Корпорация Vallen'ok

— Господа, — я смиренно поднял руки вверх, — давайте прекратим этот балаган, и каждый пойдет своей дорогой. Я последую куда и хотел, вы попытаетесь последовать за мной. Но в успехе вашей операции я, честно говоря, очень сомневаюсь. Что же касается пустых угроз, прекращайте воздух пинать. На текущий момент моя голова стоит целых шесть миллионов, поэтому в ваших интересах, чтобы она была целой и невредимой. Иначе одними мизинцами не отделаетесь.

В другое время я бы так просто не остановился. Парни были в такой патовой ситуации, что их вполне можно было использовать как бесплатную рабсилу, тем более судя по их реакции, Мураками не обманул. Те бойцы, что пришли намекнуть мне на необходимость возврата долга, доведя до клинической смерти, понесли свое наказание. Иначе как объяснить испуг в глазах этих двоих.

Но тратить время на ерунду не в моих интересах, на сегодня объявлена операция «Экспроприация». Я еще вечером сломал голову, какую ставку заявить на ипподроме. В зависимости от сложности пари выше коэффициент и, соответственно выигрыш, но крайне не хотелось привлекать внимание к себе и там. Остановился я на варианте с подъемом суммы, немного превышающей мой долг, чтобы закрыть все обязательства одним махом. Ну и, возможно, оставить малую толику для себя. Как никак, я отец-одиночка, вынужден обеспечивать не только себя, но и Момо. А у нее уже не осталось ни одной целой игрушки.

На таком душевном подъеме я довольно легко затерялся в толпе, и, пройдя через здание вокзала, вышел через один из боковых выходов. Раз якудза решила присмотреть за мной, стоит сбросить возможный хвост. Не хочу лишних вопросов к своей личности. Остановив первое попавшееся такси, я запрыгнул на заднее сиденье и развалился на нем так, чтобы с улицы меня было не заметно.

— Будьте добры, в Киото, — сказал я водителю, — давно хотел побывать на тамошнем ипподроме.

— Как будет угодно, — услышал я в ответ, и снова погрузился в свои мысли. Дорога должна была занять от силы час, за это время я еще раз ознакомлюсь с турнирной таблицей, и ставками на лошадок.

Время поездки пролетело незаметно, из полудремы меня вывел голос водителя.

— Мы приехали.

— Спасибо, я Вам очень благодарен, — сказал я, оплатив поездку с весьма щедрыми чаевыми. Благодаря Фудзиваре, я уже не был так стеснен в финансах. Отличный он все-таки мужик. Надо будет помимо денег, отблагодарить его по-самурайски, что ли.

Оказавшись на ипподроме, я снова убедился, что японцы крайне азартная нация. В самом воздухе чувствовался этот накал страстей, волны взлетов и падений витали вокруг. Судя по всему, сейчас только кончился забег, и кто-то бежал с радостным лицом к кассе, другие же с ненавистью рвали билеты. Что ж, надеюсь в этой бурной толпе я не сильно привлеку внимание.

Следующий забег я ходил и смотрел, как и что делают другие посетители, решил немного обтереться для начала. Как минимум, инфа с сайта не подвела — ставки действительно закрывались за пять минут до забега. Сами «гонки» занимали буквально пару минут, являя собой апофеоз того бесчинства, что происходил в перерывах между забегами. Кто-то считал, кто-то молился, у каждого встреченного мной японца была своя механика ставок, причем многие на полном серьезе прятали свои билеты от взглядов других игроков. Эта сторона жизни мне была неинтересна, самое важное сейчас — решить каким образом мне поставить.

Ставку можно было сделать онлайн, через приложение заявить свой выбор, но этот вариант я отмел. Тогда точно при любом возникшем подозрении след вывел бы на вашего покорного слугу, что нежелательно. Надеюсь, у кассиров с их проходящим трафиком не будет возможности вспомнить паренька с весомым выигрышем. Но кассир нужен только для получения, для ставок есть специальный автомат. Я все никак не привыкну к обилию игровых автоматов на квадратный метр.

Подходило время к очередному забегу. На каждой стене было множество мониторов, где были указаны заявленные лошади с жокеями, и шел отсчет обратного таймера как раз для тех, кто еще не определился с выбором. Мой легендарный хронометр, если верить данным с экрана, может предоставить мне в этот раз целый десятиминутный буфер, которого, я надеюсь, мне хватит, главное, чтобы выдержало здоровье. При мыслях об этом я нервно сглотнул.

Была не была, я заранее подошел к автомату для ставок, в руке держал карточку, на которой я должен был выбрать необходимые значения. Чем сложнее ставка, вернее, чем больше значений в забеге я готов угадать, тем больше будет мой выигрыш. Я заранее решил, что ставить всю сумму, полученную от Фудзивары, я не стану. Нельзя складывать все яйца в одну корзину, так кажется говорится. По моим подсчетам, мне хватит и половины, при условии, что я ставлю на последовательность. Горизонтальная ставка, кажется. Коэффициента как раз хватает на покрытие всего долга Мураками. С Фудзиварой же, я думаю, рассчитаюсь через неделю-другую, главное, чтобы моя задумка сегодня выгорела. Если я всё верно понял, то у меня будет буквально минута, от силы полторы, чтобы успеть сделать ставку.

И так, настал момент истины, я засунул руку в карман и нажал на кнопку хронографа.

Оставалось буквально несколько минут до начала забега.

Солнце, висящее над трибунами, разбросало длинные тени, превращая трек в полосатый ковёр из света и тьмы. Воздух дрожал от возбуждения толпы. Он был густой, как смола, пропитанный запахом нагретого металла, травы и людских тел. Стоящий над ипподромом гул напоминал отдалённый рокот океана, состоящий из приглушённых разговоров, вздохов и непечатных слов. Тысячи глаз впились в трек, тысячи ладоней сжимали билеты с такой силой, будто от этого зависят их жизни. Мужчина в костюме с растрепанным галстуком грыз ноготь до крови, не замечая боли. Девушка с розовыми волосами прижимала к груди плюшевую лошадку, её губы шептали: «Номер пять, номер пять», как заклинание. Внезапно бесструктурный шум затих. Даже дети замерли, завороженные тишиной перед бурей.

Но всё это изменилось, когда стартовые ворота резко распахнулись. Их лязг пробил тишину, как иголка воздушный шарик. Толпа взорвалась, её рёв, вырвавшийся из тысячи глоток, ударил по барабанным перепонкам звуковой волной. Женщина в шляпе неподалеку уронила сумку, бусы на её груди подпрыгнули, будто пытались бежать вместе с лошадьми. Мужчина рядом с ней, весь в поту, вцепился в ограждение так, что костяшки побелели и его крик слился с ржанием коней: «Давай, чёрт возьми, раздави их!».

Восемь лошадей рванули вперёд, будто земля внезапно наклонилась, увлекая их вниз. Копыта высекали подковами искры из гравия, а гривы, словно чёрные и рыжие языки пламени, трепетали на ветру. Жокей на третьей лошади, «Хибики-Одзи» или «Эхо-принц», прижался к шее гнедого рысака, сливаясь с ним в едином порыве. Лошадь под номером пять, белая как лунный свет, с соответствующим именем Цукими-Но-Каге (тень лунного света) взвилась на дыбы на секунду, будто ослеплённая вспышкой фотоаппарата, но тут же бросилась догонять, будто её хлестнули по нервам.

Глава 23

На первом повороте лошадь с четвертым номером, «Ямато-Инадзума» или «Молния Ямато», с белой звездой между глаз, рванула вперёд, оттесняя соперников к барьеру. Её жокей, худой низкорослый японец с застывшим лицом, вцепился в поводья так сильно, будто боялся, что ветер вырвет его из седла. Зрители в первом ряду вскочили со своих мест, махая билетами, как шаманы, заклиная удачу. Пожилой мужчина в дальнем ряду вдруг схватился за сердце, его лицо посерело, но он не сводил глаз с трека, словно даже смерть сейчас могла подождать. Подросток в кепке, державший телефон на селфи-палке, застыл с открытым ртом, его палец дрожал над кнопкой «стоп», не решаясь прервать магию момента.

Воздух моментально загустел, как остывающий сироп. Девушка с розовыми волосами прикусила нижнюю губу, её плюшевая игрушка упала под ноги, но она не замечала. Бизнесмен в очень дорогом, переливающемся в солнечных лучах костюме нервно мял в руках билет, бормоча: «Проклятье, да будьте вы все прокляты!» Но его глаза всё равно бегали по треку, ища последнюю надежду.

Ипподром взорвался криками. Тёмно-рыжий конь под номером шесть, «Кайдзэн-Рю» или «Дракон совершенства», внезапно вырвался из группы, его мышцы заиграли под кожей. Его копыта били по земле ритмом, совпадающим с бешеным стуком сердец в толпе. Жокей, прильнувший к его шее, казался не человеком, а ещё одной мышцей, ещё одним сухожилием в этом безупречном механизме скорости.