошках:
— Дядя… ну я прошу вас… не надо… не надо такое говорить! Я не могу это слышать! Ведь ничего же не было!
Кардинал поцеловал ее в лоб и сказал:
— Мария, милая моя, ну конечно, ничего не было… Сбереги свою непорочность для наследника Франции… Уж если кто и будет, то явно не сын коннетабля.
Он припал поцелуем к ее губам, и у Марии перехватило дыхание. В такие мгновения ей казалось, что между ними почти нет никакого пространства…
Буквально в следующую же секунду он встал и, улыбаясь, произнес:
— Отдохни, родная моя… и… подумай над тем, что я тебе сказал.
Он ушел, а она еще долго вспоминала встречу в саду. Монморанси оказался другим… Она представила, как он зазывал бы дружков посмотреть, как он будет совращать королеву…
Она
уткнулась лицом в подушки, в который раз тщетно пытаясь выбросить из головы все эти мысли.* * *
Пребывая в мрачном расположении духа, кардинал отыскал брата.
— Надо торопиться со свадьбой, — сказал Шарль Франсуа. — Мы просто обязаны устроить все как можно скорее.
— Но Мария так молода, а дофин еще моложе, — с сомнением произнес граф.
— Но есть причина для такой спешки, есть даже две причины. Первая: здоровье дофина становится все хуже и хуже. Ты думал, что произойдет, если он умрет до свадьбы?
— Да это же будет просто катастрофа! — вскричал граф. — А если мы еще и маленького Шарля не сбережем для нее…
— Он на восемь лет младше… Придется долго ждать, прежде чем его можно будет женить… Свадьбу надо сыграть до конца года обязательно. И вторая причина, брат: я видел Марию вместе с сыном твоего врага. Они гуляли по саду.
— Почти любой молодой человек при Дворе может оказаться сыном моего врага, — ядовито заметил Франсуа. — Чем больше власти, тем больше врагов… О ком ты говоришь?
— О Монморанси. Вместе со мной в саду оказалась королева. Сдается мне, она была очень даже рада увидеть такую картину. Ей, похоже, страшно хотелось «раздуть» больше, чем есть на самом деле. Мария пожаловалась на головную боль, и Екатерина не удержалась от намеков на постель как самое хорошее лекарство в таких случаях.
— Тревожно это все, — задумчиво произнес Франсуа.
— На самом деле тревожиться не о чем. Ты — герой Парижа… да что там Парижа — всей Франции! Люди смотрят на твой шрам и кричат: «Vive le Balafre![27]»
Сейчас хорошее время… Ты мог бы настоять на браке, а король вряд ли отказал тебе… Это — наш час, Франсуа! Нельзя упустить такое.
— Пожалуй, ты прав, Шарль, — ответил граф.
* * *
При встрече с королем и королевой Франсуа де Гиз даром времени не терял и сразу заговорил о деле.
— У меня есть просьба, и я надеюсь, что вы, Ваше Величество, и вы, Ваше Величество, отнесетесь снисходительно ко мне, хотя я отнимаю у вас время.
— Это время — в твоем распоряжении, кузен, — успокоил его король.
— С того дня, когда моя племянница приехала во Францию, прошло уже много лет. Как же трогательно видеть ее и дофина вместе… Эти дети мечтают о браке, и мне кажется, что нужно пойти им навстречу и устроить свадьбу как можно быстрее.
— А для меня они все время дети, — произнес король. — По-моему, как раз вчера я зашел в детскую, а там оказались малышка Стюарт и Франциск. Боже мой, до чего же восхитительное дитя!
— Роду де Гизов лестно слышать, — ответил граф, — что наша дочка пришлась так по нраву Вашему Величеству. Я даже осмелюсь сказать, что мне кажется, Мария сделала из дофина совершенного нового человека!
Екатерина метнула на мужа взгляд и пробурчала:
— Месье де Гиз, все ваши слова — истинная правда. Мария неописуемо очаровательна… На ее лице все время играет улыбка, словно она хочет вскружить голову всем мужчинам Франции. Из нее получится прелестная жена дофина… но… всему свое время.