Короткий триллер

Ветра не было. Должно быть, здесь собрались сотни лягушек с окрестных полей. Возможно, соседние пруды стали чем-то для них опасны. Может быть, они начали пересыхать. Он слышал о подобных случаях.

Старик подкрался к пруду чуть ли не на цыпочках. По-прежнему ничего не было видно — луна пропала, а воду скрывали кусты терновника. До пруда оставалось лишь несколько шагов, когда шум внезапно стих.

Он снова замер. Тишина была абсолютной: ни единого всплеска — а значит, ни одна из сотен лягушек не устремилась в убежище из тины. Странно. Он шагнул вперед. Было слышно, как трава шуршала под сапогами.

Держа сачок на груди, он приготовился действовать, если заметит какое-то движение. В полной тишине он подошел к терновнику. Судя по недавнему шуму они должны были просто кишеть под ногами… Напряженно всматриваясь в темноту, он издал горловой звук — тот, которым подзывал самца днем. По-прежнему тишина…

Старик вглядывался туда, где была вода, но не смог различить поверхности пруда. Непроизвольно вздрагивая, он решил ждать.

Постепенно он стал ощущать какой-то запах. И весьма неприятный. По-видимому, запах исходил от водорослей, но в нем можно было различить запах гниющих овощей. Появление запаха сопровождалось тихим, булькающим чмоканьем. Должно быть, из слоя тины поднимаются газы; не стоит рисковать здоровьем, находясь в подобном месте.

Он нагнулся, все еще удивляясь отсутствию лягушек, и вновь всмотрелся в темную поверхность. С сачком наготове еще раз издал горловой звук.

И тут же, вскрикнув, отпрянул.

Огромный, фыркнувший гнилью пузырь вылетел из пруда. Еще один лопнул у него за ухом, и тут же — следующий. Меж кустов взметнулись комья осклизлых водорослей, пруд забурлил, как будто закипел.

Старик повернулся и бросился прочь, но угодил прямо в терновник. Корчась от боли, ужасного шума и одуряющего запаха, он почувствовал, как из руки выдергивают сачок. По лицу растеклись леденящие водоросли, тростник обжигал, словно плеть, и вдруг все тело облепила податливая, но неумолимая тяжелая масса. Он услышал собственный крик, но уже знал, что никто на свете ему не поможет.

Взошло солнце, и дождь ослабел.

По дороге мимо коттеджа медленно проезжал полисмен; он стряхнул ладонью воду с накидки и ждал, что вот-вот на крыльце появится старик и пройдется насчет погоды. Его внимание привлек слабый огонек лампы, все еще горевшей на кухне, и он слез с велосипеда. Дверь была приоткрыта. Полисмен забеспокоился и позвал старика. Потом вошел, увидел незаконченную работу, будто на минутку оставленную на столе, и нетронутую постель.

Около получаса он осматривал местность вокруг дома, то и дело окликая старика по имени, пока не вспомнил о пруде. И поспешил туда.

На берегу он увидел обнаженную фигуру.

Подойдя поближе, полисмен узнал старика, сидящего на корточках.

— Эй! — позвал полисмен и нырнул под ветку терновника. — Это никуда не годится. Мало ли что с вами может случиться…

Только сейчас он заметил неподвижный взгляд старика и зеленую тину в его бороде. По спине пробежал холодок, но, преодолевая отвращение, он быстро схватил старика за предплечье: оно оказалось холодным. Он вздрогнул и тихонько потянул старика за руку… И тут же застонал и бросился прочь.

Рука отвалилась, и из-под мышки полезли зеленые водоросли вперемешку с илом. Тело старика опрокинулось, и поперек живота блеснули зеленью крошечные стежки.

Роберт Артур Шутник

Идея принадлежала Брэдли, газетчику из «Экспресс». Ночь в грязноватой комнатке полицейского управления тянулась долго, и собравшиеся на «вахту» репортеры в ожидании какого-либо происшествия коротали время за картами.

— А что если подшутить над старым Хендерсоном? — предложил Брэдли, сбрасывая карту.

Поп Хендерсон был ночным служителем в морге, находящемся в подвале здания. Это был медлительный старик, возрастом за семьдесят, а мозги у него шевелились еще медленнее, чем тело. Ему следовало уйти с муниципальной службы на пенсию еще несколько лет назад, но его жена была инвалидом, приходилось ее содержать, а на одну пенсию вдвоем вряд ли протянешь. Поскольку обязанности служителя не были обременительными, начальство смотрело на возраст Хендерсона сквозь пальцы.

— А как именно? — спросил высокий и тощий Фэрнесс, ведущий колонку криминального репортажа в газете «Экспресс». Брэдли объяснил.

— Мне это не нравится, — покачал головой Фэрнесс. — Оставь старика в покое.

Но Брэдли не так-то легко было урезонить. Он слыл заядлым шутником, автором оригинальных розыгрышей. Шутка для него являлась самоцелью, объект же не представлял особого интереса.

Он принялся уговаривать приятелей, и в конце концов Фэрнесс, не любивший препираться, сдался. Морган, покладистый парень из «Кроникл», уже пропустивший пару стаканчиков, согласился сразу. Итак, они втроем цепочкой спустились вниз, в большой и мрачный морг, где в крошечной конторе сидел в ожидании конца смены Поп Хендерсон. Из-за близорукости он не коротал время за чтением. И не слушал радио. Просто сидел и ждал конца смены.

Вдоль одной из стен главного помещения располагались двадцать ячеек, размером в поперечнике восемнадцать на двадцать четыре дюйма — как раз, чтобы вместить взрослого человека, не намеревающегося ворочаться. Но никто из их обитателей вовсе и не собирался этим заниматься. В ячейках поддерживалась достаточно низкая температура, а поскольку число несчастных случаев и неопознанных жертв в большом городе почти всегда было близким к норме, часть ячеек обычно была занята.

— Поп, — позвал Брэдли, — мы хотели бы взглянуть на номер одиннадцать. Есть информация, что это тот самый пропавший банкир из Нью-Йорка.

— Одиннадцатый? — Хендерсон медленно поднялся и повел их вдоль ячеек. Щелкнув маленькой дверцей под номером одиннадцать, он выдвинул скользящий поддон на полную длину. На нем покоилось покрытое простыней тело. Брэдли отогнул краешек и притворился, будто изучает лицо.

— Вроде бы он, — кивнул репортер. — Все приметы совпадают. Ты не принесешь нам формуляр на этого парня, Поп?

— Хорошо, мистер Брэдли. — Ночной служитель побрел прочь. Брэдли подмигнул Фэрнессу, и тот последовал за Хендерсоном в конторку. Едва они исчезли из виду, Брэдли и бывший чуть навеселе Морган занялись подготовкой розыгрыша.

Фэрнесс задержал служителя в конторе, изучая приемный бланк на номер одиннадцать, пока не пришел Морган.

— Не стоит беспокоиться, Поп, — сказал тот, подавляя смешок. — Кажется, мы ошиблись. Можешь уложить одиннадцатого на место. Пойдем-ка, Фэрнесс, мы успеем сыграть кон-другой в карты.

Оба газетчика удалились за поворот и принялись ждать. Поп терпеливо и педантично вернул бумаги в соответствующие папки. Затем с медлительностью, присущей человеку, проведшему на этой работе полжизни, зашлепал назад, в главное помещение, где у открытой секции виднелась укрытая простыней фигура.