Короли и Звездочеты

Хе… так почему ж не вообразить себя победителем? Прямо здесь и сейчас - выбрать тот ход событий, который приводит к победе?

Сашка очнулся от колдовского наваждения. Дернул головой, сжал переносицу, мельком осмотрелся по сторонам - да, именно так. Свет, орхидеи, ноут на столе, меч на стеллаже, чуть приоткрытая дверь, за который слышатся едва различимые шаги. И нет облаченного в балахон Мага, жаждущего поглотить вашу душу, а есть всего лишь старый знакомый доктор, в белом халате и тридцатью семью годами службы в психиатрии за плечами.

–  Это не игра, Евгений Аристархович, - проговорил он, нервно постукивая по шахматной доске зажатыми в кулаке очками.
– Это, знаете ли, жизнь. Здесь нельзя набирать баллы и бонусы, совершая правильные или неправильные поступки, а из-за того, что вы «хотели как лучше» - одним не сказали, другим не объяснили, третьих ради высоких целей и Истины Науки подставили, - погибло несколько людей.

–  Только не говорите, что вы скучаете по Константину Сергеевичу, - криво ухмыльнулся Лукин. (Почему, почему заклинание перестало действовать? Собраться. Успокоиться. Попробовать снова.)

–  Категорически не могу согласиться с вашей формулировкой, - покачал головой Сашка.

Тени шуршат, спешно обсуждая события, происходящие в круге. Господа маги застыли. Молчат. Решаются?

–  Значит, сфинкс неразумен, - спокойным ровным тоном подытожил доктор.

–  Нет. Поэтому «пользоваться» его магией вы не сможете. А биологические свойства… - короткое движение плеч.
– Что ж… Попробуйте договориться с Алексей Павловичем или Яном Витальевичем. Только почему-то мне кажется, что первый вас пошлет, а второй, как ни крути, больше антрополог, чем палеонтолог - он, если честно, не справится.

–  И вы отказываетесь помочь мне в изучении свойств посоха Ноадина? О том, чтобы устроить встречу с господином Октавио, я, пожалуй, даже заикаться не буду…

–  Правильно, - вежливо согласился Сашка.
– Не стоит.

–  В таком случае… - тяжело вздохнул Евгений Аристархович.
– Мне очень жаль.

–  Мне тоже, - с теми же интеллигентными, уважительно-корректными интонациями ответил Сашка.

На этот раз он знал, чего ожидать.

Он упал на Арену, сгруппировался, перекатился по воображаемому песку. Не слишком изящно, зато быстро поднялся на ноги и отскочил как можно дальше от Евгения Аристарховича - на самую границу между тусклым светом и пахнущей прахом, перешептывающейся, хихикающей над собственными шутками тенью.

Вы сказали, что всё дело в воображении? Как же вам повезло, Евгений Аристархович! Ведь именно в воображении мне нет равных! Да, я, конечно, могу придумать, как меня душит чувство вины - и оно действительно есть, и, поверьте, оно отменно мерзкая штука; но уверяю вас, что могу вообразить не только это. Полтораста лет назад профессор Кювье придумывал старолюдных монстров, посмотрев на пару костей, а мы, студенты профессора Гугони, когда готовили выставку палеонтологической секции университетского музея, сочинили четыре десятка новых биологических видов - вот где бушевали зверства и страсти! Особенно когда выяснилось, что половины костей не хватает, а те, что есть, таинственным образом отделились от ярлычков с латинскими подписями…

По аксонам-дендритам, которыми легко манипулировал Лукин, пробежали отсвечивающие темным пламенем искры. Что будет на этот раз? Вихрь воспоминаний? Клейкая паутина вины?

В Сашку полетела целая стайка мелких электрических разрядов. А, кажется, нечто подобное называется инсайтом, сиречь озарением. Хм…

Глюнов неспешно и изящно ускользнул, отступил в тень - заставляя противника сбить ритм атаки, потратить несколько секунд на то, чтобы оглядеться по сторонам, вычислить место пребывания противника и скоординировать новый выпад.

Вам кажется, что вы знаете обо мне всё? Успели составить мнение, пока развлекали меня игрой в шахматы и рассказами об эдиповых комплексах? Может быть, может быть… но я-то знаю о себе чуть больше. Я знаю не только, кем я стал, но и то, кем мог бы быть…

Я ведь уже говорил, что воображение у меня замечательное? Эх, сюда бы пару костей, я бы показал вам, на что способен ботан и зубрила Сашка Глюнов!

Как по волшебству - впрочем, Нигде-Никогда всё происходит именно так, - Сашка почувствовал в руках тяжесть. Посмотрел и захихикал в восхищении от собственной фантазии: он держал посох. Самый настоящий чародейский посох, составленный по «рецептам» классиков жанра: костяной, длинный, загадочный, украшенный наверху черепушкой с горящими зеленым светом глазницами.

Как раз к этому моменту у Лукина стало получаться большое, пропитанное фиолетовыми чернилами облако, медленно расширяющееся и грозящее закрыть собой и без того тусклый свет Арены Забвения. Исключительно для Сашки - сам Евгений Аристархович ловко отступил в сторону.

А мы облачко рассечем на части. Фьють-фью, свистнул костяной посох. И швырнем в вас какой-нибудь молнией - как вам понравится ветвистая, светло-зеленая? А как насчет теней - с вашей стороны было столь любезно напомнить мне о смерти друзей и товарищей, почему бы вам самому не полюбоваться… хотя бы на растерзанного Витьку? Посмотрите в его тусклые мертвые глаза, попробуйте пересчитать раны и укусы…

Призрак Витьки - почти как настоящий, только насквозь прозрачный и светящийся изнутри потусторонним светом, - поплыл к Евгению Аристарховичу, заставляя его загородиться «нервным» посохом и забыть на некоторое время о планирующейся атаке. А как насчет призрака Игоря? И Волкова (ух, он и после смерти выглядит, как бандит)? И Гали? Ее призрак несовершенен - скорее, бледный образ; в конце концов, девушке повезло, и она не умерла; но у вас ведь тоже очень хорошее воображение, Евгений Аристархович: посмотрите на прозрачное серебристое облачко, принявшее ее черты, и вы увидите боль, отчаяние и тоску… Всё это Смерть, Евгений Аристархович. Хоть иногда она и кажется исключительно приложением к выигрышу, необходимым доказательством поражения противника…

Смерть ободрительно хлопает Сашку по плечу и продолжает наблюдать за представлением.

Теперь, когда Сашка освоился в Нигде-Никогда, действо стало занимательнее. На черные молнии, выпускаемые тускло поблескивающим посохом Лукина, костяной посох отвечает своими, светло-зелеными или светло-серыми. Фонтанчики пыли и поднятого с Арены песка рассыпаются от ударов посоха и старшего, и младшего чародеев; призраки, вызванные Сашкой - и зеленоватые умертвия, и серые тени несбывшихся, не вовремя скончавшихся надежд, - летают вслед за Лукиным… и в какой-то момент он прекращает атаковать, и теперь занят лишь тем, чтоб защитить себя, отгородиться от навязчивых напоминаний о смерти… В качестве последнего рубежа обороны он выставляет набалдашник посоха - до поры до времени тот был закрыт длинными рукавами балахона.

Сашка рассмеялся по-настоящему: снова сфинкс! Старый знакомый! Но теперь-то ты не испугаешь меня своими секретами…

Где-то далеко-далеко слышатся голоса - но маги слишком увлеклись сражением, чтобы слышать, как их окликают по именам. Что значит имя? Что значит кто-то и что-то, существующее в другой, настоящей реальности, если Нигде-Никогда позволяет выяснить, выяснить раз и навсегда, кто более сведущ в искусстве тайных знаний? Кто более достоин колдовского посоха? Кто сможет пройти по дороге, подсказанной звездами?