Короли локдауна

— Это произойдет, когда ты будешь снимать их. Кроме того, я планирую снимать тебя, так что, если это будет чертовски неловко, я всегда смогу опубликовать запись в качестве будущего наказания.

— Ты извращенец.

— Поторопись, Золушка, если Сэйнт появится до того, как ты будешь готова, он применит на тебе собственное наказание, и тебе лучше поверить, что запереть тебя в том гробу в склепе — не самое худшее, что он мог сделать с тобой там, внизу.

Это, казалось, мотивировало ее, и она быстро сорвала с себя спортивные штаны и рубашку и натянула мою грязную униформу поверх своего кружевного синего нижнего белья.

Я услышал, как Киан выходит из ванной, и быстро нырнул, чтобы ополоснуться под душем, пока она заканчивала приводить свой образ в порядок.

Я вернулся и обнаружил ее в наплечниках, майке и шлеме, с обнаженными золотистыми ногами и выражением лица, которое говорило, что она не верит, что это сработает.

— Выглядишь сексуально, Золушка, — поддразнил я, сбрасывая полотенце и натягивая спортивные штаны и футболку.

— Ты действительно думаешь, что это удовлетворит Сэйнта? — С сомнением спросила она. — Я как бы брызнула ему в лицо перцовым баллончиком.

Я не смог удержаться от смеха и, схватив ее за руку, потащил к двери.

— Есть только один способ выяснить.

Сэйнт спускался по лестнице из своей комнаты, когда мы добрались до гостиной, и то, как опасно сузились его покрасневшие глаза, сказало мне, что он жаждет крови.

— Я уже выбрал ей наказание, — громко сказал я, прежде чем он успел начать. — И поскольку ты всегда выбираешь их, а это моя ночь с ней, я думаю, это справедливо.

— Ну, я не согласен, — прорычал Сэйнт.

— Что ты выбрал? — Спросил Киан с дивана, с интересом разглядывая Татум. Его глаза тоже были красными и опухшими, но, похоже, это не слишком повлияло на его настроение. На самом деле, он выглядел так, словно был возбужден.

— Поскольку она так любит танцевать, я подумал, что она могла бы станцевать для нас. На алтаре. Раздеваясь, — объяснил я.

На долгое мгновение воцарилась тишина, и Киан жадно ухмыльнулся.

— Черт возьми, да. У тебя есть мой голос.

— Ладно, — прорычал Сэйнт. Его голос все равно остался в меньшинстве, но было определенно легче, если бы он согласился. На мгновение я задумался, не был ли я единственным из нас, кто начинал чувствовать себя куском дерьма из-за того, как далеко мы заходили с ней в прошлом, но это было трудно сказать. И поскольку их глаза были красными и опухшими от перцового баллончика, я был готов поспорить, что сегодня не время спрашивать.

Я подвел Татум к алтарю, сбросив стопку книг, аккуратно сложенных на нем Сэйнтом, на пол, и подал ей руку, чтобы она залезла на него.

Киан схватил диван и повернул его лицом к ней, нервно закусив губу, и Сэйнт упал на место в самом центре, как только Киан опустил его.

Я взял несколько бутылок пива и стакан водки для Сэйнта, затем подошел к панели на стене, чтобы выбрать для нее какую-нибудь музыку.

— У тебя есть что-нибудь на примете, Татум? — Небрежно спросил я, когда она поправляла большой шлем на голове.

— «U+ Ur Hand» от P!NK, — мгновенно ответила она, и я рассмеялся, оказав ей услугу, включив ее.

Она начала танцевать под музыку, изначально явно не стремясь к сексуальности, устроив грандиозное шоу, сняв шлем и разметав свои светлые волосы по всей голове. Но я был готов поспорить, что она забыла о том факте, что чем больше она прыгала, тем больше задиралась майка, давая нам возможность мельком увидеть маленькие голубые трусики, обтягивающие ее круглую попку.

Она некоторое время танцевала со шлемом, затем запустила им в Киана с достаточной силой, чтобы ударить его в грудь, когда он поймал его, но он только рассмеялся.

Она долго теребила майку вверх-вниз по бедрам, прежде чем снять и ее, и Сэйнт наклонился вперед на своем сиденье, жадно наблюдая за ней. Она швырнула в меня майку, за ней быстро последовали наплечники, которые чуть не ударили Сэйнта по лицу.

Мое сердце бешено колотилось, когда я наблюдал за ней, мы трое были полностью очарованы этим прекрасным созданием, которое случайно вошло в нашу жизнь и все изменило.

Когда Татум повернулась, чтобы посмотреть в нашу сторону в одном нижнем белье, она внезапно закричала, указывая поверх наших голов на что-то позади нас, и прижала руки к груди, чтобы прикрыться.

— Там кто-то есть! — Крикнула она.

Я вскочил со своего места и обернулся, чтобы выглянуть в окно над кухней, мое сердце бешено колотилось.

Мне показалось, что я уловил какое-то движение, и я, зарычав от ярости, бросился к двери. Киан и Сэйнт были прямо рядом со мной, но мы все еще не передвинули гребаный обеденный стол, и это замедлило нас, когда Киан оттаскивал его от двери.

Я даже не побеспокоился об обуви, когда выбежал в шторм, готовый убить того, кто, черт возьми, подглядывал в наши гребаные окна за нашей девушкой.

Сэйнт оттолкнул меня в сторону, но я был быстрее его и первым добрался до окна.

Там никого не было, но на грязной земле виднелись свежие отпечатки ботинок.

— Выходи сейчас же, и, возможно, мы тебя не убьем! — Киан взревел.

Ярость, раскаленная добела и совершенно ослепляющая, поглотила меня, когда я попытался пойти по следам, оставленным тем, кто, черт возьми, здесь был. Но после того, как мы ранее обежали весь Храм снаружи, а также из-за сочетания темной ночи и обрушивающегося на нас шторма, было невозможно сказать, куда они вели.

— Возвращайся на тропинку, — приказал Сэйнт Киану. — Я обойду здание и позвоню Монро, чтобы он притащил свою задницу к общежитиям и присмотрел, не вернется ли кто-нибудь туда. Блейк, останься с Барби и проследи, чтобы к ней никто не приближался.

У меня внутри все сжалось от его слов, и я резко обернулся, понимая, что мы только что оставили ее внутри одну с этой гребаной открытой дверью.

Я обошел здание и широко распахнул дверь, оказавшись лицом к лицу с Татум, которая замахивалась на меня чертовым мясницким тесаком, выглядя так, словно была более чем готова пустить его в ход.

— Ты поймал его? — Спросила она, опуская оружие, когда заметила меня.

Я покачал головой, захлопывая за нами дверь и снова запирая ее. Она натянула мою майку обратно поверх своего нижнего белья, пятна грязи, разбрызганные по всему телу, контрастировали с ее чистой кожей.

— Нет. Но остальные все еще где-то там. Они не прекратят охоту, пока не найдут его и не разорвут на части.

— Я хочу сама отрезать ему гребаные яйца за то, что он так напугал меня, — прошипела она.

— Так и будет, милая, — пообещал я. — И из них ты тоже можешь со вкусом сделать ожерелье.