Короткие истории. Тексты

Я ТОЖЕ С ПУСТЫННИКОМ СЕРАПИОНОМ

Всякий кипиш поднят на волне протестов граждан. А я опять как бы ни совсем у дел. Не хочется присоединяться к кому-то. Мы сами по себе. Нас осталось всего ничего из того, что было. Люди исчезли: женились, завязали, уехали в столицу. Как обычно, у всех такое есть. Я продолжаю заниматься литературной деятельностью зачем-то. Зачем я в нее полез когда-то, я и сам не знаю. Ну да, приносит удовольствие. На момент конца 2011 года «тема по стихам» доехала и до нас, до наших мест, что я и предсказывал еще несколько лет назад, когда мы замутили первые слэмы стихов в 2009 году. Конечно, можно возразить и сказать, что, мол, стихи-то всегда писали. Можно так сказать, что писали всегда. А вот читали их, говорили их когда? Мы начали. Ну, еще чтобы не обидеть Машу Забродову и ее группировку стихотворную из нашего города, скажу, что они тоже начали. Мы так и связались на почве читки стихов.

У меня несколько недель подряд вертится в голове и на языке один ответ для людей, когда меня спрашивают: с кем я и за кого. Я, подняв, на поверхность сегодняшнего дня историю литературы, вспомнив, отвечаю: «Я с пустынником Серапионом». Когда литературную группировку «Серапионовых братьев» спрашивали с кем они – они так и отвечали. Это были 20-е году ХХ века. На улицах кричали: «Кто не с нами, тот против нас!» - люди занимались политикой. – «Вы за революцию, или против?» А эти поэты и писатели хотели заниматься литературой. Так и я. «Мы с пустынником Серапионом…» - писал один из «братьев» Лев Лунц. Название «Серапионовы братья», предложенное им было случайным. Эти ребята мало думали о пустыннике Серапионе – герое книги немецкого романтика Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Всех привлекло слово «братство». Главным – был отказ от участия в играх политиков, партий и групп. Шкловский писал: «Искусство всегда вольно от жизни, и на цвете его никогда не отражался цвет флага над крепостью».

НОРМАНН АЛЕКСАНДР

Из личного общения с Александром Таза вспоминаются два крупных эпизода. Эпизод первый. Февраль 2008 года. От своего родственника, после одного из спектаклей, на котором мы были в театре, узнаю, что в первых числах февраля, буквально на днях, в НЭТе будет мероприятие, посвященное второму февраля, нечто вроде военной композиции, как я понял. Проходить оно будет в малом зале, как мне разъяснил мой дядька, и заходить нужно со стороны служебного входа, как идти к институту Серебрякова.

– Я, наверное, не смогу пойти, днем буду занят. А ты сходи. Там Сашу Таза увидишь, ты же знаешь, как он выглядит, да. Я ему тогда скажу, что ты придешь от меня. Песни послушаешь.

– Спасибо, приду, конечно. – Мне было интересно.

Я пришел в назначенный день. Вот не помню только точного числа, к сожалению. Чуть ли не на следующий день после посещения спектакля.

Пришедших было немного. В основном ветераны, и естественно люди связанные каким-то образом с театром.

Появился Александр Николаевич. Вокруг него толпилось несколько человек, он им что-то живо рассказывал. Я объяснился, от кого, и зачем пришел. Он улыбнулся. Так мы познакомились.

– Александр, - представился с упором на букву «р».

– Леонид, - пожал я ему твердую руку.

– Очень приятно.

Тут же мой встречающий громко сказал на весь коридор кому-то: «Проводите гостей!» Я и та компания, которая его окружала, прошли по коридору в помещение. Место это оказалось залом. Как я понял – что это где-то под сценой, так как за рядами стульев, стоял механизм с трубами. Я подумал, что это как раз и есть тот фонтан. Там же, за рядами стульев сидел человек за аппаратурой, отвечавший за свет. Александр Николаевич в самом начале назвал его по имени и попросил навести свет, на пространство перед стульями. Желтая полоса так и шла мимо меня, задевая голову. Вспоминаю.

Сидели ветераны, их было больше всего. В первом ряду уселся и я.

Почти посредине.

Первая часть. Вступительное слово взял сам Таза. Потом еще кто-то. Всех поблагодарили. А я сидел и смотрел на освещенный кусок пространства, на улыбающегося и галантного Александра Николаевича. Он вел подобное мероприятие очевидно не в первый раз, и выглядел он сдержанным и очень-таки презентабельным таким мэном.

Потом пожилой мужчина, не знаю этого артиста, но точно не из НЭТа, читал стихотворение о войне. Надо отдать должное читал хорошо, используя какой-то свой отработанный образ: все время ходил, передвигался, напевал, стучал вдруг каблуком ботинка зачем-то, останавливался…

Были там актеры из Музкомедии, ТЮЗа. Все их выступления были посвящены военной тематике также.

В перерыве, когда Александр Николаевич объявил небольшой «пит-стоп», я увидел Катю, но перепутал ее с другой актрисой. И про себя подумал, что это она.

– Ну как, нравится? – спросил ведущий.

– Да, спасибо, Александр, здорово!
– сказал я.
– Часто ли у вас проходят подобные мероприятия такие вот? Интересно… да и вообще…

– Не сказал бы, что часто… но и не редко, ха!

– Можно узнать, Александр, а что это за девушка? – поинтересовался я, и назвал по ошибке имя другой актрисы, поскольку достаточно недавно стал посещать театр регулярно и многих не знал, а что касается женского состава, то даже путался, честно говоря.

– Где?

– А вот там, - кивнул я.

– Это Катя.

Эпизод второй. Март 2008 года. Я пришел на кастинг. Если не ошибаюсь, в НЭТе шел набор. Принес резюме, художественные фото. Я ни на что не надеялся. Честно. Я о себе все уже знал давно. Но решил, почему бы не попытать счастья. По крайней мере, всё, что мне скажут, мне может быть полезным. Принимал у себя в гримерке опять же - Таза. Сразу скажу что «экзамен на актера» ему я не сдал. Но именно эта встреча запомнилась почему-то особенно. День был одним из первых по-настоящему весенних, еще холодный, но уже радостный. Я стоял в пальто возле театра, у служебного входа, курил сигарету и повторял текст «своей роли». Я выбрал себе Марка Твена. Про полицейский участок.

Внутри еще двое желающих стать актерами ждали, когда их пригласят.

Парень и девушка. Младше меня. Мы разговорились. То, с чем они пришли,

мне не понравилось. Я им сказал, что у меня монолог.

Подошел один из студентов и проводил нас к двери экзаменатора. Мы ждали в коридоре на креслах когда позовут.

Я пошел первым.

Александр Николаевич сидел перед зеркалом, у окна. Я ему передал резюме, фото. Он вдумчиво прочитал бумагу, произнося вслух: «ага», «угу», «понятно», «так».

Переспросил фамилию.

– Ну что будешь рассказывать?

– Марк Твен. В полицейском участке.

– Начинай.

Я подошел к вешалке, усыпанной одеждой, заметив также на полу большое количество обуви, облокотился рукой о тумбу и начал. Когда я рассказывал, Александр Николаевич меня внимательно слушал, кивал головой.

Довольно скоро экзаменатор меня остановил: «Стоп, стоп. Хорошо.

Теперь, ну-ка, повтори «Ц».

Я повторил.

– Теперь «Ш».

– «Ш».

– Продолжай.

Не успел я продолжить, как тут же услышал:

– Стоп. «Ц» и «Ш» не пойдет.

Я сказал:

– Кстати у меня еще с «эр» проблемы.

– Так, а почему? И что ничего не предпринимали, чтобы справить?

– Занимался в детстве… прикус тоже неправильный…

Тут постучали в дверь. Вошел один из студентов что-то спросить. Таза попросил его что-то сделать и купить сигарет. Я заметил на зеркале пустую пачку красного «Винстона». Мой экзаменатор, убедившись, что в ней нет содержимого, отбросил пачку в сторону.