Корзина полная персиков в разгар Игры
Шрифт:
«Скобелевская, вернее даже Макаровская 39 бородища у папы, а взгляд как у Пугачёва» – подумал Пётр.
– Вы правы, отец, без малейшей иронии: всё что Вы сейчас изложили есть истина от начала до конца, – ответил Борис, – но студенты есть незрелая часть общества и показателем его глубинных настроений быть не могут. Я же вращаюсь во взрослых кругах образованных мужей, которые, в определённой степени, разделяют мнение таких студентов, но выражают всё это трезво и мудро. Суть же, при этом, не меняется.
39
Скобелев Михаил Дмитриевич (1843-1882) – генерал русской армии, получивший известность во время похода русских войск в Хиву (1873), против кокандцев (1875–1876) и особенно в Русско-турецкую
– Значит и они ничем не отличаются от буяна, огульно протестующего против существующего строя.
– Нет, отец, они глубоко образованные, сведущие в науках общественных люди и смогут камня на камне не оставить от любых высказываний того же консерватора Куропаткина, вздумай он с ними поспорить, развивая ту же мысль.
– Твои учёные есть предатели Отечества, Борька, и больше никто!
– Они патриоты, отец, и видят свой путь спасения Отечества. По моему глубокому убеждению – путь единственно верный. А про изучение истории хорошо сказал Вольтер: «История есть не что иное, как картина преступлений и несчастий». И заниматься-то ей противно.
– Ну нашла коса на камень, – буркнул Петя, – ни вкусно не поешь больше, ни отдохнёшь душою.
Расходились гости как обычно в скверном настроении. Прощались вроде бы и тепло с родителями и самыми младшими у ворот под жужжание калильного фонаря. А на чёрствые именины 40 Гордей Евгафович заставил себя вновь углубиться в работу и «не хандрить от скверностей настроя душевного».
Через пару дней московский сыск неожиданно вышел на одном из рынков на травника, который покупал у прибывшего крестьянина мешочки с болиголовом и цикутой. Разбирающийся в травах сотрудник выкрал мешочки, чтобы убедится в своём предположении и проследил, куда возвращается с рынка травник. Установив названия ядовитых растений с помощью профессора университета, сыщики нагрянули в домик травника, что ютился на дальней окраине Марьиной Рощи. Обыск, который проводили Глеб со сведущим в травах полицейским, показал, что дом подозрительного мужичка буквально завален всевозможными ядовитыми травами. Хозяин-травник и не скрывал этого, куражился и хвалился:
40
Чёрствые именины – день, следующий за именинами.
– Да вот, и болиглав имею, всё что хошь есть у старого Мины Панкратыча! Вот вам и зелье ведьмино, возьмите, да отведайте: тирлич-трава да жабья косточка смиряют гнев властей, оставите, может, старика в покое. Золототысячник ещё называется, аль бешена-трава.
– Вы бы, отец, помолчали немного, – раздражённо заметил сыскарь.
– Вот вам и разрыв-трава, она же и ключ- и спрыг-трава, брось её в кузницу, кузнец и работАть-то не сможет. На которой траве в Иванову ночь коса переломится, та и есть разрыв-трава, – не унимался старик, – Разрывает она запоры тюрем, сажайте мя, не сажайте, всё равно убегу. Сатанинскую силу она превозмогает, клады находит. И поляницу и водяницу 41 отваживает. Ты попробуй разок. И одолень-трава – цветок рудожёлтый русалочий есть. Едешь ты в дальний путь, положи её в ладанку – сбережёт в дальней дороге. И нечуй-ветер есть и плакун-трава. А приворожить кого надо – любжу-траву ищи. Можно и изурочить 42 .
41
Поляница – полевая и прочая сухопутная нечисть, водяница – болотная и прочая водная нечисть. В отличие от паленицы – богатыря, наездника, товарища удалой вольницы.
42
Изурочить – навести порчу.
– Ты, старик нас зельями приворотными своими не стращай, надоел. Скажи лучше, а сонное зелье имеешь? – нахмурился знаток ботаники.
– Это
мужской корень, что-ль? А то как же! Как же без адамовой головы быть. Царь всех трав, поди! Но нету яго у мя. Не растёт он тут.– Ты нам честно все свои сонные зелья покажи, при суде поможет и разрыв-трава не понадобиться на засовы тюремные – сбережёшь травку-то.
– Так, зелье сонное то – особый корень 43 , а просто травы для сна крепкого покажу. Много их у мя. Сон-траву просто так не нарвёшь – и не пытайся. Наговор знать надо, тогда она и поможет. Потом её в холодную воду надо и так – до полнолуния. Согнувшись трава слегка шевелится и тут-то её надобно под подушку и увидишь вещий сон тогда.
43
Имеется в виду адамова голова, мужской корень, покрик, сонное зелье, они же – пресловутый корень мандрагоры.
– А кто покупал в последнее время у Вас болиглав и сонные травы? – задал вопрос, до сих пор молчавший Глеб.
– Да мало ли кто. За день столько подойдёт народу.
Тут Глеб приступил к осмотру небольшой библиотеки травника и обнаружил, бегло пробежавшись по корешкам, учебник ботаники для гимназий рядом со Святым писанием. Он немедля извлёк книгу и перелистал. Страницы с рисунками плодовых деревьев в нём недоставало.
– Вот это удача! – невольно воскликнул Глеб, – А теперь так, сударь, Вы подозреваетесь в содействии убийству викария Московской епархии. Эта книга служит неопровержимой уликой тому!
– И кочедыжник есть у мя, огнецвет перунов. Так-то… – продолжал хвалиться старик, словно и не испугался нисколько, – А левкой не сажай – душу вытянет всю. Травы тоже дышат, как и мы – уважать надо – только вот ночью, говорят, дышат, в темноте. Так-то, – не унимался старик.
– Я не шучу, милейший, убит человек. Ближе к делу: не думаю, что Вы непосредственный убийца, но Вы можете помочь нам выйти на него. Кто выдернул из учебника страницу номер 27 ? Я Вас спрашиваю. Вам каторга грозит, поймите же!
– Не выдирал я ничего оттуда. Свои книжки берегу, – неподдельно удивился старик.
– Кто рылся у Вас тут в книгах, или кому Вы давали почитать этот учебник?
– Не так давно погостил один человек Божий, он кое-что покупал, многое спрашивал, немного в книги мои заглядывал. Любопытный такой.
– А как он выглядел?
– Да неприметный такой, светленький, молодой ещё.
– А точнее?
– Лет сорок будет. Не помню его лица толком.
– Какие-нибудь ещё приметы у него были?
– Нет, любопытство одно и речи странные.
– А в чём их странность была?
– Спросил старика, какой травой мир можно одолеть, от какой держава распадётся…
– Действительно странно. Но в наше время, увы, многие бездельники такими вопросами задаются. А ещё что, вспоминайте!
– А больше ничего и не говорил. А что он страничку ту вырвал, оно и не исключено. Не читал я эту книжку давно.
– А что купил?
– Один раз болиглава, а второй раз ещё приходил, на днях, так сон-травы посильней просил.
– А зачем же Вы, отец, яды сильные собираете, продаёте? Ведь грех за этим стоит, людей ими губят!
– А любопытна растительная жисть мне, вот и собираю, сушу… А что, тот человек отравил кого? Грех…
– А ежели Вас под суд, да на каторгу, тогда что?
– Да не боюсь я уж ничего, стар стал, – устало уже отвечал травник, потягивая свой холодный чай из носика маленького медного чайника, – А что, много людей Божьих тот человек потравил?
– Да не мало. Вы бы лучше ещё чего вспомнили, когда именно он приходил, что поточнее сказал, что купил и сколько? Щедро ли платил, али жался?
– Человек он денежный, платил не задумывался, – маленький сухой старик как-то весь сжался в комок на стуле.
– Вам плохо? Что Вы так живот поджали? Отвечайте же! – спохватились оба сыщика, выхватив из цепких рук старика чайник.
Травник злобно усмехнулся:
– Да хоть на дыбу поднимай, – при этих словах, чело его покрылось крупными каплями пота, а на губах начала выступать мутная белая пена, – немного опоздал ты.
Глеб понял, что очередная надежда хоть немного приблизится к разгадке утрачена, лишь когда они второй раз попытались промыть желудок странного человека. Уж слишком стар и слаб оказался, чтобы выжить после такого. «Как бездарно глупо всё вышло. Остаётся попробовать оставить засаду в этом домишке, да только шанс, что тот заявится сюда ничтожен. Уж слишком хитёр. Но почему старик внезапно прибег к такому крайнему средству? По умственному расстройству ли, или был столь запуган убийцей?».