Короли

Данзо раздраженно тряхнул головой и проковылял ближе к дженчуурики, все еще стоящему к нему спиной. Не успел замахнутся, как что-то с визгом повисло на его спине. Обхватив ногами старика за талию и схватив зубами за ухо, Ханаби что есть силы одной рукой пыталась вырвать у Данзо клинок, а другой методично наносила удары в область спины. Но не так-то просто было отнять оружие у предводителя Корня.

Выругавшись, Наруто налетел на них обоих, опрокидывая в воду и разнимая:

– Совсем рехнулась?!!

– Да он зарезать тебя собрался!
– взвизгнула Хьюга, стукнув его кулаком в грудь.
– Придурок!

Выругавшись с досады, Данзо зыркнул шаринганом на приготовившуюся атаковать Ханаби, после пнул свою неудавшуюся жертву под колено и всадил нож ему под ребра. Согнувшись, парень захрипел и, словно мешок, свалился в воду. Рядом плюхнулась в воду раненная Хьюга. Сплюнув, Данзо для проформы пнул джинчуурики в живот и, держась за раненный бок, да потирая плечом едва ли не откушенное ухо, поковылял к выходу из помещения. Взгляд скользнул по пустующей клетке, в которой последние шестнадцать лет находился Кьюби. Крепче сжал рукоять окровавленного меча. Как же все это раздражало. Теперь, во что бы ни стало, надо защитить сосуд огня от проклятого Мадары. Иначе пресловутому духу огня Конохи попросту не поздоровится...

* * *

Что значит узнавать человека заново, отрекаться от всего, что ты знал, и строить в своем подсознании абсолютно новый неисследованный ранее образ?

Пустыня шепотом врывается в мысли, меняет ощущения с каждым лучиком солнца, с каждым часом неустанной жары, с каждой тенью, с каждой каплей влаги... перекраивает свой портрет до неузнаваемости...

Порой у Матсури появлялось ощущение, что если она поймет душу этих живых песков, она поймет душу своего сенсея. Порой даже казалось, что окружающая их Пустыня была похожа на его сердце. Такая же сдержанно пульсирующая жизнью. Такая же таинственная с налетом врожденного аскетизма и аристократичности. Словно спокойствием и смертью наполнена сама ее суть.

Свою ошибку девушка поняла слишком поздно. И будьте уверены, она прекрасно осознавала: всё то, что она надумала за все время ее общения с Казекаге теперь плотной стеной встанет между ними... Тому были свои причины...

Запечатывание прошло успешно, и теперь, закрывшись наедине в кабинете, Казекаге усадил девушку на диван. Присел рядом. Так они и сидели вместе в абсолютной тишине, будто не смели нарушить хрупкость сего момента. Было слышно, как за плотно закрытыми ставнями шуршит песок.

– Начинается сезон ветров, - спустя какое-то время Матсури все же нарушила тишину, как и подобает ей, непутевой ученице.
– Кажется... словно воздух сейчас отображает все то, что творится в Вашей душе, сенсей.

– Твоя душа спокойна не менее чем моя, - вымолвил Гаара. Он был бледнее обычного и, кажется, его даже знобило. Все же запечатывание не прошло бесследно. Неожиданно опустив голову ей на колени, он тяжело вздохнул:

– Я не против массажа сейчас, плечи болят... и шея...

Девушка на несколько мгновений замерла от неожиданности. Не дождавшись какого-либо решения с ее стороны, Гаара перевернулся на живот и уткнулся носом ей в колени. Видел бы он сейчас, как заалели щеки Матсури. Но он не видел. Да и не хотел. Больше волновало то, что он опять джинчуурики... Из-за чего? Из-за долга перед Узумаки. Гаара надеялся, что долг выплачен. Если повезет, и Коноха выстоит в этой стычке с Акацки, он закроет глаза на то, что случилось с Темари, но больше пощад не будет. А если... Про другой вариант развития событий он старался не думать, в противном случае он, Казекаге, оставался последним носителем биджу, а значит конечной целью Акацки.

Тем временем ладони девушки осторожно легли ему на плечи и начали с силой разминать их. Своим нехитрым действием Матсури отвлекала своего сенсея от той злобы и негодования, что сейчас ютились в его сердце. Это было приятно, даже волнующе. Сжав ладонями ее длинную юбку, Гаара поддел ее и комком уложил под щеку. Удобнее умостившись и слегка приоткрыв глаза, скользнул взглядом в сторону, на плотно закрытые ставни. Слышалось, как с другой стороны их царапает песок:

– Значит таки сезон ветров... Как медленно идет время.

Матсури не ответила. Задумалась, вперившись взглядом в его расслабленное лицо. Ситуация смущала, вводила в замешательство. Она сидела с задранной, скомканной юбкой, чувствуя кожей ног холодные пуговицы его рубашки и теплое дыхание... Не похоже, что Гаара собирался продолжать. Не похоже, что он вообще сделал это с какой-либо целью. Зардевшись, девушка неожиданно поймала себя на мысли, что любой, кто сейчас зайдет в кабинет Казекаге, может истолковать ситуацию неправильно. И прежде, чем осознала что делает, провела кончиками пальцев по его щеке, смахивая упавшую ресничку. Гаара вздрогнул и скосил на нее глаза, насколько это было возможно в его положении. Ладонь Матсури замерла, неосторожно задев пальцем его нос. Отдернув руку, она судорожно вздохнула.

– Может... вам воды заварить? То есть... чай, я имела в виду...

Гаара приподнялся с места и, опираясь на вытянутые руки, навис над девушкой.

За окнами уже вовсю бушевал ветер. Здесь же, в кабинете Казекаге, словно остановилось время.

Не долго думая, юноша подмял свою ученицу под себя.

– Гаара-сама... Пожалуйста. Отпустите... м-меня, - прошептала Матсури дрожащим голосом, но даже не дернулась с места, боясь шевельнуться. Его дыхание было тяжелым, неровным, а взгляд цепким и хмурым.

Истолковав все по-своему, парень сощурился, и скользнул правой ладонью по шее своей подопечной, забираясь под ворот к груди.

– Позже, - наконец ответил он тоном, не терпящим возражений ...

* * *

– Мне не нужен этот человек, я собираюсь устранить его, - щуря морщинистые веки, сурово вымолвила старуха и передвинула очередную пешку.
– Тебе решать, убрать эту фигуру или нет, любым своим ходом ты можешь потерять сына, чья жизнь спрятана в одной из шахмат.

Минато усмехнулся:

– Тогда я поставлю тебе шах, обходясь минимумом потерь с твоей стороны.

– Смело и не резонно, - хмыкнула старуха.
– Ведь твои фигуры - такие же судьбы, - усмехнулась она. И стоило мужчине взять пешку в руки, как она тут же стала набирать цвет.

– Эта фигура обозначит моего сына, - неожиданно произнес он, ходя уже фигурой отлитой из красного стекла.

– Удивлена Вашей осведомленностью, - тихо рассмеялась старуха, опять делая ход: - И все же, судьбой Вашего сына сыграю я, - понизила она тон, в то время как нить чакры, привязанная к пешке Минато вмиг присоединилась к шахматной фигуре, находящейся в руках женщины. Надо ли объяснять, что сосуд, концентрировавший в себе чакру, собранную со всей округи, был связан с каждым живым существом, находившимся поблизости, и теперь, играя ярко-красными фигурами, эти двое вмешивались в ход событий напрямую?