Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод)
Шрифт:
Тут телефон зазвонил и сорвал его со стула, где он задремал. Он почувствовал тупую, тяжелую боль в спине, будто все шестьдесят лет, прошедшие между его двадцатью тремя и восемьюдесятью тремя, давили на него. Но сквозь боль пробивалась одна мысль: «Ты заснул, старина. Это сон. Того времени не вернуть».
Он встал, пытаясь держаться прямо, и подошел к телефону. Это была Рэчел.
— Джуд? Он вернулся?
— Нет, — сказал Джуд. — Рэчел, где вы? Звук такой, будто вы где-то рядом.
— Я недалеко, — сказала Рэчел. И хотя она действительно была недалеко, в трубке слышалось гудение. Это был вой ветра где-то между ними. Ветер этой ночью разгулялся
— В Бидфорде?
— Я не могла оставаться в Чикаго. Меня беспокоит то же... то же, что и Элли. И вас это волнует, я чувствую по голосу.
— Ага, — он вытащил из пачки сигарету и сунул ее в рот. Он зажег спичку и смотрел, как огонек дрожит у него в руке. Руки у него почти никогда не тряслись, но вот теперь... Он слышал вой ветра за окном, будто тот схватил дом и пытается сдвинуть с места.
«Власть растет. Я чувствую это».
Ужас вполз в его старые кости.
— Джуд, пожалуйста, объясните мне, в чем дело?
Он подумал, что она может, должна узнать все. И он хотел рассказать ей. Быть может, даже всю историю. Он собирался восстановить перед ней всю цепь, звено за звеном. Сердечный приступ Нормы, смерть кота, вопрос Луиса — хоронил ли кто-нибудь там людей? — смерть Гэджа... и один Бог знает, какое звено выковывает сейчас Луис. Да, он хотел рассказать ей все. Но не по телефону.
— Рэчел, как вы оказались на магистрали?
Она объяснила, что опоздала на пересадку в Бостоне.
— Я взяла машину в «Ависе», но не уложилась в нужное время. Долго не могла выехать из Логана на магистраль и только недавно попала в Мэн. Не думаю, что смогу приехать до рассвета. Но Джуд... я прошу вас. Скажите мне, что случилось. Я так боюсь, и даже не знаю, из-за чего.
— Рэчел, послушайте, — сказал Джуд. — Доезжайте до Портленда и там остановитесь, вы меня слышите? Устройтесь в мотеле и...
— Джуд, я не могу...
— ...И немного поспите. Не волнуйтесь, Рэчел. Кое-что может случиться этой ночью, а может и не случиться. Если произойдет то, чего я боюсь, вам вовсе не нужно быть здесь. Я лучше сам с этим разберусь. У меня это лучше получится, потому что во всем этом есть моя вина. Если же ничего не случится, вы приедете утром, и все будет нормально. Я думаю, Луис будет рад вас видеть.
— Я не смогу заснуть, Джуд.
— Ладно, — сказал он, думая, что той ночью в Иерусалиме Петр тоже думал, что не заснет, когда Христа взяли под стражу. Сон на посту. — Ладно, Рэчел, а что будет, если вы сейчас поедете сюда, врежетесь во что-нибудь и убьетесь, что тогда будет с Луисом? И с Элли?
— Тогда скажите, что случилось! Если вы скажете мне, Джуд, то я, может быть, сделаю, как вы предлагаете. Но я хочу знать!
— Когда вы вернетесь в Ладлоу, поезжайте сразу сюда, — сказал Джуд. — Не к себе домой. Сперва сюда. Я расскажу вам все, что я знаю, Рэчел. И я присмотрю за Луисом.
— Скажите сейчас, — настаивала она.
— Нет, мэм. Не по телефону. Я не хочу, Рэчел, не могу. Поезжайте в Портленд и ложитесь спать.
Возникла долгая пауза.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Может, вы и правы, Джуд. Скажите мне только одно. Скажите... насколько это все плохо?
— Я могу все поправить, — сказал он твердо. — Ничего страшного пока не случилось.
Снаружи он увидел фары медленно приближавшейся машины. Джуд привстал, поглядел и сел
снова, когда машина, не сбавляя скорости, скрылась за домом Луиса Крида.— Ну ладно, — сказала она. — Я надеюсь на вас. Но это висит у меня на шее, как камень.
— Сбросьте этот камень, моя дорогая, — сказал Джуд. — Я прошу вас. Поберегите себя для завтрашнего. Все еще может обойтись.
— Вы обещаете, что все мне расскажете?
— Да. Мы пропустим по кружечке, и я все-все вам расскажу.
— Тогда счастливо, — сказала Рэчел.
— Пока. Увидимся завтра.
Прежде, чем она успела сказать что-нибудь еще, Джуд повесил трубку.
Он помнил, что в аптечке были кофеиновые пилюли, но не смог их найти. Остаток пива он убрал назад в холодильник — не без сожаления — и сварил себе кофе. Поставив чашку на окно, он опять сел там, наблюдая.
Кофе — и разговор с Рэчел взбодрили его на три четверти часа, но после он опять начал клевать носом.
«Не спи на посту, старина. Это твой пост; ты «купил» кое-что, и теперь должен заплатить. Поэтому не спи на посту».
Он закурил очередную сигарету, затянулся и закашлялся хриплым стариковским кашлем. Он положил сигарету в пепельницу и потер глаза руками. Мимо промчался грузовик «Оринко», врезаясь в ветреную, тревожную ночь.
Он понял, что засыпает, и принялся хлестать себя по лицу с разных сторон, отгоняя сон. Теперь ужас проник в его сердце.
«Оно хочет меня усыпить... гипнотизирует меня. Оно не хочет, чтобы я видел. Потому что он скоро вернется. Да, я это чувствую. Оно хочет, чтобы я не мог вмешаться».
— Врешь, — сказал он сердито. — Не получится. Ты меня слышишь? Я не допущу этого. Все зашло слишком далеко.
Казалось, и ветер, завывающий за окном, и деревья на другой стороне дороги, шуршащие кронами, соединили усилия, стараясь усыпить его. Его память вернулась к той ночи в вагончике, стоявшем там, где теперь находится хозяйственный магазин Эванса в Брюэре. Они тогда говорили всю ночь, он, Джордж и Рене Мишо, а сейчас из них остался он один — Рене раздавило между двух вагонов как-то ночью в 1939-м, Джордж Чэпин умер от сердечного приступа в прошлом году. Из всех остался только он, старый болван. Порой глупость маскируется под доброту, а порой под честность — когда вдруг тянет выбалтывать старые тайны, говорить невесть что, переливая из пустого в порожнее...
«Так вот, этот еврей и говорит: «Я покажу вам чего-то такого, что вы еще не видели. Вот на этих открытках женщины в купальниках, а вот вы трете их мокрой тряпкой…»
Голова Джуда качнулась. Подбородок мягко, медленно уперся в грудь.
«...И они делаются, как мама родила! Но когда они сухие, они таки снова становятся одетыми! И я хочу..».
Рене рассказывает это, наклонясь вперед, смеясь, и Джуд держит бутылку — и даже чувствует горлышко, и рука его сжимается в воздухе.
На кончике сигареты растет столбик пепла. Наконец, он падает в пепельницу, выводя на ее чистом дне странный рунический узор.
Джуд уснул.
И он не заметил, когда за окном вспыхнули фары, и Луис подогнал к гаражу свой «сивик» — как Петр не услышал, как римские солдаты пришли, чтобы отвести и тюрьму бродягу по имени Иисус.
53
Луис нашел на кухне новый моток изоленты, а в углу гаража обнаружил свернутый трос. Изолентой он смотал кирку и лопату в единую связку, а из веревки сделал что-то вроде перевязи.
Туда он сунет инструменты, а Гэджа понесет на руках.