Коррекция

– Его утопить несложно, – вздохнул Алексей. – Главный вопрос в том, кто будет вместо этого утопленника. Какая у нас была раскладка по силам?

– Сейчас скажу, – задумалась жена. – Если по книге, то было три группы. Первая – это экономисты, управленцы и хозяйственники, лидером которых был Жданов. Вторая – это партийные бюрократы во главе с Маленковым и Хрущевым. А между ними еще была группа оборонной промышленности и спецслужб. Ее представлял Берия.

– И кто из них тебе больше нравится? – спросил Алексей.

– Никто не нравится, мерзавец на мерзавце, и у всех руки по локоть в крови!

– У тебя очень поверхностный подход, – улыбнулся Алексей. – Я бы сказал, что чисто женский. Понимаешь, в то время находиться у власти и не запачкаться было нельзя. Кто-то этим грешил больше, кто-то меньше, но чистых рядом со Сталиным не было. Хрущев потом кричал, что он не подписывал расстрельных списков, а на поверку выяснилось, что по его распоряжению хорошо почистили архивы. Такое время и такие люди. И не все те, кого расстреливали и высылали, этого не заслуживали. Политических лидеров нельзя оценивать так же, как соседей по лестничной площадке. Вот взять Берию...

Глава 7

– А что Берия? – спросила Лида. – Он же один из главных организаторов репрессий. Неужели ты хочешь его использовать?

– Пока я его хочу использовать как пример того, что политических деятелей нельзя рассматривать только с точки зрения человеческой морали. А потом, может быть, попробую использовать против Хрущева. Но это только в том случае, если не выгорит основной план.

– Когда только успеваешь, – покачала головой жена. – Еще только прибыли, а у тебя уже готовы планы. Ладно, не буду перебивать. Так что там по Берии?

– После смерти Сталина Берия, наряду с Хрущёвым и Маленковым стал одним из главных претендентов на лидерство в стране. Его первого и вывели из игры. В том прошлом, которое нам известно, все организовали Булганин и Хрущев. Потом, как водится, на него навешали всех собак.

– При чем собаки? – не поняла Лида. – Ты можешь выражаться проще?

– Если проще, ему припомнили все его грехи и приписали кучу чужих. Берия после этого стал чуть ли не символом зла.

– Если вспомнить все, что за ним числится...

– А теперь посмотри на все это немного иначе, – перебил ее Алексей. – Да, он мерзавец, и никто этого не отрицает. Только при Сталине система выстроена так, что, кроме него самого, самостоятельных игроков быть не может. Есть только воля вождя и его установки, которые становятся линией партии. Все окружение Сталина выполняло то, что он желал, различия могли быть только в мере энтузиазма. Если кто-то начинал действовать излишне самостоятельно, таких предупреждали, а потом вычищали, невзирая на чины и прошлые заслуги. Не был самостоятельным игроком и Лаврентий Павлович. Его самостоятельность проявилась только после смерти Сталина. Именно по его инициативе были освобождены более миллиона заключенных, и отпущено еще четыреста тысяч, находящихся под следствием. Он так же выступил с инициативой значительного расширения полномочий государственных органов за счет партийных. Предложение не прошло из-за Хрущева. И раньше у него не все было однозначно плохо. С его приходом на пост наркома внутренних дел масштабы репрессий резко сократились, а по амнистии освободили триста тысяч человек, хотя аресты все равно продолжались. Берия в кратчайший срок прекратил беззаконие и террор, царившие в НКВД и в армии. Под руководством Берия была создана мощная агентурная сеть советской внешней разведки в Европе и других странах. И он немало сделал для создания ядерного оружия.

– Все равно мерзавец! – упрямо сказала Лида. – Все, что ты мне цитируешь, я читала, но неужели среди руководства нет ни одного порядочного человека?

– Маленков не устраивает?

– Я о нем ничего хорошего вспомнить не могу.

– К смерти Сталина Маленков твёрдо занял позиции второго человека в партии и государстве, а после нее стал председателем Совета министров СССР. На первом же закрытом заседании Президиума ЦК он заявил о необходимости перейти к коллективному руководству страной, а в мае пятьдесят третьего года по его инициативе было принято постановление правительства, вдвое уменьшавшее зарплату партийным чиновникам и ликвидировавшее дополнительные вознаграждения, не подлежащие учету. Этим и воспользовался Хрущев, отменивший коллективное руководство ЦК и вернувший прежние зарплаты и «конверты», да еще и компенсировавший партийным чиновникам все потери.

– Все хотят хорошо жить, – вздохнула Лида. – Что еще?

– Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста».

– И чем все закончилось? Если честно, я это в книге пропустила.

– Через пару лет его сняли с должности председателя Совета Министров, а еще через два года после неудачной попытки отстранения Хрущева совсем убрали из власти, а заодно и из партии.

– И здесь Хрущев, – Лида поднялась с курток. – Извини, устала сидеть. Может быть, лучше договорим пока доберемся до дороги? Кто у тебя еще?

– Только Молотов, но он еще хуже. И его, кстати, тоже выжил Хрущев.

– Так на кого из них ты хочешь делать ставку? – спросила Лида. – Я пока не поняла.

– А ни на кого, – Алексей тоже встал и подхватил вещи. – Ладно, пошли. Сколько успею – доскажу, об остальном можно будет поговорить потом. «Ленинградское дело» помнишь?

– Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я запомнила плохо.

– А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я тебе напомню – это в первую очередь Маленков с Хрущевым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов «Ленинградского дела» меня интересуют двое. Это Вознесенский, который, возглавляя Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов – секретарь ЦК и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и с энтузиазмом работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной линии – Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.

– А почему же он тогда допустил, чтобы с ними разделались? Что-то это не вяжется с образом Сталина. Он инициаторов «Ленинградского дела» должен был в узел завязать.

– Ну вот и дошли! – Алексей подошел к шоссе и положил на траву свой тюк. – Голосовать у нас будешь ты, а я подскажу, когда нужно будет поднять руку. Пока голосуем, можно поговорить. Понимаешь, с этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который их на съедение не отдал бы. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущевым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже себя плохо чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?

– Видимо, все-таки боялись, что вождь может вмешаться, – сказала Лида. – Смотри, машина! Тормознем?

– Пропускаем, – решил Алексей. – Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.

– Ну и ладно, – согласилась жена. – Тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить «Ленинградского дела» и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?

– Ты у меня умница и все понимаешь с полуслова, – польстил ей Алексей. – Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь. А вот с Хрущевым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Я когда о нем все узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.