Корпункт

Короче говоря, тот же гад, с которым сталкивался Иван, тут даже сомнений не было.

И вот на прошлой неделе этот безымянный гадёныш навестил Григория вновь. Спросил, имеются ли в продаже конвертики с предсказаниями. Выбрал один, подержал в руках с полминуты, прикрыв глаза, после чего вернул. Дал инструкцию — конверт этот следует невзначай показать новому редактору «Вестника». Да, просто показать, не склоняя к покупке. Клиент, дескать, сам заинтересуется и потребует…

— Ты мне, Ваня, можешь не верить, но я вот прямо надеялся, что ты покупать не будешь. И этот дундук тогда бы выкусил с маслом! А ты, как назло, упёрся, конверт забрал. Что там наутро вычитал — даже спрашивать не хочу…

— После этого шантажист к тебе ещё приходил?

— Нет, тот раз был последний. Я думал, пригрозит на прощание — молчи, мол, не проболтайся, а то прибью. А получилось наоборот. Говорит мне с эдакой змеиной ухмылочкой — если писака опять заявится, то передай ему, что свой выбор он сделал и пусть теперь расхлёбывает последствия. Вот именно так, я слово в слово запомнил… Ты, Ваня, не обессудь…

— Хрен с тобой, Григорий. Хоть что-то стало понятно.

— Тогда уж ты и с ищейками, пожалуйста, не откровенничай. Видишь ведь — я не сволочь, просто бывают иногда обстоятельства…

— Ты мне лучше вот что скажи — можешь выйти на связь с этим твоим знакомцем? Назначить встречу в конкретном месте?

— Нет, не получится. Он сам всегда приходил, когда ему надо. Может, и сейчас сидит в уголочке, слушает… Хотя нет — народу тут многовато, замучается глаза отводить…

— Ясно, Гриша. Бывай.

Вечерняя улица опять приняла Ивана, окутала стылой моросью. В тёмных пазухах между каменными домами, куда фонари заглядывали с трудом, мерещился чей-то неприветливый интерес. Там колыхались тени и копошились мокрые призраки, разбуженные фантазией…

Поймав себя на подобных мыслях, он в сердцах сплюнул на тротуар. Подумал — скотина всё-таки этот тип, анонимный шантажист-ниндзя. Подсылает к нему шестёрок, давит психологически, внушает исподволь ощущение неуюта. То есть продолжает намёки, что из этого мира надо валить.

Вот блин…

Какой же секрет он оберегает, этот поганец?

И как далеко он готов зайти?

Иван в который раз оглянулся через плечо, но прямой опасности так и не обнаружил. Злясь на себя, распахнул массивную дверь подъезда, взбежал по лестнице. Оказавшись в квартире, задёрнул шторы и зажёг свет в обеих комнатах, а заодно и в кухне.

Сказал себе — поздравляю, чувак, дожился. Сегодня темноты испугался — а завтра что? Будешь прятаться под кроватью?

Потёр виски, пытаясь избавиться от тяжести в голове. Закашлялся — в горле неприятно саднило. Простыл? Вот это совсем некстати…

Он принял горячий душ, заварил себе чаю и, обжигаясь, выдул большую кружку, но самочувствие не улучшилось. Наоборот, головокружение заметно усилилось, и появилось чувство, что из комнаты уходит тепло, а вместо него сквозь оконные щели нагло, по-хозяйски вползает знобкая сырость.

Иван лежал, закутавшись в одеяло, а комната вращалась вокруг него.

Вращение, как ни странно, почти не нарушило устойчивость декораций — этажерки и кресла не шелохнулись, даже графин не съехал со столика. Лишь книжные корешки на полках шелушились, роняя буквы, и те осыпались с раздражающим шорохом, дробились, усеивали паркет вдоль стены неопрятным крошевом. Сквозняк подхватывал эти крошки и швырял их на бежевые обои, превращая в липкий налёт, который тут же начинал затхло фосфоресцировать. Зрелище было физически неприятным, но притягивало внимание, и оторваться становилось сложнее с каждой минутой.

Иван панически дёрнулся, выдирая взгляд из трясины, и это стало его последним целенаправленным действием в эту ночь. Перегруженное сознание отключилось, словно щёлкнул предохранитель.

Утром он не смог встать.

Разум нехотя регистрировал какую-то активность вокруг. Вроде бы открывалась входная дверь, кто-то заходил в комнату. Приглушённо, будто издалека, звучали полузнакомые голоса, но смысл того, что произносилось, моментально терялся. Из горячечно-зыбкого марева выплывали белые лица-маски, для которых в памяти с трудом находились подходящие имена — Екатерина, Павел, Александра Андреевна. Он смотрел на них и снова проваливался в туманное забытьё.

Лишь к вечеру ум слегка прояснился.

Иван проснулся в поту и с ощущением дикой жажды. Пошевелил языком, шершавым и пересохшим, и уставился на полноватого господина с обширной плешью, стоявшего у кровати. Тот с готовностью пояснил:

— Не беспокойтесь, я врач, пришёл вас проведать. Хотите пить?

— Да…

Жадно выхлебав воду, Иван откинулся на подушку. Отметил про себя, что комната выглядит как обычно, налёта на стенах нет. Снова фокусы восприятия…

— Что со мной, доктор? Как вы вошли? Я дверь запирал…

— Александра Андреевна открыла снаружи своим ключом. А её позвали ваши коллеги, которые хватились вас на работе. Касаемо же вашего состояния — ничего экстраординарного. Простуда, усиленная эффектом М-акклиматизации, ну и нервной встряской до кучи. Считайте, батенька, что организм ваш вытребовал себе внеплановый отдых. Отгул, так сказать, для восстановления…

— И как? Жить буду?

— Всенепременно. Кризис, к счастью, миновал быстро — хотя поваляться ещё придётся денёк-другой. Вы уж, пожалуйста, лечением не манкируйте. И микстурки, что я оставлю, выпейте аккуратно.

— Спасибо, доктор.

— Не за что, Иван Егорович, не за что. С вами тут, кстати, ещё один посетитель пообщаться желает, но это лучше попозже. Вам бы ещё поспать…

Иван скосил глаза и, увидев в дверях инспектора, пробурчал:

— Ладно, чего уж там, пусть заходит.

— Но только пару минут, не больше.

— Да, — пообещал сыщик, сняв фуражку, — я на два слова.

Дождавшись, когда доктор выйдет из комнаты, он продолжил:

— Ну, господин редактор, всполошили вы нас с утра не на шутку.

— Могу представить. Я в редакцию не пришёл — и там, наверно, подумали, что я пропал, как те двое.

— Вроде того. Ваши сотрудники, впрочем, не растерялись. Сразу кинулись к вам сюда — вы не открывали, но свет у вас на кухне горел. Побежали за хозяйкой квартиры, ну и нас известили тоже. В общем, всё закончилось хорошо. Я только хотел один момент уточнить, если не возражаете.

— Слушаю.

— Простуда, нервы — это логично и объяснимо. Но, может, было ещё какое-нибудь воздействие? Вчера вечером? Не хотелось бы ничего упустить, учитывая недавние происшествия.