Кортни. 1-13

В первом чаккере Шаса участвовал на гнедом мерине с лоснящейся шкурой, которая блестела на солнце, как зеркало. Таре пришлось признаться себе, что в зеленой куртке из джерси, вышитой золотом, в белоснежных белых брюках и лакированных черных туфлях Шаса выглядел великолепно. Скача вдоль трибуны, он поглядел наверх и улыбнулся. Черная полоска через глаз придавала его мальчишеской очаровательной улыбке зловещий оттенок, и Тара невольно ответила ему: замахала – но тут же поняла, что Шаса улыбается не ей, а кому-то ниже на трибуне. Чувствуя себя немного глупо, Тара встала на цыпочки и посмотрела вниз, стараясь понять, кто там. Высокая женщина с узкой талией. Ее лицо загораживали поля широкой шляпы, украшенной розами, однако рука, которой женщина махала Шасе, была узкая и загорелая, с обручальным и золотым венчальным кольцами на третьем пальце красивой кисти.

Тара отвернулась и надвинула шляпу так, чтобы Сантэн не могла разглядеть ее в толпе; она быстро, но незаметно направилась к боковому выходу с трибуны. Пересекая стоянку для машин и заходя за конюшни, она услышала первый приветственный рев трибун. Теперь несколько часов никто ее не должен был хватиться, и она побежала. Мозес поставил «шевроле» в сосновой роще, вблизи гостевых коттеджей. Тара распахнула заднюю дверцу и упала на сиденье.

– Никто не видел, как я уходила, – выдохнула она. Он завел мотор и спокойно двинулся по подъездной дороге за Анрейтовы ворота.

Тара сверилась с часами: несколько минут четвертого. Потребуется не менее сорока минут, чтобы обогнуть гору и добраться до города. Они доберутся до здания парламента в четыре, когда привратники у входа подумывают, не попить ли чайку. Сегодня пятница, и во второй половине дня заседает комитет по бюджету – обычное заседание, члены комитета будут клевать носами на скамьях. На самом деле Блэйн и Шаса тактично обговорили это расписание с особо важными гостями, чтобы все желающие могли посетить матч, не пропустив никаких важных дебатов или решений. Большинство депутатов покинули парламент, в здании было тихо, вестибюль почти пуст.

Мозес остановил машину на стоянке для членов парламента и прошел к багажнику, чтобы достать пакеты. Потом на почтительном расстоянии пошел за Тарой, поднимавшейся по ступенькам. Никто не обратил на них внимания, все прошло как по маслу, их напряжение почти спало; они поднялись на второй этаж и миновали застекленный вход для прессы. Тара увидела трех младших репортеров: они скучали на скамьях, слушая, как достопочтенный министр почт и телеграфов хвалит себя за образцовый порядок, царивший в его министерстве в минувшем фискальном году.

Триша сидела за столом в приемной и красила ногти; когда Тара вошла, Триша виновато и растерянно посмотрела на нее.

– Триша, какой прекрасный цвет! – приветливо сказала Тара. Триша постаралась сделать такой вид, словно пальцы ей не принадлежат, но лак еще не просох, и она не знала, что делать.

– Я закончила письма, которые оставил мне мистер Кортни, – попыталась она оправдаться, – и сегодня здесь так тихо, а вечером у меня свидание… я просто подумала…

Она в растерянности замолчала.

– Я принесла образцы ткани для портьер, – объяснила Тара. – Решила поменять, когда установим новые светильники. Хотела сделать Шасе сюрприз, поэтому ничего не говорите ему, если можно.

– Конечно не скажу, миссис Кортни.

– Я пытаюсь разработать новую цветовую гамму и, вероятно, еще буду здесь после пяти. Если вы закончили работу, можете уйти пораньше. Я буду отвечать на телефонные звонки.

– Ох, я чувствую себя такой виноватой, – неискренне возразила Триша.

– Ступайте! – решительно приказала Тара. – Я буду держать оборону. Наслаждайтесь свиданием. Надеюсь, вечер пройдет хорошо.

– Вы очень добры, миссис Кортни.

– Стивен, занесите образцы и положите на диван, – приказала Тара, не глядя на Мозеса и задержалась, ожидая, пока Триша торопливо уберет со стола и направится к выходу.

– Хороших вам выходных, миссис Кортни, и спасибо за все.

Тара заперла за ней дверь и торопливо прошла в кабинет.

– Нам повезло, – прошептала она.

– Надо дать ей время уйти, – сказал Мозес, и они сели на диван.

Тара нервничала и выглядела несчастной, но долго молчала, прежде чем выпалить:

– Мозес… Отец… и Шаса.

– Да? – спросил он, но его голос звучал мрачно, и она замялась, нервно ломая пальцы.

– Да? – настойчиво переспросил он.

– Нет… ты прав, – вздохнула она. – Это нужно сделать. Я должна быть сильной.

Она встала.

– Поцелуй меня, Мозес, пожалуйста, – прошептала она, потом вырвалась из его объятий. – Удачи, – негромко сказала она.

Она заперла наружную дверь кабинета и спустилась по лестнице в главный вестибюль, но на полпути вниз ее неожиданно охватило сознание обреченности, такое сильное, что кровь отлила у нее от сердца, а на лбу и верхней губе проступил ледяной пот. На мгновение закружилась голова, и Таре пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть. Потом она заставила себя продолжить спуск и пересекла вестибюль.

Служитель посмотрел на нее странно. Она не остановилась. Он вышел из будки и пошел ей наперерез. Ее охватила паника, захотелось повернуть, побежать назад, предупредить Мозеса, что они раскрыты.

– Миссис Кортни.

Служитель остановился перед ней, перегородив проход.

– В чем дело? – спросила она, пытаясь придумать правдоподобный ответ на его вопросы.

– Я сделал небольшую ставку на исход сегодняшнего матча по поло. Не знаете, как он проходит?

Она смотрела на него, не понимая. В первое мгновение Тара едва сдержалась, чтобы не выпалить: «Поло? Какое поло?», потом спохватилась и ценой огромного усилия воли, сосредоточившись, еще минуту болтала с этим человеком, прежде чем уйти. На стоянке она уже не могла справиться с паникой, бегом кинулась к «шевроле» и села за руль, тяжело дыша.

* * *

Услышав, как в замке повернулся ключ, Мозес вернулся в кабинет Шасы и задернул шторы.

Потом он подошел к книжным полкам и принялся изучать корешки. Он до последнего мгновения не будет распаковывать сундук. Триша может вернуться за чем-то забытым, парламентская охрана может проверить кабинеты. Даже Шаса может явиться сюда утром в субботу. Хотя Тара заверила его, что Шаса весь уик-энд будет занят с гостями в Вельтевредене, Мозес не хотел рисковать. Он ничего не тронет в кабинете, пока это не будет абсолютно необходимо.

Он улыбнулся, увидев на полке «Историю Англии» Маколея. Дорогое издание в кожаном переплете, оно вызвало яркие воспоминания о той поре, когда они с человеком, которого он собирался убить, были друзьями – далекую пору, когда еще была надежда.

Он прошел вдоль полок, пока не добрался до секции, где Шаса держал авторов, с которыми, очевидно, не соглашался. Работы очень разные: от «Майн кампф» до Карла Маркса, а посередине многочисленные книги социалистов. Мозес выбрал том избранных трудов Ленина и отнес на стол. Он читал, уверенный, что любой неожиданный посетитель даст ему довольно времени, чтобы добраться до убежища за шторами.