Кошачье сердце

— Четвёртая волна… — понимающе хмыкнул доктор.

— Да я бы сказал, что уже третья, если не вторая, — киска не очень понимала, о каких волнах идёт сейчас речь, но мужчинам пояснений явно не требовались. — Но даже не в этом суть. Посмотри, как быстро ушла от феминисток пальма первенства. Пришли эти, существа неопределённого пола, и такие: «Я идентифицирую себя как женщина, теперь мне все всё должны!» Настоящие женщины, естественно, прибалдели, мол, «Да что за бред он несёт? У него причиндал болтается между ног, сам сажень в плечах, тестостерон из всех щелей так и прёт. В каком таком месте он женщина?» А им средства массовой информации и самопровозглашённые активисты: «Заткнитесь! Если он ощущает себя женщиной, значит, ему все всё должны! И вообще, он теперь она, то есть они!»

На сей раз расцарапанный удручённо покачал головой, явно не одобряя новую парадигму.

— Но ты заметь, доктор, — поднял к потолку указательный палец профессор. — Идентифицировать себя другим полом можно, а представителем другой расы — нет. Заяви белый мужчина, что он ощущает себя чернокожим, его с потрохами сожрут. Но почему? В чём принципиальная разница между этими ощущениями? Где, — Фёдор Фёдорович крепко выругался, — где логика?

Доктор Бернард грустно вздохнул. Профессор продолжил свой монолог:

— Конечно, самопровозглашённые активисты и прочие прихвостни богатеньких леваков начнут рассуждать, что это другое, понимать надо, колониальное наследие, все дела. Привилегированному белому мужчине никогда не понять, каково это — быть цветным, угнетённым и так далее. Но тут сразу встаёт встречный вопрос: а что, этот самый мужчина может резко понять, каково быть женщиной? И вообще, насколько в двадцать первом веке актуальна «белая привилегия», о которой везде так трубят?

Поскольку с закусками было покончено, мужчины отодвинулись от стола и развалились в откинутых назад креслах. Пришла пора переварить сытный ужин.

Расцарапанный француз не спешил отвечать на риторические вопросы, давая Фёдору Фёдоровичу выговориться.

— Я тебе так скажу, доктор, — исподлобья уставился на собеседника, вернее слушателя, профессор. — Есть такая штука, статистикой называется. Очень, знаете ли, упрямая вещь. Против неё, как и против фактов, не попрёшь, если у тебя есть хоть капля мозгов в голове. Так вот, знаешь, представители какой расы больше всех в среднем сейчас зарабатывают?

Бернард задумчиво постучал пальцем по подбородку:

— Неужели, не европейцы?

— Не-а, — ухмыльнулся профессор. — Мужчины-азиаты. Да ты даже на нашу IT-компанию посмотри. Чуть ли не половина сотрудников — китайцы, индусы, корейцы, японцы, и ведь работают хорошо. Уж сколько мы пытались ради квот нанять чернокожих, а их всего ничего в общей массе айтишников. Ты в курсе, что у нас даже Зури числится официально не секретаршей, а программистом? С соответствующей хорошему программисту зарплатой. Ну не набрать достаточно толковых ребят с чёрной кожей! Может, всё дело в системе образования или ещё в чём, не готов делать далекоидущие выводы. Просто есть потребности бизнеса здесь и сейчас, и есть азиаты, которые эти потребности с лихвой удовлетворяют, а чернокожие нет. Но почему-то о «жёлтой привилегии» полный молчок, а вот про белую орут из каждого утюга. Опять и опять мы видим полное отсутствие логики!

Доктор покачал головой:

— Сплошные противоречия…

В этот момент на кухню заскочил один из припозднившихся на работе программистов, настороженно посмотрел на двух внезапно замолчавших начальников. Сделав правильный вывод, пухленький мужичок быстро взял с полки пачку печенья и удалился, закрыв за собой дверь.

Выждав несколько секунд, профессор продолжил свои рассуждения:

— А знаешь, наверно, ты прав, — неожиданно легко согласился с последней фразой доктора Фёдор Фёдорович. — Ведь именно на бесконечных противоречиях сегодня и построена вся повестка. Вероятно, чтобы всех запутать, чтобы все постоянно испытывали страх и чувство вины. Не имели собственной точки зрения, а тупо и яростно поддакивали каждому новому веянию. Граждане-марионетки, столь же примитивные, как наши секс-игрушки, но обладающие правом голоса. Кому это выгодно? Правильно, тем, кому нужны голоса избирателей.

Расцарапанный шумно выдохнул:

— Звучит, как настоящая теория заговора!

Фёдор Фёдорович скривил губы:

— И да и нет, дорогой доктор. Я не думаю, что у всех этих веяний есть какой-то один-единственный подстрекатель или дьявольский дирижёр. Скорее, как я и говорил, мы имеем дело с группой неких влиятельных людей, типа нашего Джорджа, попавших под влияние левой идеологии. Они не столько планируют и управляют, сколько следят за разными трендами и выбирают для поддержки те, что выгодны им в данный момент. Качнули маятник общественного мнения в одну сторону, извлекли из этого максимальную выгоду, качнули в другую. Им на все эти права женщин, цветных и неопределившихся с полом плевать. Профинансировали, использовали и выкинули тех, кто не успел быстро переобуться. Просто бизнес, то есть политика, ничего личного.

Доктор Бернард покачал головой:

— В страшное время живём, профессор.

Фёдор Фёдорович отмахнулся:

— И снова и да и нет, доктор. Большинство людей живёт сейчас лучше, чем когда бы то ни было за всю историю человечества, но вопят и страдают так, будто сейчас самые тёмные века из возможных! Противоречия, извлекающей выгоду элите нужны противоречия везде и всегда. Они плавают посреди этого хаоса как рыба в воде. Легонечко поддёргивая за нужные ниточки, извлекают из неразберихи деньги и власть.

Несмотря на вкусный и калорийный ужин, расцарапанный казался немного пришибленным:

— Так что же делать-то, Фёдор Фёдорович?

Профессор посмотрел на свой телефон:

— Кто виноват, и что делать… Извечный русский вопрос. Что ж, думаю, на сегодня делаем вот что: заканчиваем с разговорами и отправляемся по домам. Мы же с вами не «угнетённые азиаты», чтобы работать двадцать четыре часа в сутки?

Доктор Бернард рассмеялся:

— Я сейчас себя прямо настоящим эксплуататором чувствую! Мы с вами по домам, значит, спать, а бедолагам с утра до ночи вкалывать?

Профессор пожал плечами:

— Ничего, они за переработки сполна получают. В их интересах задержаться в офисе на пару часов после окончания смены. А вот у нас с вами, доктор, доход зависит не от количества затраченного на работу времени, а от полученных результатов. И знаете, к чему я за тридцать лет работы в этой сфере пришёл? Чтобы добиваться хорошего результата, надо не только вкалывать, но учиться, учиться и ещё раз учиться, а также гулять, хорошо кушать и спать. Тогда мозг решает сложные задачи куда эффективнее.

Мужчины поднялись из-за стола:

— Ну-с, насчёт хорошо покушать, думаю, мы на сегодня план выполнили, — доктор принялся убирать со стола.

— Следующий пункт по плану — хорошо выспаться! — подмигнул Фёдор Фёдорович коллеге. — Совсем забыл спросить за всеми этими разговорами, как вам пельмешки-то, доктор?

Расцарапанный широко и искренне улыбнулся:

— Они бесподобны. Но, чтобы не оставаться в долгу, позвольте в следующий раз угостить вас чем-нибудь традиционным с моей стороны. Петух или цыплёнок в вине, кордон блю, рататуй, потофё, говядина по-бургундски… Всё, что вы пожелаете!