Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

Но что самое удивительное, так это то, что энергия в сам шарик поступала, как через эти каналы из кокона-ауры, так и через целых два довольно толстых энергетических жгута, которые проходили вдоль позвоночника. При чем в один канал энергия входила через макушку, а во второй через… ну, пусть будет, основание позвоночника.

Все вместе, то есть все эти движения энергий в моей собственном теле, просто завораживали. Это было так красиво и гармонично, что дух захватывало, ведь все вместе эти потоки и создавали магию, а вернее, как я поняла, давали возможность проецировать свою волю во внешний мир. Конечно, это было непросто. И, как успели мне объяснить как-то братья, извлекать магию из тела и направлять ее на нужное действие тоже нужно учиться и для этого существовали различные техники, вербальные и невербальные команды, которые облегчали оперирование этой энергией.

И вот, глядя на это совершенство внутри себя я отчетливо понимала ту ответственность, которые ложилась на мои плечи. То, что я получила в этом мире это не просто шикарный способ поиграться и доказать всем свою крутость. Это в первую очередь великий Дар, с помощью которого, можно совершить, как много хороших поступков, так и еще больше отвратительных. Теперь проверки Старицы не казались мне такими уж дурацкими и нелепыми.

Что еще оказалось очень интересным, так это то, что чем дольше я всматривалась в себя, тем яснее видела, что во всей этой радужной круговерти преобладает один цвет, какой-то серебристо-желтый. И тут передо мной встал вопрос: Это нормальное состояние любой ауры мага или цвет определяет доминирующее направление силы? Все же я в свое время перечитала достаточно всякой фэнтезийной литературы, чтобы иметь фантазию ставить перед собой такие вопросы. Глядя на себя таким образом, у меня возникло еще очень много вопросов, но…

— Аааааа!!!! — Раздался, кажется, почти над самым ухом чей-то визг.

Моя концентрация тут же сбилась и я почувствовала, как лечу вниз, а затем мою нежно любимую пятую точку обожгла боль.

Открыв глаза, я увидела, что рядом со мной визжит, надрываясь, Марья, а Сережка застыл с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.

— Ой-елки-иголки! — Вырвалось у меня, хотя на языке вертелись совсем другие комментарии. — Да замолчи ты уже, Марья! — Не выдержав давящего на мозги ультразвука прокричала я.

Кажется помогло, потому что девочка замолчала.

— Что тут вообще случилось? Зачем так визжать-то нужно было? — Поинтересовалась я, после того, как несколько секунд понаслаждалась блаженной тишиной.

— Ты… Ты поднялась вверх! — Тыча куда-то в небо пальцем срывающимся голосом проговорила Марья.

— Как это? — Неподдельно удивилась я. Однако, потерев все еще ноющий зад, и не подумала усомниться в сказанном.

— Откуда я знаю?! — Нервно возмутилась девочка. — Ты просто сидела, сидела рядом, а потом я немного отвлеклась, глядь на тебя, а тебя нет! Я еще удивилась, как это ты так незаметно встать и отойти умудрилась. А потом что-то заставило поглядеть меня наверх. А там ты сидишь, как ни в чем не бывало, только под тобой пустота!

— Ага! Как будто под вами, госпожа, и дальше твердая земля. Только с каждым мгновением вы все выше и выше поднимались. — Наконец отмер Сережка.

— Да? — Не смотря на то, что все доказательства были, так сказать на лицо или, если конкретней, на пятой точке, мне все равно верилось с трудом.

— Слушай…. — Кажется до Марьи что-то дошло, и она даже рот ладошкой прикрыла и глаза выпучила. — Так может у тебя наконец магия проснулась?

Я же сопоставила то, что видела своим внутренним зрением сама и что видели мои маленькие друзья и решила, что наверное так оно и есть. Свершилось, так сказать!

Однако, осознать произошедшее в полной мере и порадоваться мы не успели, так как нас впервые за все время все же решила посетить маменька.

Она вошла через небольшой проем, который мы оставили свободным от ткани и уставилась на нас с Марьей с таким возмущением и неодобрением, что мы даже как-то поежились.

— Что это на вас надето? — Наконец выплеснула она свое негодование. — Откуда у вас эта ужасная одежда? Это же срам! И что это за занятия такие, что требуют от девушек так себя вести! — Она указала на наши не совсем, а вернее совсем не дамские позы лотоса, в которых мы так пока что и оставались. — Все! Да чтобы я позволила такому происходить в своем доме?! Да никогда! Бесстыдницы! Запру дома обеих! — Бушевала она даже не пытаясь выслушать какие-либо оправдания или объяснения. — Это ведь все она виновата! Да, Дусенька? — Со злобой глядя на Марью проговорила она, найдя, наконец, корень всех бед. — Ууу! Сегодня же выставлю это исчадие из своего дома, и пусть мне Поликарп Харитонович хоть слово скажет!

Все. Это было последней капле в чаше моего терпения. И если обвинения в непотребном виде и позе я еще понимала и даже принимала, ведь мир здесь еще не совсем готов к женщине в брюках, если нежелание выслушать списывали на состояние аффекта, то желание вышвырнуть из дома ребенка всколыхнуло во мне такую волну протеста и неприятия, что аж в глазах потемнело.

В ту же секунду воздух вокруг меня пришел в движение и начал закручиваться спиралями, поднимая с земли мелкий мусор и листву.

— Маменька! — Мой голос прозвучал так впечатляюще, что ребята даже присели. Я и сама удивилась, тембр звучал так, будто вещал глас с небес, честное слово. Но думать об этом не было желания, меня разрывало негодование. — То, чем я тут занимаюсь, так это возвращаю своему телу элементарную возможность двигаться и вообще жить! В каком виде и как это делать я буду решать сама! Потому что вы, маменька, никаких предложений мне не озвучили! И, наконец, я не дам вам вышвырнуть из дома ни в чем не повинного ребенка! — Ветер взвился вокруг меня еще сильнее, однако, и княгиня была не робкого десятка. В ее взгляде появилась тщательная скрываемая до этого боль и отчаянная решимость.

— Да что ты понимаешь, девчонка! Это не тебя предал и опозорил муж! Не в твой дом привет прижитое на стороне дитя, заставляя все в душе переворачиваться от одного только взгляда на эту мерзавку! Не тебе приходится краснеть от колких замечаний собственных подруг каждый раз, когда о ней заходит речь!

Я вспомнила своего не состоявшего жениха, ту боль и растерянность, что испытывала в тот момент, когда застала его со своей собственной подругой… Это конечно не совсем то, но, пожалуй, я даже смогла бы понять эту женщину, если бы не одно но: Марья не виновата, что ее отец кобель, а для родной матери оказалось то ли удобнее, то ли и правда лучше, отдать ребенка этому кобелю, который и пальцем не пошевелил, чтобы примирить свою законную жену с плодом своей измены. Но также я понимала и то, что вымещать свою боль и обиду на совершенно беззащитном ребенке это низко и не допустимо!

— Маменька, но ведь она, — я показала рукой в сторону бледной и растерянной Марьи, — совершенно не виновата, что папенька решил вам изменить! Не виновата в том, сумел проявить свой характер лишь в тот момент, когда принес ее в ваш дом! Не виновата, что вы сами не смогли осознать простой истины, что издеваться над беззащитным ребенком грешно и не достойно не только княгини, но любого думающего существа! Даже звери так не поступают!

— Она виновата в том, что появилась на свет! — Раздувая ноздри и сжимая губы в тонкую нить процедила княгиня.

А у меня от этих слов просто крышу сорвало. И в это мгновение закручивающийся вокруг воздух раскрасился идущим по той же спирали пламенем, цвет которого был удивительно похож на цвет волос всех представителей рода Раевских.

Вот тут маменька испугалась. Действительно испугалась. Да я сама после этого впала в полный шок, но контролировать закручивающееся вокруг меня буйство стихий была просто не в состоянии, потому как просто не представляла, как вообще это можно сделать! К моему удивлению, княгиня вовсе не бросилась в страхе прочь, напротив, она подбежала ко мне на минимально возможное расстояние и с искренним беспокойством прокричала, ибо по другому я бы ее не услышала.

— Дусенька, успокойся! Ради Бога, успокойся! Тебе нельзя так нервничать, особенно, когда твоя сила только ожила! Ты можешь выгореть!

Легко сказать успокойся, когда вокруг тебя бушует огненный дракон, рядом еле дышит от оскорблений и осознания своей незавидной участи сестра, а маменька кричит о выгорании! Напротив, меня начало потряхивать от переизбытка эмоций, от чего огненный шквал взвился ввысь еще активнее! Одно радовало: этот огонь не обжигал меня саму, иначе я бы имела все шансы подкоптить свой горячо любимый филей.