Кортни. 1-13
Шрифт:
— Я люблю тебя, Сара Битти, — сказал Том.
Ей было радостно это слышать, и она крепче обняла его.
— А я повторю: я полюбила тебя в тот самый день, когда впервые увидела, Том Кортни. И хотя была ребенком, молилась о том, чтобы когда-нибудь стать твоей.
— Этот день настал, — сказал он и снова поцеловал ее.
Они встречались так часто, как Саре удавалось обмануть бдительность Каролины и Гая. Иногда между встречами проходило два-три дня, но эта задержка только распаляла их страсть.
Их свидания всегда приходились на вторую половину
По утрам Том обычно уходил в крепость. Он ждал из Маската новостей о Дориане, к тому же у него по-прежнему не было торговой лицензии. И хотя он всячески льстил визирю и давал ему бакшиш, визирь по-прежнему кормил его цветистыми извинениями за задержку. Без султанского фирмана на руках Том не мог заключать сделки на рынках острова.
Драгоценные часы, которые им с Сарой удавалось проводить вместе, пролетали для них слишком быстро. Иногда они просто лежали обнявшись, не прикасаясь к лакомствам, которые приносила Сара, и любили друг друга так, словно в последний раз. А в перерывах разговаривали, торопясь высказать все, что чувствуют, строили фантастические планы на будущее, когда вместе с Дорианом смогут уплыть с острова на «Ласточке».
Иногда они брали фелуку и уплывали к внешним рифам, бросали якорь в кораллах и рыбачили простыми удочками, смеясь и крича от возбуждения, когда вытаскивали из глубины замечательных существ, которые сверкали на солнце, как драгоценные камни, когда их бросали на палубу.
Однажды Сара принесла коробку с дуэльными пистолетами, которую дал ей отец перед расставанием в Бомбее, чтобы она могла защищаться в этой земле от диких зверей и диких людей.
— Папа обещал научить меня стрелять, но так и не смог найти время, — сказала Сара Тому. — Ты меня поучишь, Том?
Это было великолепное оружие. Рукояти вырезаны из блестящей древесины ореха, а замки и длинные стволы украшены золотом и серебром. Роговые шомполы и серебряные фляжки с порохом. В коробке лежал также котелок с завинчивающейся крышкой — со свинцовыми пулями, тщательно отобранными, круглыми и симметричными. Пули были в намасленной кожаной оболочке.
Том зарядил пистолеты половиной нужного количества пороха, чтобы уменьшить отдачу.
Потом показал Саре, как расставить ноги, как целиться, полуотвернувшись и выставив вперед правое плечо. Показал, как, прижав левый кулак к бедру, плавно поднимать в правой руке пистолет, поймав цель на мушку, и выстрелить в движении, а не целиться, пока рука не устанет.
На низкую стену монастыря в пятнадцати шагах он поставил кокосовый орех.
— Сбей! — велел он и поправлял ей прицел. — Ниже. Еще ниже. Вот так!
Он быстро перезаряжал; она меняла пистолеты. Четвертым выстрелом она заставила орех вращаться, расплескивая молоко. Сара радостно завизжала и скоро стала попадать чаще, чем промахиваться.
— Я должна получать приз за каждое попадание, — потребовала она.
— Какой ты хочешь?
— Подойдет
поцелуй.С таким побудительным мотивом она попала пять раз подряд, и Том сказал:
— Умница, ты заработала главный приз.
Он поднял ее на руки и, невзирая на протесты и смех, понес через ворота в их укромное место в развалинах.
Несколько дней спустя он привез в фелуке один из лучших лондонских мушкетов и показал, как его заряжать и как из него стрелять. Перед отплытием из Англии Том купил четыре таких замечательных изделия. Купил бы и больше, кабы не их дороговизна.
Дешевые военные мушкеты — гладкоствольные, пуля входит в ствол неточно и не вращается в полете. Полет не стабилизируется, и пули разлетаются случайным образом.
А у этого нарезного оружия точность поразительная. Том каждым выстрелом уверенно попадал в кокосовый орех со ста пятидесяти шагов. Сара была достаточно высока и сильна, чтобы стрелять из тяжелого мушкета с плеча, и снова доказала, что у нее быстрая рука и верный глаз прирожденного стрелка. Через час она почти после каждого выстрела могла требовать награду.
— Вероятно, теперь пора учить тебя фехтованию, — заметил Том, когда они лежали на плетеном тюфяке, который теперь всегда ждал их в тайной монастырской келье без крыши.
— Ты уже научил меня. — Она озорно улыбнулась и показала на его пах. — Вот мой верный меч, сэр, и я хорошо знаю, как им сражаться.
В серьезные моменты они размышляли, что делать после того, как Тому удастся освободить Дориана.
— Я вернусь за тобой, — говорил Том, — и увезу тебя с острова и от Гая.
— Да.
Она кивнула, как будто никогда в этом не сомневалась.
— И мы вместе вернемся в Англию, правда, Том?
Она заметила, что он изменился в лице.
— В чем дело, дорогой? — с тревогой спросила Сара.
— Я никогда не вернусь в Англию, — негромко ответил он.
Она приподнялась и в отчаянии посмотрела на него.
— Как это — никогда не вернешься, Том?
— Послушай, Сара. — Он сел и взял ее руки в свои. — Перед отплытием из Англии произошло нечто ужасное… чего я не хотел.
— Расскажи, — попросила она. — Все, что касается тебя, касается и меня.
И он рассказал ей о Уильяме — с самого начала. Описал детство и растущую тиранию старшего брата. Припомнил множество мелких случаев, говоривших о бессердечии и жестокости Уильяма.
— Я думаю, мы с Дорианом и Гаем были счастливы только когда он учился в университете, — сказал Том.
Лицо Сары было полно сочувствия.
— Мне он не понравился, когда я познакомилась с ним в Хай-Уэлде, — согласилась она. — Он напоминал мне змею, холодную, ядовитую.
Том кивнул.
— Когда я надолго ушел из дома в плавание на «Серафиме», я почти забыл, каким мстительным он может быть. Но потом, после Флор-де-ла-Мар, мы отвезли отца домой, и вся мстительность Уильяма обрушилась на меня.
Он рассказал, как Уильям обращался с умирающим отцом, как после смерти Хэла отрекся от клятвы помочь найти Дориана.
— Мы подрались, — сказал Том. — Мы и раньше часто дрались, но так никогда.
Он замолчал. Было так очевидно, что рассказ причиняет ему боль, что Сара обняла его и попыталась остановить.