Кошка по кличке "счастье"

– Сестренка! Почему ты так холодна?
– Язвительно, с ядом и сарказмом, осведомилась девчонка и заплясала перед до мной, звонко смеясь. Её голос и смех бесили и, как ни странно, от этого становилось теплее. Огонь ненависти и злости внутри отвлекал от боли и холода.
– Ты уже не чувствуешь боль? Почему ты не хочешь меня порадовать своими криками и стонами?
– Обиженно интересовалась садистка и, взяв раскаленную кочергу, стала тыкать ею в меня. Холод сменяющийся раскаленным металлом дарили такие яркие болезненные ощущения, что у меня мутилось в глазах и я почти закричала, но что-то не давало. У меня не было кляпа во рту, это я чувствовала, но все равно не могла кричать.
– Упрямая дрянь!
– Девочка разозлилась не на шутку. Она отчаянно стала давить кочергой на мой живот, желая услышать мой крик или хотя бы стон, но я была нема, как рыба или труп. Хотя вторым я стану после еще одной пытки этой ненормальной. Я хотела кричать. Я очень хотела кричать, биться в конвульсиях и хоть что-нибудь сделать, но не могла. Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как бесится моя мучительница. Осознание собственной беспомощности заставило ироничную улыбку закрасться на мои губы и, судя по удивлению девочки, она увидела эту улыбку. И ей это не понравилось.

– Ты должна страдать! Тебе должно быть больно!- Отчаянно закричала садистка и ударила меня по лицу. Это оказалось очень больно, но не так, как кувалдой по ноге… - Я знаю, что заставит тебя страдать… - Мне не понравился блеск в её глазах. Кровожадность, жажда боли и страданий других, злорадство и истинное садистское удовольствие отступили. Сейчас я видела то самое главное, которое пугало меня больше всего: обещание настоящей боли… - Ты не посмеешь обидеть моих друзей, иначе я обращу тебя в пыль… - Прошептала мои слова девочка и залилась противным смехом, согнувшись пополам. Она сказала это таким издевательским, саркастичным тоном, что будь я в другой ситуации, обязательно бы обиделась. Но сейчас я испугалась. Испугалась за друзей. А вдруг эта малолетняя дрянь может и в их сны залезть? Нет! Я не хочу этого! Боже, меня шантажирует плод собственной буйной фантазии! И самое кошмарное, что я ничего не могу с этим поделать!

– Сестренка, к тебе гости… - Издевательски пропела моя мучительница и подошла к выходу из пыточной, зажигая факел на стене. Её бледная рука опустилась на ручку тяжелой кованной двери и она потянула её на себя. Раздался противный скрип, режущий слух и вот, когда дверь открылась, из темноты вышел…

***

– Анабель!
– Взволнованные Гокудера и Ямамото прокричали мои имя в один голос и я, еще не отойдя от содержания сна, резко села, закричав то, что хотела прокричать там:

– Не смей!
– Крик вышел на славу и оглушил парней, но мне уже было все равно. Я обняв колени, уткнулась в них лицом и рыдала, рыдала и рыдала. Меня одолевал озноб, те места, которые мне прижгли во сне, болели, но не так сильно, как в пыточной. Не знаю кого именно привела эта мелкая тварь, но точно помню, что не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Единственное, что поняла из сна, так это то, что того, кого решила пытать эта садистка, был явно мужского пола и более того, он был мне хорошим другом. Знать бы способ противостоять этой дряни и я бы обязательно противостояла, но я беспомощна, как беззубый котенок лишенный когтей и глаз. Во сне могу лишь видеть, но ни дара речи, ни свободы действий у меня нет. Может это высшие силы мира сего отыгрываются так на мне за то, что я меняю канон? Если так, то я готова терпеть эти пытки, переживать новые мучения вновь и вновь, вновь и вновь… Главное, чтобы мои друзья были в порядке, главное, чтобы они были живы-здоровы и счастливы, а уж с собственным кошмарами можно смириться, даже привыкнуть к ним. Наверное.

Ямамото, первый отошедший от моего крика (благодаря усердиям Скуало бейсболист уже привык к звуковым ударам), крепко обнял меня, прижав к себе. Я сжала в руках его футболку, уже успокаиваясь. Тепло вонгольского дождя успокаивало и заставляло забыть о боли. Вот это я понимаю, очищающий и успокаивающий дождь…

– Анабель, вот.
– Гокудера, сделав вид, что просто проходил мимо, протянул мне стакан с водой. Я смущенно улыбнулась ему, взяв стакан трясущейся рукой и сделав пару глотков. Жажда меня не мучила, но отказаться от заботы не получилось: это выглядело кощунственно по отношению к беспокоющемуся другу.
– Что снилось на этот раз?
– Лениво поинтересовался он, как бы невзначай, а я, прикусив губу и сильно сжав кулаки, отвернулась. Не хочу говорить им об этом. Не хочу чтобы они знали. В своей не такой долгой жизни, я всегда держала свои проблемы при себе и жаловалась лишь на те, которые не считала значительными. Так я могла быть такой как все, могла найти общий язык со всеми. Да и кому интересны мои проблемы? Мои проблемы - это только мои проблемы. А если буду постоянно показывать всем свои проблемы и открывать душу, то как можно будет дружить с человеком? Это уже не дружба, а лишь сочувствие тебе, дружба из жалости. Я натянуто улыбнулась парню, думая о том, что такая дружба мне и даром не сдалась.

– Не важно. А вы чего проснулись?
– Удивилась я, смотря на них, надеясь поскорее перевести разговор на менее щекотливую тему.
– Не уж-то я кричу во сне?
– Удивленно хлопая ресницами, поинтересовалась я, но они отрицательно покачали головой. Ямамото, отвернувшись от меня, но не выпуская из своих объятий, ответил на мой вопрос:

– Ты не кричишь. Ты что-то неразборчиво шепчешь… - Дождь Вонголы задумался и на ломаном русском сказал “хватит”. Звучало это как “хфатиит” или как-то так, но разобрать было не так сложно. Значит во сне кое-кто изволит говорить на русском. Неплохая новость, потому что мои слова сквозь сон никто не понимают. Стоп…

– Ребята, покормите Фел! А я в школу! Я уже два дня там не появлялась!
– Убежав в ванную, попросила я ребят. В рекордно быстрые сроки собралась, оделась, взяла сумку и убежала в школу, не дав друзьям ни одной лишней минуты на то, чтобы попытаться завести диалог или зажать меня в угол, чтобы лишить возможности сбежать и все-таки принудить к разговору. И о чудо: у них ничего не получилось, все-таки жертвой я оказалась верткой и я не опоздала в храм знаний! Это правдо было чудом, если вспомнить, что проснулась моя персона примерно за полчаса до звонка на урок, но как оказывается придает скорости не желание разговаривать о чем-то лично тебе неприятном.

День прошел довольно пресно и неинтересно, разве что Кио разбавлял эту скуку своими недовольным, но смешным бубнежем. Честно сказать, этот рыжик мне начинал нравится, как друг и товарищ, да и опять-таки Гокудеру напоминал. Киоко и Хана тоже оказались неплохими собеседницами (мы учились в одном классе, но я всегда на переменах куда-нибудь сваливала, чтобы не попасться вонголятам на глаза). Теперь, встречая Кею в коридорах школы, я не боялась, что он будет пытаться меня убить. Он вообще, как только видел меня, отворачивался и пытался игнорировать, причем вполне успешно. Между прочим, такое его поведение тоже не хилый прогресс!

На последнем уроке, решив все задания, которые нам дал учитель, я откровенно скучала, как в кабинет зашел Кея, вызвав меня в кабинет дисциплинарного комитета. Одноклассники посмотрели на меня с таким сочувствием и сожалением, что было понятно, что я в их глазах уже труп. Демонстративно фыркнув, взяла сумку и пошла следом за Хибари, у двери остановившись.

– Ребятки, если увидите, как нечто, говоря на непонятном языке, летит вниз головой с крыши, знайте что это буду я и я погибну смертью храбрых.
– Улыбнувшись, сказала я и соизволила продолжить путь в кабинет дисциплинарного комитета, гадая зачем понадобилась грозному главе этого самого комитета. Может он хочет поговорить о том, что происходило вчера в кафе? Ну да, согласна, перегнула я немного палку. Но я была пьяна вдрызг, меня можно понять и простить! Или он всё-таки свалил раньше того момента, когда я начала буянить? Вот бы еще вспомнить!

– Кея-тян!
– С улыбкой до ушей, я открыла дверь кабинета, посмотрев на хмурого парня, сидящего на диване.
– Зачем звал? Кстати, спасибо, если бы не ты, я бы на уроке от скуки сдохла. Такие легкие темы… - Без умолку продолжала говорить я, приложив указательный палец к уголку губ и смотря в потолок.
– А вообще извини за вчерашнее.
– Виновато шаркнув ножкой, невинно похлопала глазками, но раскаяния в моих словах было ни на грамм. Я прошла к дивану и села перед Хибари, положив руки на колени. Как же я все-таки не люблю эти долбанные юбки!
– Как говорится в России, что у трезвого в голове - то у пьяного на языке.
– Когда ежик явно не понял смысл моих слов, я тихо выдохнула. Ну не знакомы здесь с Россией и её традициями. Раз не знакомы, будем учить, хотя сама я нуб в этом.
– Это значит: то, что не скажет трезвый, пьяный обязательно выскажет.
– Соизволила пояснить и наконец-то замолчала, решив послушать чудесный голосок Хибари-сана, а то уже соскучилась по его голосу. И вообще, моим голосовым связкам тоже нужен отдых. К моему великому разочарованию, Кея лишь указал на край дивана, на котором сидел, призывая меня сесть на указаное место. Ослушаться или нет? Раз он меня спас от скучного урока, то можно и послушаться. Но это первый и последний раз, потому что он еще и возгордиться может. Передернув плечами, я последовала немому приказу и села куда указали. Как только я приземлилась на край дивана, Хибари положил свою голову мне на колени… Я даже опешила от такой наглости, но сказать честно было приятно. Наш гордый ежик, как только нашел себе подушку, коей являлись мои колени, закрыл глаза и походу стал засыпать, чего лично мне не хотелось.

– Эм… Кея-тян, я конечно все понимаю… - Миролюбиво начала говорить, чуть сбавив громкость: всё-таки совесть тоже нужно иметь, тут человек подремать собрался.
– Но мне как-то неудобно… - Слабо вякнула я, чисто из вредности. Естественно, он меня не послушал. Я выдохнула, ласково, почти по-матерински улыбнувшись. Он такой милый когда спит. Приятно видеть его таким, а еще приятнее ощущать, как он спит на мне, слышать его тихое дыхание. Наверное, это и есть материнская любовь. Выдохнув, я уже совсем не боясь гордого и грозного ежика, решилась провести рукой по его голове. Аккуратно, подушечками пальцев, я пробежалась по черным волосам, ласково коснулась ушка и щеки. В моем видении на моих коленях лежал не Хибари Кея, а маленький Кея-тян, которому нужна забота и ласка. Кея напрягся и недовольно посмотрел на меня, но я лишь улыбнулась в ответ на его взгляд, чувствуя затопляющую душу нежность, срывающую крышу и душащую инстинкт самосохранения в зародыше.

– Что ты делаешь, травоядное?
– Сонно осведомился парень, тем не менее не спеша покидать мои колени, на которых он так хорошо устроился. Я издала тихий смешок, смотря ему прямо в глаза. Материнский инстинкт это, или я правда люблю Хибари, но мне захотелось его поласкать, подарить ему частичку души, вместе с заботой. В последнее время такое желание часто возникает по отношению не только к ГДК. Я задумалась. Помнится давным-давно, во времена третьего класса мы учили колыбельную и за нее я получила пять. Почему бы сейчас не спеть её?