Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

— Мамочки… — Вырвалось у меня попискивание, но его все же услышали.

— Дусенька, солнышко мое, успокойся! Обещаю, я никуда не выгоню Марью и буду заботиться о ней, как о своей дочери! Только успокойся, милая!

Признаться, эта информация меня порадовала, даже пламя отреагировало и немного опало, сделавшись более прозрачным, что позволило мне увидеть то, что происходило за его пределами.

А посмотреть там было на что. Неосознанно, дети все ближе подходили к единственному взрослому в обозримом пространстве, в поисках защиты. Сережка изо всех сил стискивал кулаки и глядел на творившийся беспредел не в силах хоть что-нибудь предпринять. Марья лила слезы и держалась ладошками за щеки. А княгиня… Княгиня ко всеобщему удивлению притянула к себе обоих и обняла.

Марья вздрогнула, не веря происходящему, а потом уткнулась в грудь женщины и разрыдалась пуще прежнего. Сережка, по-моему, просто обалдел от такого поворота событий, а я… меня как будто что-то внутри отпустило и пламя с ветром опали, оставив после себя ровный выжженный круг.

Ноги тут же перестали держать и я опустилась, пусть будет, в позу не состоявшегося лотоса. В ту же секунду ко мне бросились все трое и не опасаясь запачкать в золе свои одежды тоже сели рядом и принялись обнимать. Только в это мгновение княгиня позволила себе заплакать, прижимая мою голову к своей груди и целую в макушку.

— Дусенька, доченька моя, живая! Такой выброси сил пережила и живая! Немыслимо!

Марья и Сережка тоже жались ко мне не забывая что-то говорить, как рады, что я здесь с ними, и что этот страшный огонь, наконец, пропал.

Наконец, когда запал немного сошел на нет, княгиня вздохнула и сказала:

— Простите меня, Дусенька… И ты прости, Марья…

В этот момент в саду зашумело, а мы почувствовали на себе капли теплого летнего дождя, который сейчас, казалось, не просто проливался на мир питательной влагой, а очищал наши души от обид и сопутствующего им мусора.

Мы же начали подставляли под него лица, Сережка даже высунул язык и стал ловить капли дождя, смешно морща свой веснушчатый нос. Однако, потом напор стихии усилился и мы поняли, что нужно срочно выдвигаться домой. А потому, поднявшись, помогая друг другу, мы сначала медленно, а потом уже бегом понеслись в сторону дома. В какой-то момент Марья выбежала вперед и начала кружиться на месте, широко расставив руки и, как Сережка до этого, ловить языком капли дождя. Маменька сначала нахмурилась, однако, в следующее мгновение точно также раскинула руки и начала кружиться, крича во все горло:

— С ума сойти!

Сережка бешенным кроликом заскакал вокруг них, высоко подскакивая и просто поддаваясь радости других. А я, я понимала, что сегодня и эту женщину, и эту девочку, наконец, отпустили их внутренние демоны, и сейчас они просто в эйфории от того, что часть их души вдруг стала легкой-легкой, освободившись, наконец, от невидимого гнета. От этого понимания я сама ощутила небывалое счастье, хотя казалось, что совсем недавно испытанное опустошение еще не скоро сможет позволить пробиться ко мне таким сильным чувствам.

А потому я, как и Сережка, начала прыгать вокруг вертящихся маменьки и Марьи и кричать:

— С ума сойти! Да! Да!

Конечно прыжки неуклюжего бегемотика в моем лице по мокрой скользкой поверхности не могли закончится просто так. А потому на одном из выписываемых виражей я поскользнулась и рухнула на землю, умудрившись при этом сделать качественные подсечки всем членам данной вакханалии. А потому все мы оказались лежащими на раскисшей от дождя земле, что совершенно не мешало нам всем хохотать, как ненормальным.

Наконец, мы-таки успокоились, и с горем пополам поднялись и благополучно дошли до дома.

Вы бы видели глаза встреченных нами слуг, когда мы чинной, похохатывающей, грязной и мокрой процессией зашли в дом и направились в свои комнаты! Думаю, этого зрелища не забудет никто из нас!

Глава 7

Вечером того же дня у нас состоялся самый настоящий семейный совет, на котором ко всеобщему удивлению присутствовала даже Марья. Видимо, маменька решила, что озвученная информация может оказаться полезной и ей.

Так вот, как было с самого начала понятно, на совете обсуждали проснувшуюся у меня магию.

— Я ведь поначалу даже не поняла, что это у Дусеньки магия шалит! Ну, ветер и ветер поднялся. И так было понятно, что вот-вот гроза начнется. Да и не просыпается обычно у Раевских в первых рядах ветер. Вы, Поликарп Харитонович, мне рассказывали, что, конечно, можете оперировать и ветром, только очень слабо и, как и все члены рода, лишь со временем. Ведь стихия Раевских это огонь! Да и я, конечно, обладаю магией, но первой у меня проснулась вода. Откуда у Дусеньки взялся ветер я даже представить не могу!

Я, честно говоря, тоже этого не представляла, да и вообще в магии еще ничего не понимала. А вот то, что маменька тоже обладала силой заинтересовало. Почему-то она никогда ее не использовала, по крайней мере при мне, и от того мне казалось, что она совершенно обычный человек.

— Но вот то, — продолжила она, — что дальше вспыхнул огонь такой силы, несказанно меня поразило! Вы бы видели этот восходящий к небу смерч! Честно говоря, я думала, что кто-то из дома его все же заметил, но, как оказалось, нет.

Отец сидел напротив маменьки за столом с весьма серьезным выражением лица и задумчиво постукивал пальцами по столу.

— А еще… — Очень тихо проговорила Марья, от чего все удивленно перевели на нее взгляд. — Евдокия до прихода княгини во время медитации парила в воздухе.

Теперь уже удивленные взгляды переместились на мое лицо. И я, нервно усмехнувшись, развела руками. «Так, мол, получилось. Сама не в курсе!»

— Что, правда, в воздух поднялась? — Не удержался таки от вопроса Василий.

— Похоже, что так. — Я невольно поерзала на попе, которая после этого воспоминания почему-то заныла.

Василий хотел спросить еще что-то, но тут заговорил отец. Как я заметила, говорил этот человек всегда мало и по существу. Он был постоянно чем-то занят, то читал какие-то бумаги, то сам что-то писал, в общем все свободное время проводил в кабинете. Вообще он создавал впечатление довольно сурового и решительного человека. И тем не понятнее мне казалось его полное безразличие в отношении к Марье. Сказал бы еще в самом начале, это, мол моя дочь, прошу относиться со всем уважением. А так просто отдал жене и похоже даже не интересовался, как поживает его чадо. Только сейчас в его взгляде на нашу женскую троицу начало проскакивать нечто вроде любопытства. Создавалось впечатление, что ему по большому счету было все равно, что творилось в его доме.