Королевство гнева и тумана
Шрифт:
– Тамлин, сейчас меня труднее погубить. Я стала сильнее и проворнее.
– Мои близкие были еще сильнее и проворнее, чем ты. Но с ними довольно легко расправились.
– Тогда женись на той, что способна все это терпеть.
Я и сама удивилась своим словам. Тамлин медленно моргал. Потом вдруг спросил ужасающе нежным голосом:
– Значит, ты не хочешь выходить за меня?
Я старалась не смотреть на его кольцо у себя на пальце, на крупный изумруд.
– Хочу. Конечно же хочу. – У меня дрогнул голос. – Но ты, Тамлин…
На меня вновь надвигались стены. Меня давило все: тишина, караульные,
– Я тону, – кое-как сумела выговорить я. – Понимаешь? Я тону. И чем больше ты стараешься меня защитить, чем больше караульных выставляешь для моей охраны… С таким же успехом ты бы мог затолкать меня в воду с головой.
В его глазах и лице ничего не изменилось.
Но потом…
Я вскрикнула и инстинктивно закрылась руками. Сила, которую Тамлину удавалось сдерживать, вырвалась наружу.
Посыпались осколки разбитых окон.
Затрещала ломающаяся мебель.
А сундучок с красками, кистями и бумагой…
Подарок Тамлина взорвался, превратившись в тончайшую стеклянно-древесную пыль.
Глава 10
Все произошло так быстро, что до сих пор не укладывалось в сознании. Только что кабинет был целехонек, и вдруг…
Сплошные россыпи осколков и обломков. От кабинета осталось лишь воспоминание.
К счастью, в углу, где я лежала, закрыв голову руками, меня ничто не ранило и не оцарапало.
Тамлин тяжело дышал, всхлипывал даже.
Меня трясло, да так сильно, что я опасалась, как бы мои кости не расщепились, как мебель. И все же я заставила себя опустить руки и посмотреть на него.
Я увидела его смятение. Боль. Страх. Горе.
Вокруг меня был чистый пятачок, словно Тамлин и в гневе прикрыл меня невидимым зонтиком.
Он шагнул ко мне и вдруг отпрянул, наткнувшись на невидимую преграду.
– Фейра, – хрипло прошептал он.
Тамлин сделал еще одну попытку – и снова не смог подойти ко мне.
– Фейра, прошу тебя, – взмолился он.
Я поняла: преграда и зонтик не его защита. Они – защита от него, сотворенная мною.
Заслон. Не только внутри разума, но и вокруг тела.
Я не знала, от какого верховного правителя я унаследовала дар управлять ветром или воздухом. Возможно, от одного из правителей солнечных дворов. Сейчас мне было все равно.
– Фейра! – простонал Тамлин, ударяя кулаком в невидимую стену, возникшую из уплотнившегося воздуха. – Прошу тебя. Пожалуйста…
Эти слова затронули что-то во мне. Приоткрыли меня.
Возможно, они пробили брешь в невидимой преграде. Рука Тамлина беспрепятственно прошла сквозь нее. Потом он и сам пересек границу между хаосом и порядком, между опасностью и безопасностью.
Тамлин упал на колени, спрятав лицо в ладонях.
– Прости меня. Прости меня, – шептал он.
Я не могла унять дрожь.
– Я попытаюсь, – выдохнул он. – Попытаюсь стать лучше. Я не… Иногда мне не совладать с собой. Со своим гневом. Сегодня был… отвратительный день. И дурацкая десятина, и вообще. Давай забудем этот день, оставим его позади и пойдем дальше. Прошу тебя.
Я не противилась, когда он обнял меня и окутал своим теплом. Тамлин уткнулся в мою шею. Его губы оказались под моим
затылком. Я слышала его слова ушами и ощущала их кожей. Общаясь телами, мы с Тамлином всегда лучше понимали друг друга. Потому и сейчас он предпочел говорить, не отрывая губ от моей шеи.– Я не смог тогда тебя спасти. Не уберег от них. А когда ты сказала, что я тебя топлю… Чем я лучше их?
Наверное, сейчас нужно было сказать, что те слова вырвались у меня сгоряча… Но нет, я произнесла их от всего сердца. Или от остатков сердца.
– Я попытаюсь стать лучше, – повторил Тамлин. – Прошу тебя, дай мне время. Дай мне… пройти через все это. Пожалуйста.
«Через что тебе нужно пройти?» – хотелось мне спросить. Но язык не слушался. Я вдруг поняла, что за все это время ничего не сказала. Поняла, что Тамлин ждал моего ответа, а мне было нечего ответить.
И тогда я обняла его, поскольку сейчас могла говорить только на языке тела.
Тамлину хватило такого ответа.
– Я виноват. Прости, – в который раз произнес он и еще несколько минут подряд твердил эти слова.
«Фейра, ты и так отдала достаточно».
Наверное, он прав. Наверное, у меня больше не осталось ничего, что я могла бы отдать.
Я взглянула поверх его плеча. Стена позади нас покрылась брызгами красной краски. Ее струйки сползали по растрескавшимся деревянным панелям. Как струйки крови.
Извинения Тамлина продолжались несколько дней. Он истосковался по мне и не сдерживал своих желаний. Мы предавались любовным утехам утром и по ночам. Он ласкал меня руками, языком, зубами. Здесь мы обходились без слов, а потому и сложностей не возникало. Всего остального мы старались избегать.
Однако Тамлин сдержал слово.
Число караульных во время моих прогулок уменьшилось. Совсем они не исчезли, но не следовали за мной по пятам. Я даже проехалась верхом одна, без сопровождающих. Правда, я знала: конюхи доложили Тамлину, во сколько я выехала и когда вернулась.
Тамлин ни разу не упомянул о воздушной преграде, устроенной мною. Я тоже молчала. Отношения между нами только-только наладились, и несколько слов могли все испортить. Зачем искушать судьбу?
Мелькали дни, похожие один на другой. По большей части Тамлин куда-то уезжал, а когда возвращался, ничего мне не рассказывал. Я давно перестала донимать его вопросами. Он – защитник. Таким был, таким и останется. В своей прежней – холодной, жестокой и безрадостной – жизни, когда мне самой приходилось защищать и защищаться, я мечтала о подобном спутнике. И потом, попав сюда, я нуждалась в том, кто способен растопить лед моих горьких лет, прожитых под вечной угрозой голода.
Я не отваживалась себя спросить, кого сейчас хочу видеть рядом и в ком нуждаюсь. Думать о том, кем стала сама, я тоже не отваживалась.
Чтобы не томиться от безделья, я проводила дни в библиотеке. Упражнялась в чтении и письме. Училась строить все более прочные заслоны в своем разуме. Иногда проверяла, могу ли окружить себя невидимой стеной плотного воздуха. Окружала и наслаждалась удивительной тишиной, пока та не начинала звенеть в голове и во всем теле.
Бывали дни, когда я вообще ни с кем не разговаривала, даже с Асиллой.