Королевский тюльпан. Дилогия

Важен был не текст, а подпись — «Секретариат Совета».

— Вы сказали о новостях. Продолжайте, — попросил я с улыбкой.

— Совет принял решение заменить вашу охрану. Люди, которым вы платили, должны сегодня же получить расчет и не сопровождать вашу персону, иначе они станут нарушителями закона. Секретариат прислал собственную охрану, она расположилась в комнате для прислуги у главного выхода.

— Надеюсь, есть и третья новость? — опять улыбнулся я.

— Сегодня вечером внеочередное заседание Совета и вас там ждут, — бесстрастно продолжил секретарь.

— Во сколько заседание? В восемь вечера? Отлично, у меня будет время выспаться, — ответил я. — Если будильник не прозвонит, постучите через три часа.

Подождал, когда дверь закроется, сладко зевнул и лег спать.

АЛИНА

— Чужая катланка — не оправдание собственного вранья! — сурово выговаривала я, шагая сквозь лунные заросли к нашему шалашу. — А еще принц. Разве особа королевской крови не должна держать данное слово в три раза крепче, чем его подданные? А ты нарушаешь!

У Нико непритворно задрожали губы и я мысленно обозвала себя тупой идиоткой — нашла время напоминать ребенку о прошлом! Не случилось же почти ничего. А даже если и случилось — выбирать надо выражения!

Но оказалось, мелкий скуксился вовсе не из-за горьких или болезненных воспоминаний, а от банальной обиды.

— Я не нарушал! Не нарушал слова! — шмыгнул он носом, останавливаясь в самой середине куста и очень по-детски выпячивая нижнюю губу.

Господи, он всегда такой разумный и серьезный, что я забываю, насколько Нико еще на самом деле ребенок.

— Ладно. — Я вздохнула, чувствуя собственный педагогический провал всеми фибрами души. Ну, не могу больше ругать или тем более шлепать детенка, когда у него такие мокрые глаза и дрожащие губы. Никакая из меня воспитательница, увы. — Не нарушал так не нарушал.

— Я правда… — Нико почему-то упорно не желал оставить неприятную тему и даже призвал в свидетели нарисовавшегося из тьмы Луи.

Леший явно шел нас встречать и с облегчением выдохнул, разглядев процессию в кустах. Но, оценив пустые руки, тут же едва заметно нахмурился и глянул вопросительно.

Объяснить подробности я не смогла, поскольку маленький тюльпан упорно требовал подтверждения своей честности:

— Дядя Луи, скажи ей! Скажи, что раз я сказал волшебное слово, то клятва не считается и все по-честному!

— Какое еще волшебное слово? — Мне бы о произошедшем думать, огорчаться и грузиться по поводу того, что налаженный канал снабжения под угрозой, и вообще, какие-то подозрительные личности стаями вокруг шныряют.

А я выспрашиваю у ребенка, что он там придумал за волшебные слова, чтобы хулиганить и не слушаться. Вот есть мозги, нет?

— Это он, сталбыть, тебя обдурил, — хмыкнул Луи. Кажется, объяснения по поводу припасов он тоже решил оставить на будущее. — Ты, Лина, в другой раз, когда будешь обещание с кого брать или о чем спрашивать, следи, сталбыть, чтобы он словечко «кроме» не ввернул. Старый то обычай, детячий. Да только и взрослые пользуются, бывает.

Я удивленно моргнула и припомнила, что там конкретно сказал мне Нико в ответ на повеление сидеть дома и по кустам за мной не шариться. И правда, маленький поганец сказал, что будет ходить только вот тут по полянке и рядом, никуда не сунется, кроме… кроме ручья.

— Поня-а-атненько. — Я грустно усмехнулась. — Буду знать. А теперь, мелкий, бегом сам вытряси пыль из своих одежек и спать! Чтобы через пять минут оба лежали носом в подушку. И никаких «кроме»!

— А пыль обязательно? — озадачился Нико, понявший, что гроза прошла мимо, и слегка по этому поводу обнаглевший.

— Еще бы, — ехидно хмыкнула я. — Обещано пыль из штанов выбить? Я, в отличие от некоторых, на всякие хитрости не горазда. Поэтому или ты сам справишься, или я прямо сейчас помогу.

— Не надо! — Сообразительный ребенок моментально стартанул с места, только трава прошелестела, а их с Паршивцем уже и след простыл.

Мы с Луи посмотрели ребенку вслед и даже посмеялись, но без особого веселья. Помолчали немного — ждали, когда к нам подойдет Франсуаза, возившаяся у костерка, а потом помогавшая мелким справиться с заданием.

— Все плохо? — это она и спросила, когда наше младшее поколение скрылось в шатре и прекратило хрустеть там соломой, из которой я соорудила всем матрасы.

— Думаю, не слишком хорошо, — кивнул Луи, глядя на меня. — Поймали лекарку?

— Не то чтобы, — свет от нашего малюсенього костерка едва различимыми багровыми бликами играл в листьях ближайших кустов, заставляя воображение причудливо выхватывать из этих рисунков разные образы, в основном, тревожные. — Магали скорее всего нормально добралась до дома, но наше место встречи, увы, нашли посторонние.

— Наверняка вскрылась продажа почек мимо скупщиков, — скривила губы Франсуаза.

Она с самого начала этого боялась и не стеснялась высказаться на тему того, что жадность — это плохо. Причем намекала лепесточница вовсе не на гору припасов у шатра, растущую после каждой нашей встречи с Магали, а на саму лекарку. Мол, начнет торговать оптом и в розницу — пиши, пропало. Сразу заметут.

— Магали не настолько глупа, — в который раз вступилась я за нашу деловую партнершу. — Но, кажется, там какой-то непредвиденный фактор вмешался. В любом случае, перед рассветом надо сходить и забрать то, что она сегодня привезла, мы спрятали это недалеко от границы рощи. А дальше…

— А дальше хотелось бы хоромов, да есть только хижина, — уже знакомой поговоркой ответил Луи. — Оставишь знак на новом месте встречи, а сама ждать не будешь. Возьмем то, что есть, и уходим. Братья уже передали птичий щебет в другие пустоши, в этом королевстве мы не одни такие, есть еще на крайнем севере и у западных гор несколько совсем закрытых поселений. Но, боюсь, и до них жадность человеческая доберется. Мы угрозу костями чуем, который день. Поэтому наш народ уйдет в другие земли. Еще один день и Мы покинем королевство, есть тайные тропы, на которых нас будет сложно задержать. И вы с маленьким принцем уйдете с нами.

Он так это сказал, словно не спрашивал, а отдал приказ. Собственно, так оно и было.

Сердце тоскливо сжалось — мне было очень страшно и больно уходить из места, где, пусть и только теоретически, сушествовала некая дверка, через которую можно попасть в другой мир. Можно вернуться домой, можно…

— Если останешься — и сама сгинешь, и дитя погубишь, — очень веско высказала Франсуаза, словно подслушав мои мысли. — А он без тебя не уйдет, хоть мы его на веревке тащи. Тюльпанчика тут убьют и ты сама не найдешь то, что ищешь. Потом, может быть, когда крови в головах людей станет поменьше, нахлебаются свободы и равенства полными кружками… тогда, может быть, вернемся.