Короткий метр. Сборник сценариев для учебных и курсовых игровых фильмов

– Сколько? – упавшим голосом спрашивает пенсионер.

– Известно сколько – покраска крыла… Стандарт – шестьдесят две тысячи!

Пётр Егорыч отдает телефон хозяину:

– Он говорит – шестьдесят две тысячи… – шепчет пенсионер. – У меня таких денег сроду не было.

– Скверное дело, Пётр Егорыч! – сверкнув золотыми очками, «Колыма» переходит на жёсткий тон. – А сколько есть?

– Есть тридцать в заначке… – неохотно признаётся жертва бандитов. – Остальные по хозяйству…

– А если машину? – давит «Колыма».

Повисает тягостная пауза.

– Пощади, профессор… – шепчет Пётр Егорыч со слезами на глазах.

– Ладно! – отпускает мёртвую хватку «Колыма». – В ремзоне поторгуемся… Может, скинут…

Михаил Сергеевич выходит из ВАЗа и зовёт толстяка:

– Виталий, садись на моё место, поедешь за деньгами…

Тот, приладив снятый им же пластмассовый колпак к правому заднему колесу, садится рядом с пенсионером, и они уезжают.

Чернявый водитель по кличке «Хан», наконец, вылезает из-за руля, подходит к правому крылу «Пежо» и начинает отколупывать пластиковую игрушечную наклейку – царапину.

– Не снимай! – строго говорит ему «Колыма». – Мало сшибли, надо ещё шмонать…

…Всю дорогу к дому Пётр Егорович угрюмо молчит.

Артист чистит ногти после возни с грязным колпаком, потом говорит:

– Чё такие грязные колпаки-то?

– Для красоты! – огрызается пенсионер.

– Сшит колпак не по-колпаковски, надо его переколпаковать и перевыколпаковать… – смеется толстяк. – Так артистов учат язык разминать…

– Артист, из жопы свист… – говорит, подъезжая к дому, Пётр Егорыч, выходит из машины и вынимает свой скромный мобильный.

– Муся, – говорит он в трубку. – Там у меня в шестом томе Большой советской энциклопедии лежит конвертик, а в нём шесть красных бумажек… Нашла?.. Да, тридцать… Неси на улицу… Зачем, зачем… Надо!.. Потом объясню… Да, заначка!.. У меня было ДТП…

Парадная дверь крыльца, у которого остановился ВАЗ-2105, распахивается. На крыльце – Муся, дородная пенсионерка. Никакого конверта с деньгами в руках у неё нет. Есть кухонный топорик.

– Отдай ему деньги, – говорит Пётр Егорыч. – Я разбил им новенькую машину.

Артист к этому времени вылез из машины и ждёт бабла.

– Это ему-то денег? – спрашивает Муся.

– Да, мадам! – говорит Артист. – Долг джентльмена…

– ДПС вызывали?

– Не страховой случай, мадам, – менее уверенно говорит Артист.

– Я спрашиваю: ГИБДД вызывали?

Тягостная пауза.

– Ну и вали отсюда! – грубо говорит Муся Артисту и поворачивается к мужу. – А ты – живо машину в гараж и мигом домой!!!

Петру Егоровичу неудобно перед молодым толстяком:

– Как ты говорил-то: кто сшил колпак?… – и уже в спину кричит Артисту, глядя на яркую визитную карточку:

– Привет профессору… Благородный был человек.

ЗТМ.

«Колыма» и «Хан» продолжают движение по кольцевой.

Раздается мелодия «Танца маленьких лебедей» – главарь долго слушает трубку, золотые очки начинают светиться нехорошим блеском.

– Ну? – спрашивает Хан.

– Артиста ставлю на счётчик…

Холёная рука Колымы снова набирает знакомый номер – три…семь… шесть…

– Белый?… Это я – Колыма… Да, да, мы с Ханом… Артист поплыл… Поправка в сценарий…Теперь будет не два звонка, а три… Средний звонок будет как бы в ГИБДД.

Примечания:

КАД – кольцевая автомобильная дорога

ДТП – дорожно-транспортное происшествие

ОПТ – организованная преступная группировка

ВАЗ – Волжский автомобильный завод

РАН – Российская Академия наук

ОСАГО – Общество страхования автогражданской ответственности

ДПС – дорожно-патрульная служба

ГИБДД – государственная инспекция безопасности дорожного движения

ЗТМ – затемнение (кинотермин)

Перекур Этюд

Из разных концов длинного коридора института «Гидрометеопроманализ» идут навстречу друг другу два научных сотрудника примерно одного возраста – им около шестидесяти. Разница только в том, что один – сухопарый, а другой – тучный.

Встречаются они возле двери, на которой привинчена табличка «Курительная».

Они входят в эту тесную комнату. Мрачное закопчённое помещение. Железные стулья, окурки вокруг урн, никогда не мытое окно. В глубине две двери с буквами «Ж» и «М».

– Не пошёл на обед?… – спрашивает сухопарый и распечатывает пачку «Беломора».

– Диета… – отвечает тучный, набивает свой полированный, хорошо обкуренный бриар Петерсона ароматным табаком из резинового кисета, долго раскуривает газовой золочёной горелкой..

Сухопарый на старинный манер сминает «гармошкой» бумажный мундштук беломорины, прикуривает от дешёвой зажигалки.

Пауза.

– Хорошо выглядишь, – говорит тучный.

– Свято блюду завет родного отца… – отвечает ему сухопарый. – Сто грамм водки и хвост селёдки в обед каждый день…

– Смолоду?

– С сорока пяти…

– А я сижу на вискаре.

– Ты был в Москве?.. – спрашивает сухопарый. – Встречал кого-нибудь из наших?

– Встречал… – вспоминает тучный. – Феликса…

– Какого Феликса?

– Да этого… Как его… Дай вспомнить…

– Радыгина?.. Он не наш…

– Нет… Давай по порядку, – говорит тучный. – «А»… На «А» нету… «Б»… На «Б» был Балясников…

– Но он не Феликс, – возражает сухопарый.

– Да… Поехали дальше – «В»… Нету… «Г»… Это был не Гаврилов… «Д»… – ароматный дым из трубки обволакивает тучного научного сотрудника.

– На «Д» не было, – помогает ему сухопарый. – «И»… Кто у нас был на «И»?

– Никого… «К»… Много на «К» – Кудояров, Кугель, Кастриди… Не то… Я в Москве их не встречал… «Л»… Нет, не Либерман… «М»… Дошли до середины.

– Давай, я быстрее, – докуривает свою папиросу сухопарый. – «Н» – не было… «О» – не было… «П» – Парижанян был в Москве?