Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

Конечно, эту историю никто бы так просто русскому посольству не поведал. Однако, ожидавший тогда в Охотске посла и откровенно скучавший Долгорукий заинтересовался японцами. Чай, не так давно прибыл с того берега и переводчик под рукой имелся. И путем нехитрых магических манипуляций, а вернее очень хитрых и, думается мне, являющихся из разряда тех самых секретных родовых, вызнал у выживших самураев всю эту историю.

А там уже было делом техники уверить их в том, что русское посольство почтет за честь доставить и их и артефакт в Нагасаки в целости и сохранности, в качестве жеста доброй воли русского Императора. Разумеется, подобное обещание было предварительно санкционировано самим Императором, о чем Долгорукий получил по маг почте заверенный печатью и подписью документ.

Почему наш монарх просто не оставил сей уникальный артефакт себе, для меня загадка. Но кажется мне, что он просто умел смотреть на проблему гораздо глубже, не размениваясь на сиюминутные выгоды.

Полозов же и правда оказался более гибким и способным к дипломатии, нежели Резанов, а потому свою миссию выполнил блестяще. Более того, с его легкой руки между Россией и Японией начали налаживаться торговые и политические связи.

Жаль, что в моем мире в то время подобного второго захода для сотрудничества не случилось, хотя не было там и магии с артефактами, а потому и ситуации такой сложиться просто не могло.

— Так вот, именно тогда, во время второго своего визита в Японию, я и узнал, что они все разуваются перед входов в любое жилище, и это та традиция, которую мы, иностранцы, просто обязаны соблюдать, если хотим показаться вежливыми. — Проговорил Долгорукий, заканчивая свою историю.

— А какие еще мифы у вас получилось развеять? — Не могла не поинтересоваться я.

Уж больно его рассказ оказался сухим и малоинтересным в сравнении с тем, что я ожидала и узнала в последствии.

— Мифы? — Удивился мужчина.

— Ну, заблуждения, если быть точнее.

— Оу… Даже и не знаю… — Протянул он задумчиво. — Вот, к примеру, из-за своей постоянно приклеенной к лицу улыбки по началу они все казались мне какими-то жутко фальшивыми и лицемерными.

— А оказалось, что это дань вежливости и желание оградить ближнего от своих проблем и переживаний. — Усмехнулась я.

— Да? — Удивился он, а потом, смутившись, кашлянул в кулак и добавил. — Вообще-то насчет того, что они хотят оградить окружающих от своих проблем, я не знал. И, признаться, мне очень интересно узнать, откуда об этом узнали вы?

А мои мысли заметались в голове как встревоженные птахи. Вот, спрашивается, чего влезла-то? Вон, и папенька как-то странно в мою сторону косится. А потому мямлить и юлить нельзя! Давно известно, что лучшая защита — это нападение!

— А вы бы пообщались об этом хоть немного со своим переводчиком. Глядишь, и узнали бы много нового.

Да, грубовато получилось, но лучше уж так, чем оправдываться самой. А там пусть лучше думают, где я могла иметь разговор с японским переводчиком, чем о том, откуда у меня могут быть несанкционированные знания.

— Кстати, вы случайно не привезли из своей миссии чай. Говорят, в Японии он особенно хорош и не похож на иные сорта. — Решила я перевести тему.

— Вы правы, Евдокия Поликарповна! Японский чай отличается от китайского. А уж как они его готовят… — Явно что-то припомнил мужчина.

— О! Судя по вашему высказываю, вы были завсегдатаем чайных домов и оценили ВСЕ предлагаемые ими услуги. — Не могла не поддеть его я в отместку за свои переживания.

Все таки чайные дома, а вернее гейши, которые там работали, подчас оказывали весьма разнообразный спектр услуг.

На мое замечание Долгорукий закашлялся уже по-настоящему. А нечего жевать, когда поставил девушку в неудобное положение. Я же лишь наивно хлопала глазками и вполне убедительно делала вид, что совершенно не понимала, что он такого крамольного уловил в моих словах. От чего бедолага весь оставшийся вечер старался помалкивать и как-то странно поглядывал в мою сторону. Видимо, в поисках подвоха.

Заславский моего троллинга в сторону Долгорукого, конечно, не понял, однако расспросить о моей осведомленности все же посчитал нужным. И когда мы остались наедине. Ну, почти наедине, так как в такое позднее время в доме нас бы никто одних не оставил. А потому в дальнем конце малой гостиной, куда я распорядилась принести писчие принадлежности, устроилась с вышивкой маменька. Вроде как, давая нам возможность пообщаться, и в то же время блюдя мою честь.

— Евдокия Поликарповна, признаться, ваша эрудиция меня восхищает! Откуда вам известно столько о Японии и ее традициях?

«М-да, неудобный вопрос. И как на него прикажете отвечать? Эх, подставила ты себя Дуся, подставила! И как теперь выкручиваться?» — Лихорадочно соображала я.

— Да, Евдокия, я тоже хотел бы узнать ответ на этот вопрос. — Проговорил необыкновенно серьезный Поликарп Харитонович, который зачем-то спустился из своего кабинета. Хотя, глупо спрашивать: зачем? Видимо, как раз для того, чтобы задать этот вопрос.

А после небольшой паузы и глядя на меня в упор добавил.

— Пока только на этот.

При этом он сделал ударение на слове «пока», от чего табун панических мурашек пронеслись от кончиков пальцев моих ног до кончиков моих рыжих длинных волос.

«Ну вот, Дусенька, доигралась.» — Только и пронеслась в голове одна единственная мысль, после чего самая настоящая паника вытеснила все более-менее конструктивные, не давая сосредоточиться и сказать хоть что-то.

Изменения произошли как-то в одно мгновение. Еще секунду назад все было хорошо, ясно и понятно, а в следующий миг вся моя новая жизнь оказалась на грани разоблачения и исчезновения.

И ведь я сама была в этом виновата! Расслабилась, перестала следить за языком, решила поприкалываться, используя свои знания. Дура! Хотя, ничего в этом удивительного нет. Уж слишком защищенной и любимой я себя ощущала, слишком уверенно начала себя чувствовать за спиной влиятельного отца и любящей матери. Но при этом совсем забыла, что все это предназначалось отнюдь не мне, иномирянке Дарье Сорокиной, а княжне Евдокии Раевской, которой я ошибочно уже стала себя ощущать. Кануло в прошлое Дарья, покрылись чуть заметной, но ощутимой паутиной ее воспоминания, и как-то исподволь постепенно реальным стало лишь то, что было здесь, в этом мире.

В этот момент маменька, удивленная внезапным появлением мужа встала и подошла к нам поближе. Я же поглядела на них, представила, что будет, если они сейчас узнают о том, что я вовсе не их дочь, а пришлая, чужая, поселившаяся в теле их ребенка душонка. Представила, что будет, когда они поймут, что все это время я их обманывали, выдавая себя за их родного человека. И испытала дикий ужас.

И боялась я вовсе не того, что после этого со мной могут что-то сделать. Нет! Я боялась увидеть в их глазах разочарование и омерзение, боялась, что эти, ставшие за такой короткий срок мне родными, люди возненавидят меня! И хуже всего, что я понимала, что они имели на это полное право. И тут уж любые оправдания не будут значить ни-че-го…