Королевское правосудие
Шрифт:
От нахлынувших воспоминаний по телу Дункана пробежала дрожь.
«Я знаю. Но, по крайней мере, он не отрезал мне палец, в отличие от того, как он поступил с Истелином. Надеюсь, перстень вызвал у него немало кошмаров!»
«Похоже, что именно так оно и было,» — ответил Морган. — «Но не вызовет ли он кошмаров у тебя , ведь этот перстень видел такое?! Мы уже поняли, что он впитывает сильные переживания.»
Дункан отрицательно хмыкнул и, пытаясь дотянуться до перстня, покачал головой.
«Камбер и Истелин сильнее Лориса. Дайте его мне, Аларик. Я обещаю не повторять того, что случилось во время моего посвящения.»
«Очень надеюсь, что этого не
Дункан несколько мгновений подержал перстень, держа его между большими и указательными пальцами и пристально глядя сквозь него, затем моргнул и улыбнулся.
«Я не думаю, что Камберу понравилось бы, что это перстень имеет отношение к Лорису,» — прошептал он.
«И?» — спросил Кардиель.
«Аларик, введите Томаса в связь с нами. А вы все присоелиняйтесь. Этот перстень хочет не просто очищения. Я думаю, что Камбер хотел бы что-то сказать всем нам.»
Когда Кардиель заморгал от удивления, Морган поднялся, уступая ему место, а когда архиепископ уселся, положил руку ему на затылок. Келсон и Дугал встали по другую сторону от Дункана.
«Томас, закройте глаза и расслабьтесь,» — тихо сказал Морган, и, когда Кардиель выполнил это приказание, осторожно вошел в его разум. — «Я знаю, что вы уже работали с Ариланом. Не спрашивайте меня, откуда я знаю об этом. Просто не сопротивляйтесь мне. Плывите по течению. Если что-то станет слишком сильным, я прикрою Вас.»
Кардиель кивнул и, опустив подбородок, прижал его к груди, а Морган, усилив контакт, положил ладонь на руку Дункана и вошел транс, уже связавший Дункана с Дугалом и Келсоном. Он не стал закрывать глаза и заметил, как Дункан одел кольцо на палец правой руки.
Тут он почувствовал, что в контакте, помимо их самих, появился кто-то еще и почувствовал ласковое, благословляющее прикосновение невесомых рук к своей голове. Это было «прикосновение Камбера», которое он уже давно связывал со своим целительским даром, но в этот раз в нем было нечто большее: присутствие казалось даже более реальным, чем во время рукоположения Дункана, и на несколько мгновений его наполнило ощущение полного одобрения и поддержки, придавая ему невероятную уверенность и умиротворенность.
Видение исчезло, оставив в памяти лишь теплый отсвет, и Морган, разорвав соединение, заморгал, ободряюще стиснув плечо Кардиеля. Архиепископ тоже заморгал и обвел остальных удивленным взглядом, почувствовав частичку магии, в которую он всегда верил, но никогда не испытывал на себе.
«Это был… Камбер?» — запинаясь, спросил Кардиель, вновь обретя дар речи.
Дункан сложил левую ладонь ковшиком и, накрыв ею перстень на свое правой руке, осторожно сложил руки на груди, стараясь не ударить свои пальцы с вырванными ногтями.
«Я спросил бы, а кто еще, по-вашему, мог это быть,» — ответил Дункан,
— «но я не собираюсь шутить на этот счет. Ясно одно: это был явно не Лорис. Теперь Вы понимаете, почему Келсон хочет восстановить поклонение Камберу?»
«Но я не Дерини,» — пробормотал Кардиель. — «Я думал, что он является только Дерини. Он — их святой.»
«Это так, но изначально он был известен не только как покровитель деринийской магии, но и как Защитник Человечества,» — сказал Морган. — «Мы, кстати, не уверены, что он является только Дерини. Мы знаем лишь, что некоторые Дерини, находящиеся в этой палатке, видели его прежде. Кроме того, он не являлся Вам — Вы видели его только через наш контакт
с перстнем. Я, правда, не думаю, что это как-то умаляет значение того, что Вы видели. Дункан, как ты думаешь, этот перстень получил что-то сейчас, или в нем что-то сохранилось с прежних времен?»Дункан покачал головой. — «Трудно сказать. Я не думаю , что это был осколок прошлого. Томас, мы уверены, что перстень был сделан из чаши или какого-то еще священного сосуда, который был связан с самим Камбером и использовался им. Вы, часом, не знаете, кто делал перстень для Истелина?»
«Понятия не имею. Я думаю, что вполне возможно, для изготовления перстня была использована какая-то часть дискоса. Но Истелин не был Дерини… или был?»
«Этого никто не знает,» — ответил Морган. — «И, к сожалению, мы никогда не сможем узнать это. Я, правда, хотел бы узнать побольше о его происхождении.»
«Я постараюсь выяснить что-нибудь, как только мы вернемся в Ремут,» — ответил Кардиель. — «Кстати, раз уж мы заговорили о Ремуте, Аларик, Вы можете связаться сегодня вечером с Ричендой? Надо известить Найджела, что меарская проблема близка к разрешению.»
«Эта проблема не будет решена, пока Кайтрина не сдастся мне,» — прежде чем Морган успел ответить, вставил Келсон, — «но я согласен: их надо известить обо всем, что произошло. И мне кажется, что связаться отсюда нам будет проще, чем из Лааса.»
Морган вздохнул. — «Учитывая, что все мы очень устали, это будет непростой задачей даже отсюда
— расстояние слишком велико. Но вы правы: проще это не станет. Мы попробуем где-нибудь около полуночи, после того как я немного посплю. Я бы хотел попросить всех вас помочь мне установить контакт — кроме Дункана, конечно.»
«Аларик, я не инвалид…» — начал было Дункан.
«Нет, ты именно инвалид! И чем быстрее ты перестанешь создавать проблемы, тем быстрее ты перестанешь им быть.»
«Я хочу помочь!»
«Больше всего ты поможешь нам, если заснешь.»
Намек был усилен мысленным приказом, и Дункан, упав обратно на подушки, широко зевнул, стараясь удержать глаза открытыми.
«Аларик, это нечестно,» — пожаловался он, зевнув еще раз.
«Жизнь не всегда честна,» — возразил Морган, слегка касаясь лба Дункана. — «Все мы узнаем это из собственного горького опыта. А теперь спи.»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей
Они смогли связаться с Ричендой и узнать о торентских интригах, раскрытых после их прошлого контакта, только вечером следующего дня.
«Теперь нам еще нужнее как можно скорее все закончить,» — сказал следующим утром Келсон Моргану, когда они, задыхаясь в жарком равнинном воздухе, выступили на Лаас. — «Похоже, что ситуация под контролем, но я должен быть там сам, чтобы заняться происходящим.»
К тому времени, когда они, неделю спустя, осадили Лаас, в Ремуте ничего не произошло. Дункан выздоравливал с каждым днем, а в тот день, когда они прибыли к Лаасу, встал с постели, хоть ему и пришлось обрезать носки своих сапог, чтобы дать поджить его ногам, и надеть легкие перчатки, чтобы предохранить все еще очень чувствительные пальцы рук. Он быстро уставал, но он знал, что Лорис и Горони выйдут из себя, когда увидят, что он, вместо того, чтобы лежать бездыханным, снова сидит в седле. Он испытывал несказанное удовольствие, видя, как они, закованные в цепи, окруженные стражей, перешептываются друг с другом.