Корректор

– Во-вторых, перед ужином вы получили лекарства, и теперь мы обязаны следить за вашим состоянием. Кроме того, вами подписано добровольное согласие на возможность принудительного удержания в течение семи дней с начала лечения.

– Бред, – произнёс терявший самообладание Алекс, раскаиваясь, что доверил Светке чтение бумаг. – Я отзываю свою подпись, – продолжил он, шаря в тумбочке, откуда выудил мобильник, едва не выскользнувший из дрожащих рук.

– После начала лечения, это невозможно. Сейчас вы можете быть опасны для окружающих в случае волнений и расстройств.

Пытаясь сунуть телефон в карман, Алекс чувствовал непривычно сильную дрожь в руках.

– Полнейший бред, – нервно усмехнулся он, двигаясь на преградившую выход сестру, и сыпал фразами из американских фильмов. – Я свободный человек. Никакие подписи и бумаги не отменяют конституцию. Я буду вынужден обратиться в прокуратуру.

От идущего напролом Алекса не ускользнуло быстрое движение руки Елены Сергеевны в кармане халата. Решив, что это электрошокер, он остановился и сгруппировался.

В ту же минуту из коридора донёсся топот, а в дверях, полностью закрыв выход, показались два высоченных дуболома в зеленых халатах и чепцах. Елена Сергеевна облегчено выскользнула, став сзади Алекса.

– Мужики, это недоразумение. Я не буяню. Мне просто надо выйти. – Алекс тыкался в горы каменных мышц. – Да пропусти же. – Легонько ткнув одного из них, он тут же отлетел назад.

– Ах ты… тюремщик…

Сорвавшийся Алекс заехал обидчику в челюсть. Тот даже не качнулся, лишь вертанул головой так, что удар вышел смазанным и кулак Алекса прошел вдоль подбородка.

Четверка железных рук заработала слаженно и умело, и Алекс не успел сообразить, как оказался на матрасе со связанными за спиной руками.

– Это ошибка. Простите. Погорячился. Приношу извинения. Давайте всё спокойно обсудим…

Пока Алекс произносил эти слова, те же руки прижали его плечи, и он ощутил осиный укус.

– Ну-у. Ну заче-ем…

Алекс понимал, что снадобье не может действовать так быстро, но нездоровая легкость и поверженное успокоение уже расслабили его тело. Руки вдруг оказались развязанными, лежал он на спине, а белый потолок над ним осветился солнцем и заиграл возвышенными тонами.

Алекс всё не засыпал, разглядывая потолочную феерию. Слабые ассоциации проскакивали в мозгу. То вышка, с которой он прыгал в прозрачный голубой бассейн. То утопленный клевом поплавок, то вырвавшийся из тоннеля поезд, который он видел сверху вниз.

От стука и щелчка двери потолок побелел. А усевшийся на кровати Алекс удивленно тряс сонной башкой.

– Ну и что же ты, батенька, натворил? – послышался спокойный и как будто знакомый голос.

– Я вас знаю? – Алекс разглядывал крепенького невысокого мужичка в халате, лет шестидесяти, с аккуратной бородкой и умным взглядом. Примерно таким Алекс когда-то представлял себе врача-психиатра.

– Пока нет, но нам неизбежно предстоит познакомиться.

Минуя кровать, мужичок легонько усмехнулся, и, опустившись на стул перед окном, раскрыл на коленях плотную синюю папку, после чего обратил на Алекса взор.

– Семён Ильич Сурепа, врач-психиатр высшей категории. Сегодня мне выпало дежурить в этом заведении. Прознав о твоих подвигах, я решил нанести свой визит.

– Погорячился, виноват. – Алекс чесал двумя руками ноющую припухшую голову. – Я просто хотел уйти. Неужели это невозможно? Я же добровольно пришёл…

– Ну, батенька, теперь тебя вправе здесь удерживать не семь дней, а значительно дольше.

– Сколько? – испуганно спросил Алекс.

– Сколько потребует лечение. Если не отчебучишь чего-нибудь еще, то надеюсь, доктор Кривоспицын за пару-тройку месяцев вернет тебя в строй.

– Я не выдержу, – взмолился Алекс. – Три месяца здесь? Нет. Это выше моих сил.

– А что делать батенька? Ради возвращения к прежней жизни придётся терпеть.

Что-то неуловимое в интонации доктора заставило Алекса поднять лицо и устремить исполненный надежды взгляд.

– Ведь вы не просто так пришли? Наверняка, есть какой-то выход? Скажите, прошу вас.

Какое-то время Сурепа удерживал Алекса взглядом столь глубоким, в котором ничего нельзя было прочесть.

– Две недели, – сказал он, и Алекс вздрогнул. – Плюс пару недель дневных посещений, но уже не в этих стенах.

– Да. То есть, согласен. Что от меня нужно? Это платное лечение? Сколько? Деньги я найду.

– Деньги тут ни при чем. Если согласен, то от тебя также потребуются некоторые гарантии.

– Какие? Я согласен.

– Ты не должен говорить Кривоспицыну или кому-то еще о нашей встрече и лечении. Иначе договоренность теряет силу.

Алекс некоторое время соображал молча.

– Стоп, – произнес он. – А как же Кривоспицын меня выпишет через две недели?

– За две недели моего лечения ты перестанешь быть интересен Кривоспицыну как объект диссертационной работы. Поэтому выпишу тебя я. И улажу все формальности. Это часть моей гарантии, можешь быть спокоен.

– А как Кривоспицын отменит своё лечение?

– Кто сказал, что отменит? И зачем? – поставив папку на ребро, доктор положил на нее локоть.

– Но…

– Лекарства? – спросил дежурный врач и махнул рукой. – Да пей таблетки хоть горстями. Моему лечению они не помеха. Это разные уровни воздействия.

Спокойный уверенный голос и открытый теплый взгляд вызывали такую располагающую приязнь, что ему хотелось верить.

– А как же уколы? – осторожно спросил Алекс.

– Пока прописаны витамины. И других назначений в этот период не ожидается.

– Знаете, доктор, – после тяжелой паузы произнес Алекс. – Я вынужден отказаться. Несмотря на всю привлекательность, я боюсь завязнуть глубже. Вот заберите меня у Кривоспицына, тогда и лечите. А так – нет.

– Твоё право, – спокойно сказал он. – Но забирать пациентов у своего ученика я не стану…

– А если я сам попрошусь? – нетерпеливо прервал его Алекс.

Сурепа недовольно свёл брови.

– Это будет нарушением моего условия. Со всеми вытекающими. Лечись у Кривоспицына. Он молодой перспективный врач. Три месяца не так уж и много. Не в шестиместной лежишь. – Обведя рукой палату, доктор сделал движение, чтобы подняться, но Алекс его опередил.