Коронованный наемник

– Добро познакомиться, Йен, – вкрадчиво поговорил принц, – вижу, здравием ты поправился. Самое время потолковать.

Мужчина завозился на земле, подергал руками, убедившись, что они связаны. Торопливо оглядев поляну, он заметил сидящую неподалеку Мод, и лицо его заметно побледнело под слоем грязи:

– Милорд, – залебезил он, – милорд, вы дурного не думайте, мы с Моди давно того… хороводимся, она сама… она добровольно… – этот поток сбивчивых слов прервался новым ударом перчатки.

– Захлопни свою гнилую пасть, – прошипел Леголас, изнывая от желания ударить мерзавца сапогом под дых, – видел я ту добрую волю, вон она, на лице у Мод, да на запястьях. Ты сейчас меня не зли, крысиное семя, а лучше на вопросы мои отвечай. Честно и по существу. Глядишь, поживешь еще на белом свете.

Йен издал короткий звук, словно потревоженная во сне курица, и замолчал, глядя на эльфа круглыми глазами.

– Итак, – начал Леголас, – один ты в лесу ошиваешься или с такими же… героями?

– Девятеро нас, милорд, из Лисьей Лощины четверо, двое из Березового Мха, да из Сухого Лога трое, – с готовностью зачастил Йен.

– Где прячетесь?

– В овраге, что близ Круглого болота, милорд, там корни нависают, надежное укрытие, и провиант хранить можно.

– А много ли таких же шаек ты знаешь? – прищурился Леголас. Йен запнулся, глаза его снова заполошно заметались из стороны в сторону.

– Трусишь? – лихолесец усмехнулся, – зря. Узнают ли о твоем предательстве твои соратники – то еще неведомо, а вот что я тебе шкуру попорчу – это вернее.

Йен шумно выдохнул:

– Две шайки знаю. В одной Ольсен-колесник заправляет, семеро их там, в гротах живут, что меж холмов. В другой – Рейф-рыболов. Та побольше, человек на двенадцать, они где-то у реки схоронились, не знаю наверняка.

Леголас кивнул:

– На первый раз верю. А теперь слушай меня, шут гороховый. Сейчас я тебя в Тон-Гарт отвезу. Да ты в лице-то не меняйся, повесить я тебя не дам, ты мне самому нужен. В столице ты посидишь да припомнишь, кого ты по именам знаешь и доподлинно уверен, болен тот, али лицедействует. Слухи, разговоры вспоминай. Ежели ведомо, как кто захворал – совсем хорошо. Каждый, кого я с твоей помощью найду – это твой аргумент в пользу варианта оставить тебя в живых. Каждая ложь – аргумент против. Да запомни, если я должного радения не увижу – сам о тебя руки марать не стану, а мужа Мод в столицу привезу, топор ему дам, да к тебе в темницу пущу. Ежели пожелает – и помощника прихватить позволю. Только я с ним самолично знаком, думаю, сам сдюжит тебя на жаркое нарубить.

Леголас ничуть не блефовал в эту минуту. Обычно крайне щепетильный в вопросах отношения к людям вообще, и к пленникам в частности, сейчас он не испытывал ничего, кроме тошнотного омерзения к этому трясущемуся, потеющему от страха, оборванному человечишке, всего час назад пытавшемуся обесчестить женщину в гадком месиве прелой листвы и глины.

– Пойдемте, Мод, скоро стемнеет, – обернулся он к крестьянке, протягивая ей руку и помогая подняться, – да, и не тревожьтесь о тетушке. Я попрошу леди Эрсилию прислать вам снадобье.

Посадив женщину на коня, он вздернул Йена с земли за ворот и молча, предостерегающе показал ему кинжал.

Они достигли Тон-Гарта уже в темноте. Пленника увела охрана, Мод же еще долго и бессвязно благодарила Леголаса, всхлипывая и утирая глаза рукавами.

… Спать совершенно не хотелось, несмотря на усталость. Удобно умостясь за накрытым лакеем столом в своих покоях, эльф блаженно потер нывшие кисти рук и принялся за позднюю трапезу. Впервые за долгое время ему казалось, что день прошел не зря.

====== Глава 12. Позорное клеймо целомудрия ======

Тугхаш сидел у очага, бездумно глядя в его багровое, жаркое нутро. Кольчуга была тяжелой, как груда камней, ее мелкие кольца разогрелись у огня так, что даже сквозь камизу жгли кожу, но юноша сидел, не двигаясь, словно не находил сил подняться с вытертой косматой шкуры.

Поленья затрещали, захлебнувшись сквозняком из открывшейся двери, сзади раздались шаги, и когтистая рука легла Тугхашу на плечо.

– Я не знал, вернешься ли ты, – негромко проговорил Сармагат. Юноша не обернулся, лишь ниже опуская голову.

– Я не могу не вернуться. Куда еще мне идти, если не сюда…

Пальцы орка ободряюще сжались на кольчужном плетении, а Тугхаш вдруг вскинул голову, обращая к собеседнику покрасневшие, словно от долгой бессонницы, глаза:

– Прости меня, Сармагат. Прости за все нелепости, сказанные тогда. Это было ребячливо и недостойно, а ведь ты снова оказался прав. Ты всегда оказываешься прав, мне пора признать это и привыкнуть не спорить с тобой, чтоб потом не мучиться от стыда, надерзив тебе.

Орк нахмурился, выпуская плечо юноши, и с неожиданной для своей могучей стати легкостью опустился рядом с Тугхашем на пол:

– Рассказывай, что стряслось. Не люблю я этих твоих самобичеваний, завсегда от них бедой сквозит.

Тугхаш сдвинул брови, снова устремляя глаза в очаг, но Сармагат терпеливо ждал, когда тот подберет слова.

– Вон как оно вышло, друг мой, – проговорил, наконец, Тугхаш, – вечно я разобижусь – а потом… Селяне-то и правда, скотами оказались, даром только было запал тратить.

Орк молча слушал, только непонятное выражение гнездилось на дне глубоко посаженных глаз. А юноша продолжал:

– В Тон-Гарте новости. Принц эльфийский Раба Слез живым изловил и в столицу привез. А Раб-то… поддельный оказался. Притворщик простой, а вовсе не хворый. Эльф его сурово в оборот взял, допрашивал три дня подряд, а потом своих Дивных пятерых снарядил, облаву в лесу устроил, да еще нескольких прижал, и все лгунами оказались. Ну, чего молчишь? Али не занятно?

Сармагат молчал. А потом пробормотал какое-то бранное слово, отворачиваясь. Тугхаш, непонимающе глядя в безобразное орочье лицо, открыл, было, рот, но тут же замер, потрясенный догадкой:

– Ты знал… Сармагат, ты знал! Ты все это время знал, что среди Рабов Слез полно мошенников! – голос воина набирал силу, позванивая гневными нотами, – да не молчи же, ответь! Почему ты никогда, ни словом не обмолвился мне, хоть и видел, как я терзаюсь?!

Юноша кричал, уже не сдерживаясь. Потом взметнулся на колени, хватаясь за кряжистые плечи Сармагата, будто пытался углядеть в лице того раскаяние или насмешку. Но орк лишь покачал головой:

– Конечно, я знал, Тугхаш. Как мог я не знать? Ведь Таргис следит за Рабами Слез, отлавливает тех, что начали обращаться. Он давно уж доложил мне, что из каждых десяти Рабов шестеро ряженых.

Тугхаш тяжело дышал, порываясь что-то сказать, а потом разжал руки, почти оттолкнув орка.

– Зачем было меня дурачить? Что за отраду ты искал, глядя, как я не нахожу себе места, как умоляю тебя остановить эпидемию?

Но Сармагат поднялся на ноги, хмуро глядя на юношу:

– Успокойся. Мне жаль, что тебе пришлось узнать о гнусностях крестьян, которых ты так пытаешься защитить. Я не хотел этого, поверь, и в прошлый наш разговор в гневе сказал многое, о чем потом пожалел.

Тугхаш осел на пол, звякнув кольчугой, и ударил кулаком в расстеленную шкуру.