Кортни. 1-13

Их целью был Каприви-стрип – далекая дикая полоса между Анголой и Бечуаналендом. Вход в этот район был строго ограничен, охота запрещена, за исключением особых обстоятельств. Охотники завистливо говорили, что это особый охотничий заповедник для членов правительства Южной Африки. Разрешение на вход и охотничьи лицензии устроил Блэйн Малкомс.

Под спокойным, твердым руководством седого старателя молодые люди стали лучше понимать и больше уважать дикую местность и фантастическое разнообразие жизни в ней. За несколько недель он сумел показать им место человека в хрупком равновесии природы и внушил этические принципы охоты.

– Смерть каждого отдельного животного печальна, но неизбежна. Однако гибель леса, или болота, или равнины, поддерживающих жизнь всего вида, – трагедия, – объяснял он. – Если бы короли и дворяне Европы не были завзятыми охотниками, оленя, кабана, медведя больше бы не было. Охотники спасли лес от топора дровосека и плуга крестьянина. – Они внимательно слушали у лагерного костра его объяснения. – Люди, которые охотятся из любви к животным, защищают самок и молодь от браконьеров и спасают лес от коз и скота. Нет, мои молодые друзья, Робин Гуд был грязным браконьером. Настоящий герой – шериф Ноттингема.

Так они проводили колдовские дни в буше: уходили из лагеря пешком еще затемно, возвращались после захода солнца смертельно усталые, каждый убил своего льва и после испытал печаль и возбуждение охотника; теперь они были полны решимости защищать дикую и прекрасную страну от бездумного хищничества алчных людей. И Шаса, от рождения благословленный ожиданием большого богатства и влияния, отчасти понял, какую ответственность это на него налагает.

Женщины будут лишними, предупреждал Дэвид. Но Шаса настоял на том, чтобы прихватить по одной для себя и для Дэвида.

Выбор Шасы пал на почти тридцатилетнюю женщину. «Лучшие мелодии исполняют на старых скрипках, – заверял Шаса Дэвида. Женщина к тому же была разведенной. – Я никогда не загоняю своих пони для поло». У нее были большие голубые глаза, роскошный красный рот и упругое тело, но ее не отягощал излишний ум.

Дэвид прозвал ее Джамбо (Слониха). «Потому что, – объяснял он, – она такая толстая, что два слона пройдут по ее голове бок о бок».

Шаса убедил Джамбо прихватить подругу для Дэвида, и она выбрала высокую, длинноволосую, смуглую женщину, тоже разведенную; ее худые руки были унизаны браслетами, а длинная шея – нитками бус. Она то и дело пользовалась портсигаром из слоновой кости, у нее был пронзительный горящий взгляд, но голос она подавала редко – обычно для того, чтобы попросить новую порцию джина.

Ее Дэвид прозвал Кэмел (Верблюдица) – за неутолимую жажду. Однако женщины оказались идеальными спутницами: они энергично и опытно обеспечивали то, чего от них ожидали, а в остальном – на целый день оставались в лагере, по вечерам требовали очень мало внимания и не делали попыток испортить разговор у костра, вмешиваясь в него.

– Наверно, это мои лучшие каникулы. – Шаса откинулся на спинку пилотского кресла «рапида» и мечтательно смотрел вперед. Самолет вел Дэвид, сидевший на месте второго пилота. – Но они еще не кончились. – Он посмотрел на часы. – До Кейптауна еще час. Держи машину на курсе, – сказал он Дэвиду и расстегнул ремень безопасности.

– Ты куда? – спросил Дэвид.

– Не буду смущать тебя ответом на этот вопрос, но не удивляйся, если Кэмел присоединится к тебе в кабине.

– Ты меня беспокоишь. – Дэвид смотрел серьезно. – Порвешь что-нибудь, если будешь так продолжать.

– Никогда не чувствовал себя лучше, – заверил его Шаса, выбираясь из кресла.

– Да не себе, дорогой мой, я беспокоюсь о Джамбо.

Дэвид печально покачал головой. Шаса усмехнулся, хлопнул его по плечу и исчез в задней кабине.

Кэмел окинула его своим мрачным фанатичным взглядом и пролила джин с тоником на блузку. Джамбо захихикала и поерзала задом, освобождая для Шасы место рядом с собой.

Он что-то прошептал ей на ухо, и она удивленно посмотрела на него – такого она раньше не слышала.

– Клуб «Миля высоты»? Что за название?

Шаса снова зашептал, и она посмотрела в боковое окно на землю внизу.

– Боже, я и не думала, что мы так высоко.

– Когда станешь членом клуба, получишь красивую брошь, – пообещал Шаса, – из золота с бриллиантами.

Джамбо сразу заинтересовалась.

– Чудненько! А что за брошь?

– Летающая кошечка с золотыми крыльями и алмазными глазами.

– Кошечка? При чем тут… – Она замолчала, и в ее фарфоровых голубых глазах мелькнуло понимание. – Шаса Кортни, ты ужасен!

Она опустила глаза и скромно заморгала, а Шаса подмигнул Кэмел.

– Кажется, Дэвид хочет поговорить с тобой.

Кэмел со стаканом в руке послушно встала и, звеня браслетами, стала перебираться в переднюю кабину.

Час спустя Шаса подвел «рапид» к аэродрому со стороны горы и посадил на траву так, словно намазывал масло на горячий хлеб. Самолет не успел остановиться: Шаса развернул его и подвел к ангару. Правый двигатель в последний раз загудел, самолет остановился, и Шаса выключил двигатели.

И только тут заметил желтый «даймлер», припаркованный в тени ангара, и рядом с ним Сантэн.

– Ради любви Аллаха, здесь мама! Уложи красоток на пол!

– Слишком поздно, – застонал Дэвид. – Джамбо уже машет твоей маме в окно.

Когда Джамбо с хихиканьем стала спускаться по лестнице, поддерживая Кэмел, у которой наконец начали подгибаться ноги, Шаса приготовился встретить гнев матери.

Сантэн ничего не сказала, но рядом с «даймлером» ждало такси (Шаса так никогда и не решился спросить, как она узнала о женщинах). Она подозвала такси и усадила неустойчивую пару на заднее сиденье, подгоняя женщин взглядом, как пастух – кнутом.

– Отнеси их вещи в багажник, – коротко приказала она Шасе и, как только это было сделано, кивнула водителю такси: – Отвезите их, куда они скажут.

Кэмел с осоловелыми глазами опустилась на сиденье, но Джамбо все махала в заднее окно и посылала Шасе воздушные поцелуи, пока такси не исчезло за воротами аэропорта; Шаса склонил голову и ждал ледяного сарказма матери.

– Хорошо отдохнул, дорогой? – ласково спросила Сантэн и подставила лицо для поцелуя; о двух женщинах они больше никогда не упоминали.

– Замечательно!

Поцелуй Шасы был полон благодарности, облегчения и искренней радости оттого, что он снова с ней; он начал рассказывать о поездке, но мать перебила:

– Позже, – сказала она. – А сейчас распорядись заправить и проверить «рапид». Завтра мы летим в Йоханнесбург.

* * *

В Йоханнесбурге они остановились в «Карлтоне». Сантэн принадлежало тридцать процентов акций компании, владевшей отелем, и когда она оказывалась в Йоханнесбурге, ей всегда предоставляли королевский номер.