Короли локдауна

Мы добрались до тропинки, ведущей к Храму, и изнутри до моих ушей донеслись громкие звуки музыки, достаточно громкие, чтобы быть услышанными сквозь шторм.

Киан подошел прямо к двери и вставил в нее свой ключ. Мы взяли с Татум обещание держать дверь запертой, пока нас здесь не будет, позволив ей остаться, вместо того чтобы пойти с нами и стоять под дождем и наблюдать за нашей тренировкой. Но мне было неловко оставлять ее одну, пока мы все еще не выяснили, какой ублюдок в этой школе преследовал ее.

Сэйнт окончательно сошел с ума, набрасываясь на любого, кто хотя бы взглянул в ее сторону, с тех пор как узнал об этом, а Киан уже избил пятерых разных парней на этой неделе. Но пока нам не удавалось выяснить, кто, черт возьми, проявлял такой интерес к нашей девушке. И что еще хуже, у нее снова украли ее гребаные трусики на физкультуре, и она получила еще одну жуткую записку.

Так что, в общем, я был бы рад вернуться к ней, и даже больше, потому что сегодня вечером она собиралась спать в моей постели. И я был полностью готов принять любое наказание, которое она хотела мне назначить, чтобы я мог в безопасности держать ее в своих объятиях всю ночь.

Киан разочарованно хмыкнул, толкая дверь, и я нахмурился, когда она приоткрылась всего на дюйм, прежде чем ее заклинило. Он уронил свой футбольный шлем на землю и снова попытался толкнуть ее.

— Что, черт возьми, происходит? — Спросил Сэйнт.

— Ее заклинило, — ответил Киан. — Я думаю, что по ту сторону нее что-то есть.

— Что? — Мое сердце бешено заколотилось, когда я тоже бросил шлем и двинулся вперед, чтобы помочь толкнуть дверь, но, как он и сказал, она не сдвинулась ни на дюйм. — Ты же не думаешь, что преследователь…

Я даже не успел закончить предложение, как Сэйнт рванул от меня прочь, выкрикивая имя Татум, когда он обошел здание и начал заглядывать в окна.

Я обменялся обеспокоенным взглядом с Кианом, и мы побежали в другую сторону, обходя церковь и обнаруживая, что жалюзи на всех гребаных окнах закрыты.

— Татум! — Заорал я, настоящий страх пронзил меня, когда я представил ее запертой там с каким-то психопатом.

Киан остановился у витражного окна, выходившего на фасад здания, и попытался заглянуть через него, но это было чертовски бессмысленно. Стекло было слишком расплывчатым, и казалось, что единственный свет внутри исходил от камина.

Над головой прогремел гром, и ледяной дождь обрушился на меня. Я наконец нашел единственное окно в здании, где не были задернуты жалюзи, и бросился к нему, чтобы заглянуть внутрь. Я приложил ладони к глазам, наклонившись поближе к стеклу, выходящему из мини-кухни в сторону главной гостиной, и замер, когда звук No Scrubs от TLC донесся до меня из внутренней аудиосистемы.

Татум была там. Одна. Танцевала посреди комнаты и пела во всю силу своих легких.

Я стукнул кулаком по окну, и она огляделась с озорной улыбкой, глядя мне прямо в глаза, произнося одними губами слова песни и хохоча во все горло.

— Я нашел ее! — Крикнул я, прежде чем кто-то из остальных начал разбивать окна, чтобы попасть внутрь.

Сэйнт появился первым, его глаза сверкали от страха, и я отошел в сторону, чтобы позволить ему тоже заглянуть в окно.

— Какого черта она делает? — Потребовал ответа он.

— Танцует, — ответил я, указывая на очевидное.

Следующим из-за угла показался Киан, его зубы яростно оскалились, когда он заметил ее.

— Что за черт? — Прорычал он.

— Она опрокинула обеденный стол перед этой чертовой дверью, — сказал Сэйнт, вытягивая шею, чтобы посмотреть.

Он стукнул кулаком по стеклу, и Татум снова огляделась, показывая нам, чтобы мы уходили, прежде чем отбросить волосы и вернуться к своему танцу.

Киан расхохотался, и я тоже ухмыльнулся, но Сэйнт выглядел готовым убить ее.

— Она выходит из-под контроля, — прорычал он.

— По-моему, это горячо, — ответил Киан.

— Мы не можем так оставить это, — настаивал Сэйнт. — Давайте пойдем и научим ее, что именно происходит, когда она ведет себя вызывающе.

— И как же? — Спросил я.

— Я работаю над этим, — проворчал он, отходя от окна и направляясь обратно к входной двери.

Сэйнт поднял шлем Киана с того места, где он бросил его у двери, и прижал к его груди.

— Выломай дверь, если понадобится, — прорычал он, и Киан злобно ухмыльнулся, натягивая шлем на голову.

Сэйнт тоже бросил мне шлем, и я мрачно рассмеялся, натягивая его.

Киан отступил на несколько шагов, затем с воплем бросился на дверь, целясь плечом в тяжелое дерево.

Он врезался в нее с оглушительным грохотом, и дверь сдвинулась на несколько дюймов.

Татум что-то прокричала изнутри, но из-за рева бури и громкости музыки, которую она включила, было невозможно разобрать, что именно.

Киан снова бросился на дверь. И еще раз.

Когда он ударил в четвертый раз, вся конструкция сдвинулась на фут вперед, и он мгновенно протиснулся через образовавшуюся брешь.

Сэйнт шел прямо за ним, а я последовал последним, быстро заперев за собой дверь, чтобы убедиться, что она не сможет сбежать от нас.

В Храме было темно, и мы прошли в открытую гостиную, где Татум отошла назад и встала перед камином, прикусив нижнюю губу.

— О, привет, ребята, — крикнула она сквозь музыку. — Я не знала, что вы вернулись.

— Там был стол, загораживающий дверь, — прорычал Сэйнт, придвигаясь ближе к ней, и я двинулся влево, в то время как Киан обошел справа, убедившись, что она окружена.

Было что-то одинаково волнующее и враждебное в том, что мы вот так окружали ее. Как будто мы были охотниками, а она нашей добычей. Мне нравилось, что она была в нашей власти. Что мы держали ее следующий ход на ладони, и ей оставалось только ждать, чтобы увидеть, в какую сторону упадет топор.

— Это было сделано для того, чтобы остановить преследователей, если они появятся, — сказала она.

— Ты посмотрела мне в глаза и вывела меня из себя, — добавил он опасным тоном.

— Это был ты? Я подумала, что там был злой призрак…

— Брось это, детка, мы знаем, во что ты играешь, — сказал Киан.

— Это потому, что мы оставили тебя одну как в прошлый раз в шторм? — Спросил я. На самом деле я был очень впечатлен тем, что она все еще была готова противостоять нам вот так. Даже после всех гребаных наказаний и жестоких розыгрышей, которым мы ее подвергли.