Кошачье сердце

Когда у Андрея Петровича удавалась рыбалка, что случалось не всегда, основное блюдо дополнялось ухой, жареной или запеченной рыбкой.

На выходные дни выздоравливающие пациенты отпрашивались из больницы домой, и покидали ее до утра понедельника. И поскольку по воскресеньям на обед больным было положено мясо, на столе у наших героев появлялось что-то мясное, оставшееся от общего котла.

Случались на столе и деликатесы. Доктор утверждал, что если плавленый сырок «Дружба» не глотать сразу большими кусками, а перед проглатыванием медленно разжевывать и рассасывать, то он будет таким же вкусным как сыр французский. Анна Ивановна убедила всех, что обжаренные с солью тыквенные семечки ничем не хуже импортных фисташек. На что Андрей Петрович, в свойственной ему манере, добавил, что если на бутылку Холойского шампанского наклеить этикетку от итальянского игристого вина, то содержимое бутылки будет вкуснее и того, и другого.

За общим столом все больничные квартиранты собирались только по вечерам. Часто ужин длился до самой ночи. Шли неспешные разговоры: собеседники делились воспоминаниями, разными историями, обсуждали свои и городские проблемы, спорили, шутили и таким образом хорошо проводили время.

У Мурзика был отдельный стол, состоявший из объедков, остававшихся после еды людей в синих халатах, которых доктор называл больными. В основном ему давали то, что больные называли почему-то молоком. Сам он называл это сливками, потому что видел, как эту белую жидкость сливали в его миску из недопитых кружек.

К удивлению Мурзика, люди, в отличие от кошек, ели очень долго. При этом они ели исключительно из своих собственных мисок и не пытались что-то выхватить из соседних.

Развалившись под батареей и делая вид, что спит, он всегда внимательно слушал происходившие за столом разговоры. Со временем он отметил, что люди говорили только о прошлом и настоящем. О будущем вообще не говорили, как будто у них его не предвиделось. Позднее он понял, почему это происходит. Если верить говорившим, то в прошлом они могли каждый год ездить на юг и иногда посещать «Славянский базар». Теперь же на юге разгорелась война, а «Славянский базар» и вовсе сгорел. По логике Мурзика, если их настоящее было хуже, чем прошлое, то будущее должно быть хуже, чем настоящее. И зачем в него заглядывать? Только настроение себе портить.

Новая жизнь Мурзика протекала до невыносимости однообразно. Кот давно бы сбежал на улицу, но там, в отличие от больницы, было пока еще холодно и голодно. Поэтому он с нетерпением ожидал марта, который был уже совсем близко.

Тепла и пищи Мурзику было мало. Душа его просила пакостей. Лично к Кириллу Кирилловичу и лично к его супруге Антонине Васильевне он относился с уважением, но не пакостить в их доме он не мог в силу своей натуры. И потом нельзя забывать, что они все же были людьми, гены которых, как говорил Барсик, на восемьдесят процентов совпадают с генами мышей. Это такие мерзкие грызуны. Особенно эти двое, от закордонных продюсеров, Чиб и Гэйл.

За недолгое время котяра натворил для своих временных хозяев массу всяких приятных ему пакостей. Он с удовольствием поцарапал любимое кресло доктора, погрыз любимые туфли его жены, изрядно потрепал любимого ими обоими говорящего попугая. В аквариуме из живых существ осталась только одна черепаха, которая спаслась тем, что притаилась на дне, притворившись мертвой. Всякий раз за свои жуткие поступки Мурзик получал выговоры от доктора, и от этого его настроение портилось. Ему было стыдно за этого человека, который возмущался нормальным кошачьим поведением. При этом кот рычал: «Погодите, перед тем как сбежать отсюда, я вам еще и в тапки наделаю».

Единственным безобидным развлечением Мурзика было наблюдение за приемом больных, который проводил доктор при помощи Анны Ивановны.

В кабинете, где велся прием, нельзя было находиться посторонним, за исключением Мурзика, чем кот очень гордился: у него была привилегия, которой не было даже у людей. Измайловский, в отличие от кота, думал иначе: «Надо брать эту шкоду с собой на прием, чтобы она меньше пакостила».

Как обычно, в дверь постучали. Как обычно, доктор сказал: «Входите». И, как обычно, в приемную вошел очередной необычный человек. На этот раз им оказался пожилой мужчина. С заискивающей улыбкой он обратился к доктору:

– Здравствуйте, многоуважаемый Кирилл Кириллович! Простите меня, пожалуйста, я не помешал? Можно к Вам?

«Чересчур интеллигентный, – подумал Мурзик. – До чудаковатости. Точно выведет доктора из себя».

– Здравствуйте, проходите, садитесь, пожалуйста, – ответил Кирилл Кириллович. – Слушаю Вас.

– Я к Вам, доктор, с деликатным вопросом, – сказал мужчина и многозначительно покосился на Анну Ивановну.

– К нам почти все приходят с деликатными вопросами. Пусть Анна Ивановна Вас не смущает, она на работе. Слушаю Вас.

– Вы знаете, в последнее время у меня что-то… – еле выдавил из себя мужчина и замолчал.

– Откуда же я могу это знать?

– Вы знаете?

– Я же сказал, что не знаю. Говорите, в конце концов, что у Вас?

– В общем, как бы Вам это сказать… В последнее время у меня не очень получается, как бы Вам это сказать… Я уже и в туалет стал заходить за полчаса до того как… Ну, чтобы настроить себя… Понимаете?

– Кажется, понимаю.

– И все равно с большим трудом получается.

– А сколько Вам, простите, лет?

– Да, уж, восьмой десяток разменял.

– Так, что же Вы хотите? Возраст.

– Хм, возраст. Соседу за восемьдесят, а он рассказывает…

– Вы тоже можете рассказывать. Но полагаю, что Вам надо радоваться, что у Вас вообще хоть что-то получается. Идите и радуйтесь этому. И ни в коем случае не поддавайтесь рекламе на эту тему, иначе у Вас совсем ничего не будет получаться.

– Так Вы что, и касторки мне что ли не выпишете? – удивленно спросил мужчина, вставая со стула и почесывая затылок.

– И зачем Вам касторка?

– Ну, чтобы у меня лучше получалось…

– Так, у Вас запор что ли?

– А Вы что подумали?

– Вы же толком не объяснили, какой у вас недуг. В общем так. Больше двигайтесь, делайте зарядку, массируйте живот и делайте клизму. Принимайте пару раз в неделю стакан молока с мелко нарезанными свежими огурцами. Если не поможет, приходите. Будем думать, что делать дальше.

– И что? Вы мне так ничего и не выпишете? Что же я, зря в больницу приходил?

– Анна Ивановна, выпишите ему арбидон, – слегка психанул доктор.

– А зачем ему арбидон? – спросила Анна Ивановна.

– Человеку надо что-то выписать, а у нас, сами знаете, кроме арбидона ничего нет. К тому же, как говорит наш министр, от него хуже не будет.

– У Вас есть арбидон? – радостно воскликнул пациент. – Так это то, что мне нужно! По телевизору же все время говорят: «Прими арбидона немало, запора – как не бывало». Неужели не слышали?

Он с удивлением посмотрел на доктора.