Королевы и монстры. Яд

– А у меня есть.

Его взгляд падает на мой рот. Он впивается зубами в свою полную нижнюю губу.

Жар волнами поднимается от моей шеи к ушам, где и задерживается, пульсируя в голове. Я хватаю бутылку шампанского и пытаюсь наполнить бокал, но у меня так трясутся руки, что вино льется по стенкам фужера на скатерть.

Кейдж забирает бутылку, берет бокал и успешно наливает шампанское, при этом не переставая изображать на лице нечто очень похожее на ухмылку.

Только не подумайте: это не настоящая ухмылка, потому что для такого надо улыбнуться.

Он подает мне фужер с шампанским. Я одними губами отвечаю:

– Спасибо, – и тут же его опрокидываю.

Когда я ставлю пустой бокал на стол, Кейдж деловым тоном произносит:

– Кажется, мы плохо начали. Давай еще раз.

О, смотрите, он ведет себя разумно. Интересно, какая это по счету личность?

Он протягивает мне руку, больше похожую на бейсбольную перчатку:

– Привет, я Кейдж. Приятно познакомиться.

Оказавшись будто где-то в альтернативной реальности, я подаю ему руку, но тут же пугаюсь, что обратно ее не получу, ведь она просто исчезает где-то внутри его теплой, шершавой циклопической ладони.

А каково было бы ощутить эти руки на своем голом теле?

– Кейдж? – слабо повторяю я, оцепенев от яркого мысленного образа: его руки, блуждающие по моей обнаженной коже. Я вспыхиваю от макушки до кончиков пальцев. – Это имя или фамилия?

– И то и другое.

– Ну конечно. Привет, Кейдж. Я Натали.

– Можно называть тебя Нат?

Он отбрасывает манеры, понятно. И все еще не отпускает мою руку. И я все еще не могу отделаться от образа, как он ласкает меня повсюду, а я извиваюсь с мольбами и стонами.

– Конечно.

Только бы он не заметил, как у меня затвердели соски! Пожалуйста, пожалуйста, только бы не заметил! Какого черта я не надела лифчик?

Он любезным тоном спрашивает:

– Так чем ты занимаешься, Нат?

– Учу детей в средней школе изобразительному искусству.

А еще могу быть сбежавшей пациенткой психиатрического учреждения. Скажу через минуту, как только пульсация у меня между ног успокоится и кровь прильет обратно к голове.

Что со мной не так? Мне даже не нравится этот парень!

– А ты?

– Занимаюсь расчетом и возвратом.

Это меня удивляет. Он бы мог сказать «наемный убийца», и я бы просто кивнула.

– О. Типа помогаешь вернуть товар?

Он крепко и твердо сжимает мою руку. Его взгляд так же тверд, когда он смотрит мне в глаза и отвечает:

– Нет. Долги.

6 Нат

Сложно представить, как этот человек сидит за столом в колл-центре с гарнитурой и уговаривает клиентов вернуть свой просроченный долг по кредитке.

Я высвобождаю руку, но поддерживаю зрительный контакт, испытывая одновременно любопытство, смущение и дикое возбуждение. Запутанная комбинация.

Изображая равнодушие, спрашиваю:

– Коллектор? Интересная область деятельности. Поэтому ты переехал на озеро Тахо? По работе?

Он откидывается на стуле, берет сигару и несколько секунд задумчиво ею попыхивает, глядя на меня, как будто тщательно подбирает слова.

Наконец он отвечает:

– Изначально да, по работе.

– Но теперь нет?

Его взгляд снова застывает на моих губах, а голос слегка ломается.

– Теперь не знаю.

Я на взводе. Каждый звенящий нерв в моем теле встал на дыбы по одной-единственной причине: этот темноглазый незнакомец кинул на меня особенный взгляд. Метущийся, жадный взгляд. Так бы голодающий смотрел на стейк, отчаянно желая его съесть, но зная, что он отравлен.

Я вспоминаю свое первое впечатление, когда увидела его вчера в баре: я еще сказала Слоан, что он похож на персонажей «Сынов анархии». И сейчас на клеточном уровне понимаю, что к сидящему напротив меня человеку неприменимы обычные правила социума.

А еще понимаю, что он опасен. И что он хочет меня, но ему это не нравится. И что я тоже хочу его, но не должна. Потому что люди, которые тянут руки в львиную пасть, обычно остаются с кровавыми культями.

Подходит официант. Кейдж прогоняет его царственным высокомерным щелчком пальцев, не отрывая от меня глаз, и говорит, когда тот уходит:

– Значит, твой жених пропал. И последние пять лет в каждую годовщину несостоявшейся свадьбы ты напиваешься.

– Когда произносишь вслух, звучит ужасно. Мне стоит тебя бояться?

Мы глядим друг на друга через стол. Воздух между нами наэлектризован. Если Кейджа и удивил мой вопрос, вида он не подал.

Он тихо произносит:

– А если я скажу «да»?

– Тогда я поверю тебе на слово и помчусь в ближайший полицейский участок. Так ты говоришь «да»?

– Большинство людей, которые меня знают, боятся.

Мое сердце бьется так сильно, что даже странно, почему он его не слышит.

– Мне нужно «да» или «нет».

– Поверишь, если я скажу «нет»?

Я отвечаю сразу, не думая.

– Да. Ты не из тех, кто прячется за ложью.

Он рассматривает меня, томя в своем горячем, немигающем молчании, и медленно покручивает сигару между большим и указательным пальцами. Наконец он хрипло произносит:

– Ты охренительно красивая.

Я задерживала дыхание, но теперь судорожно выдыхаю.

– Это не ответ.

– Я подбираюсь к нему.

– Подбирайся быстрее.

На его губах возникает какое-то слабое подобие улыбки.

– Сказал ведь уже, что я не рыцарь…

– Это бесконечно далеко от того, о чем я спрашивала.

– Не перебивай, – рычит он, – иначе прямо здесь перекину тебя через колено и буду шлепать по заднице, пока не закричишь.

Услышав подобное заявление от кого-то другого – еще и высказанное в таких грубых, хозяйских выражениях, – я пришла бы в ярость. Но услышав от него – едва не постанываю от желания.

Я закусываю губу и смотрю на Кейджа. Не знаю, кого из нас я сейчас ненавижу больше.

Он тушит сигару в пепельнице, проводит рукой по своим темным волосам и облизывает губы. А потом качает головой, невесело посмеиваясь.