Корректировщик
Шрифт:
Паренек останавливается у крайнего дома.
— Ты чего? — спрашиваю я, тщетно пытаясь перекричать гул поезда.
— Дальше я не пойду, — отвечает Аркаша. — Там чужая земля.
Я понимаю.
Мы упираемся в границы имения, к которому приписан мальчик. Переступить незримую черту без разрешения помещика — табу. Некоторые аристократы даже снабжают своих холопов электронными браслетами и подключают к единой системе учета.
— Без проблем, — хлопаю ребенка по плечу и снимаю с плеча рюкзак. — Подожди минутку.
Порывшись во внутренних карманах, достаю пятидесятирублевую бумажку.
— Держи, малыш.
Глаза ребенка округлились.
— Ты серьезно?
Делаю
— Серьезно. Только не показывай никому. Всё равно пропьют…
Поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Даже маме?
Тяжело вздыхаю.
— И маме не показывай, — бросаю через плечо. — Сходите завтра с сестрой в магазин, поешьте нормально.
Больше мне тут делать нечего.
— Спасибо!
Поднимаю руку, прощаясь с мальчиком.
На душе скребут кошки. Я не могу помочь по-настоящему. Ни тебе, Аркаша, ни твоей сестре. Я знаю, что вас ждет. Беспросветная жизнь в богами забытой дыре. Сельские алкаши, не способные ценить свою семью. Барин, который однажды продаст тебя своему другу. Или проиграет в карты. Или втянет в «дикую охоту».
Я и себе не могу помочь.
Прощай, Аркадий.
Дорога выводит меня к лесополосе, за которой тянется насыпь железнодорожного полотна. Сворачиваю направо — туда, где виднеются желтые квадратики окон и горит красный семафор. Еще дальше, в туманной мгле, очерчивается край бетонной платформы в тусклом свете желтого фонаря.
Станция совсем крохотная.
Зал ожидания со старенькими пластиковыми креслами, вделанными в пол. Одна-единственная касса. Табло с расписанием движения пригородных водородных поездов и электричек.
Пересекаю зал, оставляя грязные следы на кафеле.
За стеклом кассы — полусонная женщина лет тридцати. В синей униформе ИЖД — Императорских железных дорог. Стучу по стеклу, чтобы разбудить тетку, находящуюся в коматозном состоянии. Раздается щелчок, включается микрофон. Скрипучий голос произносит:
— Слушаю вас.
— Хочу уехать в Иркутск.
— Когда? — пальцы кассирши выбили дробь на клавиатуре стационарного компьютера. — Прямым поездом не получится. Только с пересадками.
— Почему? — опешил я.
— У нас почти никто не останавливается, — грустно улыбнулась женщина.
— Что же мне делать?
— Сесть на «Ласточку» до Новосибирска. Оттуда идет поезд с прицепным вагоном через Красноярск.
— И сколько я пробуду в пути?
— Больше пятнадцати часов, — женщина что-то вывела на ЖК-монитор. — В Новосибирске пересадка, придется подождать сорок минут. Билеты есть.
— А когда ближайшая «Ласточка»? — уточняю я.
— Тебе повезло, — новые постукивания по клавишам. — Прибытие через тринадцать минут.
— Беру, — облегченно вздохнув, расстегиваю рюкзак. — Сколько?
— Секундочку… Так, общий вагон в «Ласточке» будет стоить восемь рублей пятьдесят четыре копейки.
Пока я отсчитываю нужную сумму, принтер выгоняет мой билет.
«Ласточки» — это водородные экспресс-поезда, курсирующие по всему Империуму. Быстрые и комфортные, успешно вытесняющие допотопные электрички. Минус только один — нет купе в привычном понимании этого слова. Только общие вагоны и безнес-класс, но там не обойтись без предварительного бронирования.
— Отправление в 21.16, — сообщает кассирша. — Прибытие в 23.55. Третий общий.
Забираю серый прямоугольник со стилизованным изображением ласточки и буквами «ИЖД» в верхнем левом углу.
— До Иркутска берем?
Несколько секунд я размышляю.
Билет можно купить и в Новосибирске, но там огромный вокзал, очереди, всюду натыканы камеры. Существует риск пересечься с людьми Белозерских. Лучше зависнуть в одной из кафешек, а после этого без лишних приключений сесть на поезд.
— Берем. До Иркутска.
— Общий,
плацкарт?— Купе. Есть свободные?
Женщина сверяется с экраном.
— Осталось последнее. В шестнадцатом вагоне.
— Выкупаю все четыре места.
Брови кассирши полезли на лоб. Подозреваю, что высветившаяся сумма сопоставима с ее трехнедельным окладом.
Осталось лишь расплатиться и терпеливо выслушать скороговорку об отправлении-прибытии, вагоне, классе и номерах выкупленных мест.
— Приятного пути, — желают мне напоследок.
В руке появляется солидный розовый прямоугольник, оснащенный штрих-кодом и водяными знаками.
Единственная платформа встречает меня тусклым фонарным светом, клубами белесого тумана и полным безветрием. Осматриваюсь в поисках экспедиторов, церковников и наемных убийц.
Никого.
Похоже, я на пороге нового витка.
Глава 29
Знаете, о чем мечтает человек, избежавший дознания в имперских застенках, инквизиторских пыток и аутодафе на Площади Великой осады? Мальта, если кто не в курсе. Именно там обосновались упыри в сутанах. Так вот, счастливчик, научившийся уклоняться от встречи с костлявой старухой, должен непременно выспаться. А уж потом вкусить плодов победы в каком-нибудь живописном природном уголке. Вот я и решил проспать весь путь от Новосибирска до Иркутска. Поэтому впечатлений — ноль. Никто меня не тревожил, ведь я технично избавился от соседей. Понятия не имею, как выглядит Красноярск — проезжая через него, я видел десятый сон. И лишь приблизившись к самому Иркутску, я таки ухитрился очухаться, привести себя в относительный порядок, заказать у проводника чай с печеньем и бутербродами, а затем наскоро перекусить. Бутеры оказались тоненькими — с полупрозрачными ломтиками сыра и ветчины, да и маслом меня не порадовали. Пришлось идти за добавкой. Цены кусались, но выбора в поезде нет. Тем более, что я не ел почти сутки.
Утрамбовав в себя скудный завтрак, я задумался над дальнейшим маршрутом. Думаю, вы уже догадались, что залечь на дно ваш покорный слуга решил в окрестностях озера Байкал. В переносном смысле, разумеется.
Из Иркутска я мог бы отправиться в Анград — местный аналог Нижнеангарска. Город приличный, с населением в двести тысяч человек. Вот только крупные скопления народа меня начали утомлять. Хочется уединения, спокойствия, тишины. Откровений и прозрений. Разобраться в себе, научиться чему-нибудь новенькому и не стать при этом мишенью для спецслужб. Враждующие кланы тоже поперек горла. А посему мой тернистый путь лежит в глухомань.
Под глухоманью я подразумеваю старинный городок Монашинск, расположившийся на полуострове Святой Нос, вросшем в Байкал с востока. Там около двадцати тысяч жителей, а окрестности забиты монастырями. Уверен, вы сейчас подумали, что Ярослав слетел с катушек. Лезть в самое логово врага… туда, где готовят будущих блюстителей… Это самоубийство. Как минимум.
Не спешите с выводами.
Монашинск не связан с адептами Равновесия. Расположенные на полуострове монастыри — православные. Говорят, там даже старообрядческие скиты имеются. Открытие взвеси изрядно подкосило монотеистические конфессии, но полностью не похоронило. Верующие относятся преимущественно к числу мещан и крепостных. В деревнях позиции православия особенно сильны. Правда, священникам пришлось пересмотреть свои позиции по вопросам использования магии. Привести их, так сказать, в соответствие с государственной идеологией. В этой реальности магия не считается греховной. Колдуны-аристократы одарены Божьей благодатью, а взвесь — это печать Всевышнего. Далее обычная песня — всякая власть от Бога. Святое Писание слегка подредактировали, отправив целые главы в архив к апокрифам. В общем, мир, дружба, жвачка.