Короли локдауна

Было что-то чертовски пугающее в том, как он это пообещал, и бандит на мгновение заколебался, как будто он тоже это знал. Потому что это была не какая-то пустая угроза, это было обещание от самого дьявола, и все на этой поляне знали, что Киан полностью намеревался выполнить его.

— Не нужно нервничать, мальчики, — сказал он почти любезно, как будто не мог видеть, что его смерть смотрит на него в ответ, когда он смотрел на нас, но напряженность в его руках доказывала, что это была ложь.

— Просто отпусти ее, Мортез, — прорычал Монро, и я запечатлел это имя в памяти рядом с его лицом.

У него хватило гребаной наглости рассмеяться в ответ, его палец дернулся на спусковом крючке пистолета так, что мое сердце подпрыгнуло от паники, и я сделал полшага вперед, прежде чем смог остановиться. Блейк поймал мою руку той рукой, которая не целилась из пистолета в голову этого ублюдка, и я снова заставил себя остановиться.

— Что ты собираешься с ней делать? — Спросил я, и то, как Мортез оценивал меня, говорило о том, что он точно знал, кто я такой. В конце концов, самые темные существа всегда распознают себе подобных.

— Она — мой план побега, вот и все. Я сделал то, зачем пришел сюда, ее папочка мертв, и мне больше не о чем беспокоиться, чтобы завязать концы с концами. Вам всем просто нужно дать задний ход и позволить мне уйти. Я возьму ее с собой, чтобы убедиться, что вам не взбредет в голову последовать за мной, а потом отпущу ее примерно за милю вниз по дороге.

— Ни за что, черт возьми, — огрызнулся Блейк.

Напряжение в моих конечностях было невыносимым, поскольку ситуация полностью выходила из-под моего контроля. Когда мой взгляд встретился с Татум, во мне поднялась ярость, непохожая ни на что, что я когда-либо испытывал прежде, и я клянусь, что мог почувствовать ее боль из-за смерти отца. Это причинило мне такую боль, какую никогда не смогли бы причинить никакие мои собственные эмоции. Она была нашей. Мы поклялись защищать ее. Я поклялся заботиться о ней. И все же теперь она была ранена так глубоко, что я знал, что рана никогда не заживет должным образом.

Это моя вина.

Во всем виноват я.

Во всем, блядь, виноват я!

— Мне нужны ключи вон от той машины, — скомандовал Мортез, и я бросил взгляд на кучу дерьма, на которой обычно ездил Монро. Это была единственная машина, припаркованная на грунтовой дороге, которая вела сюда, хотя рядом с ней также был припаркован старый мотоцикл. Я предположил, что Мортез и его банда мертвецов пришли сюда пешком, как и мы, чтобы скрыть свое присутствие до тех пор, пока не захлопнут свою ловушку.

Монро заколебался, и Мортез внезапно отвел пистолет от виска Татум, чтобы ткнуть ей в живот.

— Ранение в живот может привести к смерти за несколько дней, — тихо сказал он. — Таким образом, у меня все еще будет моя заложница, но у вас будет дополнительное беспокойство о том, чтобы отвезти ее в больницу. И в эти дикие и неопределенные времена больницы — не самые безопасные места. Особенно с учетом того, что вирус совершает обход.

— С твоей стороны было бы мудро убить меня, пока у тебя есть такая возможность, — тихо прошипела Татум. — Потому что, если ты этого не сделаешь, ты проведешь остаток своих жалких дней, убегая от меня и жалея, что не сделал этого.

— Ой, не обижайся за своего папочку, милая, — проворковал Мортез, его рот прижался к коже ее шеи, когда он говорил, все еще прикрываясь ее телом.

Татум застыла в его руках, ее лицо исказилось от отвращения, когда она прижалась к нему, и моя кровь вскипела.

— Мы никогда не позволим ему забрать тебя, — поклялся я ей, не отрывая взгляда от ее больших голубых глаз, которые метались между нами четырьмя, как будто она не знала, где лучше искать утешения.

— Как я уже сказал, одна миля, и я освобожу ее. Последний шанс отдать ключи, прежде чем я всажу ей пулю в живот. Отдайте их девушке.

— Вот, — прорычал Монро, бросая ключ Татум, и она машинально поймала его.

— Хорошие мальчики, — сказал Мортез покровительственным тоном и настороженным взглядом, отступая. Он отмечал каждого из нас так же четко, как я отметил его. Теперь мы были охотниками, натравленными друг на друга. И эта вражда между нами закончилась бы только смертью, независимо от того, произойдет это сегодня или нет, это было единственной реальной вещью, о которой здесь шла речь.

Татум немного споткнулась, когда он тащил ее назад к машине, и гнев во мне заставил мои конечности чертовски дрожать, когда мы крались за ними, как волчья стая, напряжение в воздухе было таким густым, что мы тонули в нем.

— Просто бери машину и уезжай, — прорычал я. — Оставь ее здесь. У нас все равно нет возможности последовать за тобой.

Не то чтобы это, черт возьми, помешает мне уничтожить этого сукина сына.

— Опустите оружие, и я так и сделаю, — предложил Мортез.

Я знал, что это гребаная ложь, но я не мог просто позволить ему забрать ее, не попытавшись его урезонить.

Мы все опустили оружие, когда он добрался до машины и сел за руль.

Мое сердце бешено заколотилось, когда он рывком усадил Татум к себе на колени и завел двигатель. Мы все четверо дернулись вперед, когда он включил передачу, но это было бесполезно, колеса полсекунды проворачивались в грязи, и он толкнул нашу девушку на пассажирское сиденье. Но это была его гребаная ошибка.

Взревев от ярости, я помчался за машиной, поднял пистолет и выстрелил в него, целясь в его боковую часть машины и заставляя его вильнуть, когда заднее лобовое стекло разлетелось вдребезги.

Он начал отстреливаться, но я только побежал быстрее, когда снова прицелился. Топот шагов вокруг подсказал мне, что другие Ночные Стражи следовали за мной по пятам, бежали вместе со мной, когда мы гнались за ним.

И пока мои мышцы горели, а сердце бешено колотилось, я знал, что не собираюсь останавливаться. Я бы не повернул назад и не замедлил шаг, независимо от того, как далеко, черт возьми, мне пришлось бы бежать. Он не забрал бы у нас нашу девочку. Я бы не позволил ей попасть в руки этого монстра. Потому что у нее уже были свои монстры, и никто из нас ничего не значил без нее. Если последние несколько месяцев и научили меня чему-то вообще, то только этому.

Татум Риверс ворвалась в мою жизнь подобно торнадо, которое взъерошило мне перья до неузнаваемости. И каждый раз, когда я попадался на ее пути, я обнаруживал, что знаю себя немного меньше и немного больше, чем раньше. Я отказывался отказываться от нее. Я отказывался сдаваться.

Она была моей, а я — ее, и даже рушащийся мир вокруг нас не мог помешать мне заявить на нее права сейчас.

Я задохнулась от паники.

Все разваливалось на части.

Весь мой мир разлетался вдребезги, кусочек за кусочком.

И этот человек был ответственен за это.

Это была его вина, что за моим отцом охотилась полиция, его вина, что его имя втоптали в грязь, и его вина, что он был мертв.

Я повернулась, чтобы посмотреть в разбитое заднее стекло, мое сердце разрывалось на части, когда Ночные Стражи пустились в погоню. Сэйнт был впереди, его руки двигались взад-вперед, дыхание клубилось вокруг него туманом, пока он бежал.