Корона Тафелона

— Он в руках Заступника, — отозвалась аббатиса заученным тоном. — Как звали священника в вашей деревне?

— В нашей деревне не было священника, мы ходили…

— К отцу Лупу, — перебила её аббатиса насмешливо.

— Луцу, — поправила девочка.

— В церковь у коровьих ворот, — закончила за неё матушка Онория.

— У Бычьих.

— Кто лучше лечил, ты ли твоя мамушка Лоре?

— Бабушка Мета, — ответила девочка.

— Ах да, она была сестрой отца…

— Матери…

— Твоей наставницы.

— Кормилицы, матушка Онория.

— Так кто лучше лечил?

— Конечно, бабушка Мета.

— А почему?

— Я же ещё маленькая!

— Какие она произносила заклинания?

— Бабушка Мета не произносила заклинаний! — возмутилась маленькая ведьма так, как будто выдуманная ею знахарка существовала на самом деле.

— Ну, будет, будет. Нет такой женщины, которая не произносила бы заклинаний, — засмеялась аббатиса.

— Бабушка Мета молилась Заступнику, — твёрдо ответила Эрна. — И святым. У неё был освящённый образок и…

— Заветный камушек в левом башмаке, — подхватила матушка Онория.

— Неправда!

Аббатиса пожала плечами.

— Часто у неё умирали больные?

— Нет!

— Чтобы знахарка лечила без заветного камушка и у неё не умирали больные, — пожала плечами монахиня. — Ну, а нитки она связывала, а? Особым узлом?

— Никогда!

— Волосы?

— Нет!

— Она никогда не настаивала воду в лунном свете?

— Зачем?!

— Не бросала в воду серебро?

— Нет!

— Ты никогда не оставалась у неё на ночь, — заключила аббатиса. — Небось, тебя и на порог не пускали.

— Н… — начала было девочка, но осеклась. Понурила голову на всякий случай. — Ну, не пускали. Бабушка Мета говорила, что нечего мне там делать.

— Тафелонцы, — презрительно бросила матушка Онория. — Ну-ка, а рану ты перевязать можешь?

— Конечно!

— А зашептать?

— Что?!

— А если человека ранило в живот, как ему можно помочь?

Добить, мрачно подумала девочка. Смотря как прошёл клинок, но глубокую рану в живот нельзя залечить и маминым колдовством.

— Помолиться? — предположила она осторожно.

— За упокой, — подхватила аббатиса.

Эрна и не хотела, но всё же дёрнула уголком рта. Они уже дошли до палатки монахинь. Матушка Онория хмыкнула.

— Сестра Дезире научит тебя вязать, — сказала она непререкаемым тоном. — Завтра после молитвы ты возьмёшь щётку и будешь вычёсывать псов вместе с сёстрами. После завтрака закончишь утренние дела и… а что говорили про оборотней в Ароле?

Эрна добросовестно пересказала болтовню служанок. Аббатиса расхохоталась.

— Невежество порождает страх, а страх порождает невежество, — назидательно сказала она, утирая слёзы. — Тебе случалось танцевать вокруг деревьев? А гадать на суженного?

— Нет!

Глава тринадцатая Пленная оборотниха

Монахини положили свои тюфяки поперёк топчанов и поделили три одеяла на четверых. Эрна, как и в детстве, спала очень крепко, и даже не проснулась, когда кто-то тихо позвал матушку Онорию посреди ночи. Монахини добудились девочку только перед рассветом, когда небо уже начало светлеть.

— Одевайся, — потребовала аббатиса, когда Эрна открыла глаза. — Пойдёшь со мной.

— На молитву? — уточнила девочка.

— Одевайся, — без объяснений повторила матушка Онория.

Кто принёс воду и наполнил серебряный таз для умывания, Эрна так и не узнала, но мысленно этого человека поблагодарила. Умывшись и окончательно проснувшись, она оделась в облачение послушницы и под строгим взглядом сестры Арнод повязала жёсткий колючий платок. Матушка Онория ждала девочку снаружи.

— Следуй за мной, — приказала она.

Аббатиса вывела Эрну на край лагеря, где стояло пятеро взбудораженных чем-то братьев-заступников. Один был в криво заправленной в штаны нательной сорочке, остальные одеты как полагается в их ордене. Монахине не нужно было тратить слов, чтобы заставить их расступиться… Эрна с трудом сдержала испуганный вопль.

Перед людьми на земле лежала вчерашняя волчица со связанными лапами. В пасть ей была вставлена палка, а челюсти обмотаны верёвкой.

— Узнаёшь? — спросила матушка Онория.

— Кого?!

Аббатиса кивнула и один из воинов, ухватив за палку, заставил волчицу посмотреть на женщину.

— Ты оборотень, — в своей обычной манере заявила монахиня волчице. Та ничего не ответила и в светлых глазах не мелькнуло никакой мысли. — Нинета, дочь моя, ты узнаёшь оборотня, который напал на твою лошадь?

Эрна замотала головой. На счастье волчицы, у неё не было никаких особенных примет, ни пятен, ни шрамов, ничего, что девочка бы запомнила. Конечно, это могла быть та самая волчица. Вроде та была такая же мелкая и злая. А могла бы и не быть. Одно девочка знала точно: если она выдаст слепым оборотня, на первой же встрече с ней сделают что-то очень нехорошее.

— Это просто волк, — простодушно произнесла Эрна. — Откуда вы знаете, что это оборотень?

— Эта женщина, — уверенным голосом заявила монахиня, — во время осады Арола убивала собак и овец в окрестных деревнях. Тому есть свидетельства. Узнаёшь ли ты её?

— Ни в жизнь одного волка от другого не отличу! — выпалила Эрна по-тафелонски.

— Это волчица, — поправила матушка Онория. — А кто тебе встретился?

— Ой! — спохватилась девочка. — Тогда нет. Тот был мужчиной. Здоровый такой.

Матушка Онория покосилась на девочку, но промолчала.

— Если ты будешь благоразумна, с тебя снимут путы и дадут напиться, — сказала она волчице. Та ничего не ответила, но зарычала, когда женщина подошла к ней ближе.

— Это просто волчица, — сказала Эрна. — Ой, нет, матушка, не развязывайте! Она ж дикая! Того и гляди цапнет!

— Это женщина, — назидательно проговорила аббатиса и заговорила с животным на тафелонском. Когда и это не возымело никакого воздействия, она перешла на тернский, который Эрна немного слышала раньше, потом на нагбарский, а потом, кажется, на риканский. Звучал он похоже на тернский, но иначе. Наконец, аббатиса заговорила с волчицей на церковном языке. Всё было тщетно. Животное упрямо оставалось животным.