Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия
Шрифт:
— Помоги ему. Ты сможешь…
А я ничего, я выстою, выдержу…
Без слов она присела к Пуху, на ходу формируя что-то из родовых целительских заклинаний. Я же, с трудом оторвав от них взгляд, посмотрела на мужчин, которые уже успели встать и с упорством, достойным лучшего применения, снова направились в нашу сторону. В этот момент я поняла, что уже ничего не смогу им противопоставить. Лишь держать щит. Держать этот долбанный щит, пока они не пробьют его окончательно и не накроют нас всех чем-то мощным и смертоносным. Даже моя боевая внутренняя белочка притихла и только и могла, что бессильно грозить им кулачками из воображаемого окопа. И чего, спрашивается, отправила царевну лечить Пуха, если все равно сейчас все дружно помрем?
Оглянувшись, я увидела,
«Где же помощь? Где же хоть кто-нибудь!?» — метались в моей голове мысли. Такое впечатление, что мы тут отбивались не меньше часа! Хотя не удивлюсь, если на самом деле не прошло и пять минут. Голова закружилась в преддверии магического истощения и обморока. Маги остановились и по очереди кидались заклинаниями, экономя силы. И мало нам было этого: из гостиной раздался треск и грохот. Кто-то уверенно пробивался через баррикады, которые смогла нагородить Пелагия. Звиздец, короче! Тушите свет! Фенита ля комедия! Капец! Как там говорил Пух? Глупо получилось? Наверное, и правда глупо, а разве смерть к молодым приходит по-другому?
Звон в ушах усилился, заглушая другие звуки, на глаза будто кто-то надел вуаль, мир начал размываться и покачиваться. Кто-то вбежал в комнату, но оборачиваться уже не было сил. А потом меня обняли и прошептали прямо в ухо:
— Все, все, родная. Опускай щит, теперь все будет хорошо. Ты молодец…
— Дима… — от облегчения на глазах выступили слезы, и я вцепилась в него, боясь отпустить хотя бы на миг, да и ноги держали с большим трудом.
Так мы вместе и стояли. Только он держал щит, а подоспевшие Иван с Барсиком и еще несколькими магами бомбили заклинаниями уже далеко не такую решительную троицу, а уже в следующее мгновение они выпрыгнули из окна, чтобы разораться с нападавшими окончательно.
— Ты пришел… — прошептала я, уткнувшись в шею любимого и вдыхая его родной запах. Меня все еще потряхивало от пережитого, а может, и просто от слабости.
Он на это лишь еще крепче прижал меня к себе.
— Ох, Дусенька, как же я торопился… Если бы ты только знала… — достал откуда-то платок и протянул мне, а я и не заметила, что слезы ручьями текут по щекам. А еще подумалось, как же хорошо быть слабой женщиной, когда рядом сильный мужчина. — А почему вы порталом на Изнанку не ушли? Я чуть не поседел, когда понял, что вы отбиваетесь здесь совсем одни!
— Пока была такая возможность, я просто сглупила, — чувствуя себя последней дурой, покаялась я. — До последнего не верила, что нас пришли убивать, да и помощи ждала. Потом все как-то так быстро завертелось… А потом поняла, что у меня уже не хватит сил его открыть…
Дима тяжело вздохнул и поднял взгляд куда-то в небо, явно прося у Бога чего-то очень важного. И кажется мне, что это было терпение…
— Ох, Дуся! Счастье ты мое бедовое…
— Ты хотел сказать — медовое? — уточнила, хлюпая носом.
Очередной тяжелый вздох и обреченное:
— Конечно, медовое… Но иногда такое бедовое, хоть за голову хватайся!
Глава 13
Остаток вечера я запомнила уже с трудом. Усталость навалилась на плечи неподъемной плитой, но в том, что все живы и относительно здоровы, я все же убедилась сразу. Лизавета хоть и была уставшей, но счастливо улыбалась, поглаживая слабого, но вполне живого Пуха, Пелагею увели куда-то сердобольные слуги, а на мой вопрос, как все остальные, Дима ответил, что с ними все в порядке. Чего еще надо, чтобы окончательно расслабиться? Потому, наверное, в памяти совершенно не отложилось, как я попала в другие апартаменты, как умывалась и умывалась ли вообще, и как укладывалась спать.
Зато проснулась я отдохнувшей и почти счастливой. Тело окутывало мягкое одеяло, нос утыкался в белизну свежего пастельного белья, а из-за штор лился
легкий приглушенный свет. Я потянулась, еще немного понежилась и решила, что совершенно счастливой меня сделает сытный завтрак. Ужин я неосмотрительно пропустила, и потому желудок страстно требовал положить в него хоть что-нибудь! Даже проурчал для убедительности.О том, как все закончилось вчера, я не переживала. В какой-то момент муж успел меня заверить, что по поступающим данным бунт практически полностью подавлен. Это хорошо отложилось в памяти, потому что было для меня крайне важным. Всплывшая перед глазами картинка раненых и убитых прямо под окнами солдат чуть не просадила мое хорошее настроение в ноль, но я твердо решила, что не буду впадать в уныние. Ведь Господь подарил мне новый день и сохранил жизни тех, кто был мне по-настоящему дорог! Да, есть пострадавшие и погибшие, но ведь все было не зря, и мы отстояли себя и свое государство! К тому же кто его знает, каким будет наше завтра? А потому нужно радоваться тому, что есть сегодня! Это не значит, что я закрою на все плохое и неприглядное глаза. Нет! Напротив, сделаю все, чтобы такого больше не повторилось, но все же буду дорожить каждой прожитой минуткой. Почему-то смерть, которая привела меня в этот мир, этому не научила, а вот вчерашний бой на грани смерти — да.
Не успела я встать, как рядом тут же появилась Марфа, моя личная служанка, которую еще по осени разрешили забрать с собой из дома, и которая была рядом во время всего зимне-весеннего вояжа.
— Здравствуй Марфа! — обрадовалась я.
— Здравствуйте, госпожа! Как же я рада, что с вами все в порядке! Мы за вас с царевной так переживали! — она тут же усадила меня на пуф напротив трюмо и начала расчесывать мои непослушные рыжие волосы.
— Уже все хорошо! — заверила я ее. — А как все остальные? Когда вы прибыли во дворец?
— Так сегодня раненько утром и прибыли. Мы же в Москве еще вчера вечером появились, только нас на въезде перехватили и до особого распоряжения во дворце сказали не появляться. А уже утром снова нарочный прибыл и передал, чтобы все, значится, во дворец ехали. Ваши подруги рвутся с вами пообщаться! — и почему-то перешла на шепот. — А тут такие слухи! Такие слухи ходют! Никто из придворных из своих комнат и носу не кажет, зато среди слуг чего только не услышишь!
— И что говорят-то? — я встретилась с ней взглядом в зеркале и задала вопрос тоже отчего-то шепотом.
Она закончила с моей прической и, поправляя локон, ответила почти скороговоркой, пытаясь за один раз выдать все, что узнала:
— Говорят, будто вчера Татищевы переворот удумали! Царевну с царем убить хотели! Только ничего у них не вышло! Вот только царь-батюшка наш теперь совсем плох стал и сегодня даже из постели не встает!
— Что? Совсем плох? — переполошилась я.
Марфа только руками развела и продолжила выдавать свежие сплетни.
— А еще говорят, что у нашей царевны есть верный поклонник, которого она от смерти спасла, а он ее потом от бандитов защитил! Так я им всем сразу и сказала, что это никто иной как наш граф Иван Вениаминович Бехтеев! Больше ведь и не кому!
— Я тебе больше скажу! — заговорщицки проговорила я. — Граф нашу царевну и вчера спас! На нас младший Татищев с подручными напал и убить пытался, а он появился со своим черным псом и всех спас!
— С каким еще псом? — удивилась Марфа.
— Так сама Старица нас по дороге встретила и подарила ему волшебного пса за спасение царевны от бандитов!
— Да ну! — выпучила она глаза от удивления.
А я продолжила вешать на уши благодарной слушательницы развесистую лапшу. Надо же как-то обосновать появление столь интересной зверюги у какого-то захудалого по местным меркам графа? Да и очки лояльности в глазах населения ему зарабатывать тоже надо. Так почему бы и не сейчас? Не забыть бы только самому графу рассказать о своей затее… А потому развешиваем красивые гирлянды и намекаем, что не против, если эта информация просочится вовне. Все-таки Марфа у меня правильная служанка и никому ничего не расскажет, ежели будет на то мое распоряжение. Проверено.