Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Задача учителя – разгадать каждую особенность, узнать, что гложет ученицу, найти дорогу к её сердцу, а потом и её саму вывести на нужную дорогу.

Глядя сейчас на Марлен, я размышляла, в чём причина её неприязни ко мне. Не понравился внешний вид? Вряд ли. Ребёнок слишком мал, чтобы ненавидеть из-за длины юбки. Тем более, домашнее платьице девочки стоило больше, чем мои сапоги. Нет, ревность к наряду тут точно ни при чём. Не хочет учиться? Вполне возможно. Избалована, желает только играть. Не нравится чужой человек рядом? И это может быть проблемой.

– Мадам Броссар, - позвала я, - не будем слишком докучать барышне. Я думаю, со временем мы обязательно поймём друг друга, и всё наладится. Слышишь, Марлен? – я обратилась к девочке, а она демонстративно перевела взгляд в окно. – Мы с тобой познакомились, ты мне очень понравилась. Ты красивая и нарядная, и у тебя столько игрушек, что принцесса может позавидовать. Надеюсь, со временем принцесса позавидует и твоим знаниям, я постараюсь научить тебя всему, что знаю сама. Начнём занятия завтра утром. Ты не возражаешь?

Она не ответила, и я продолжала:

– Молчание – знак согласия. Сегодня мне надо разобрать вещи и книги, надо отдохнуть - ведь я ехала к тебе почти через всё королевство, но если ты захочешь пообщаться – твой дядя поселил меня в соседней комнате. Заходи в любое время, буду рада тебя видеть.

Опять молчание в ответ.

Тогда я обратилась к госпоже Броссар и попросила её показать мне замок.

– И расскажите о том, что мне надо знать, - сказала я очень учтиво. – Чтобы я нечаянно не нарушила ваши порядки.

Но и тут моя дипломатия потерпела полный крах. Госпожа Броссар смерила меня взглядом и процедила сквозь зубы:

– Вы их уже нарушили, - а потом громко добавила: - Идёмте. Покажу вам замок.

«Не женщина, а сухарь», - подумала я, помахала рукой Марлен, которая по-прежнему смотрела в окно, и вышла из детского царства, оставив в одиночестве её высочество в голубом платье.

Я не спрашивала, куда меня ведут, но когда мы отошли от детской комнаты достаточно далеко, чтобы можно было говорить, не боясь быть услышанными, я спросила:

– Мадам, месье Огрест говорил, что у Марлен непростой характер. Речь шла о нежелании девочки общаться с кем-то? Она всегда так настроена к незнакомым людям, или есть какая-то другая причина, почему она приняла меня в штыки? Не подумайте, что я спрашиваю из праздного любопытства… Мне важно узнать о Марлен как можно больше, чтобы я нашла к ней верный подход.

Госпожа Броссар обернулась ко мне так резко, что затрепетали оборки чепца.

– Не знаю, что там рассказал вам милорд, - заявила она, вытягиваясь в струнку и высокомерно вскидывая голову, - но барышня Марлен – обыкновенный ребенок. И она охотно общается с теми, кто ей приятен. Вы слышали то же, что и я. Вы ей не понравились. Примите это, как факт.

– Принимаю, - ответила я, стараясь говорить ровно, чтобы не случилось ссоры. – Поэтому и прошу рассказать мне побольше о девочке, чтобы я смогла лучше понять её, найти с ней общий язык…

– А я прошу вас не лезть к ребёнку в душу, - отрезала она. – Вас пригласили в качестве учительницы, а не исповедника. Не обольщайтесь, что я заступилась за вас перед ней. Я сделала так в воспитательных мерах. Но моё отношение к вам не изменится. И сменили бы вы, ради небес, обувь! – она уничижающее посмотрела на мои красные сапожки. – Это – Шанталь-де-нэж, к вашему сведению, а не королевский парк развлечений. Всего доброго. Ужин в шесть часов, внизу, в столовой. Не опаздывайте. Не заставляйте Лоис ждать. Хоть она и простая кухарка, но уважайте её труд. Как уважают все в этом доме.

Она поправила чепец и начала спускаться по лестнице, оставив меня на втором этаже.

– Мадам! – окликнула я. – Но вы обещали показать мне замок…

– Не обещала, - сказала она, даже не замедлив шаг. – Это была ваша идея. А по моему мнению, вам надо знать только учебную комнату и столовую. Остальное вас в этом доме не касается.

Вот и поговорили.

Я проводила её взглядом, немного постояла в коридоре, и вернулась в свою комнату. Ладно, примем всё как факт и пока разберём вещи. Потому что уезжать отсюда я не намерена. И собираюсь выполнять свои профессиональные обязанности, пусть это кое-кому и не нравится.

До ужина было ещё довольно долго, и я позволила себе приятно посумерничать в одиночестве.

Я разобрала одежду и бельё, разложила всё по полкам в шкафу. Поставила на письменный стол часы в виде кошки – подарок мадам Флёри в день окончания пансиона, и начала разбирать книги, откладывая те, что понадобятся мне для обучения Марлен. На самом дне лежала «Серебряная ложка, или талисман удачи». Папино наследство.

Я грустно усмехнулась, проведя ладонью по кожаному переплёту.

Ну и пусть. Книга в наследство – это очень даже неплохо. Деньги всё равно разошлись бы, а книга останется на память.

О чём, кстати, эта книга?..

Я открыла её и с удивлением обнаружила сборник кулинарных рецептов. Как папа догадался, что моя мечта – открыть собственное кафе? Я говорила об этом только мадам Флёри. Может, она написала отцу?..

Значит, папа и в этом был на моей стороне. Даже когда его уже не было рядом, я всё ещё чувствовала его поддержку.

Перелистывая страницы, я смахивала слёзы с ресниц. Но это были не слёзы горя. Это были слёзы радости, благодарности, любви.

Бисквитные торты… песочное тесто… пирог с черносливом… Какие замечательные рецепты. Как раз то, что нужно. Папа знал, что подарить. Перевернув очередную страницу, я обнаружила засушенную веточку гиацинта. Когда-то цветы были синими, но поблекли от времени. Зачем папа положил сюда гиацинт? И где он его взял? В наших краях эти цветы не росли.

Разгадать эту загадку я так и не смогла, но бережно сохранила цветок на прежнем месте. Пусть лежит – это тоже память.

Открыв титульный лист, я посмотрела год выпуска книги. Десять лет назад. Я училась в пансионе, во втором классе. Интересно, когда папа купил её? Ещё когда я училась или когда уже работала учительницей?

На обороте титульного листа было что-то написано, и я с волнением перевернула его, чтобы прочитать папино последнее напутствие. Чернила тоже поблекли, но можно было прочитать: «Дорогой Фифи от любящего безмерно Папара».

Фифи? Папа никогда не называл меня так. И себя никогда не называл Папаром.

Неужели, Полин отдала мне совсем другую книгу?! Не ту, что завещал отец?

Но я тут же вспомнила, что среди вещей отца вообще не было никаких книг. Папа не любил читать, да у него и не было на это времени. Если бы в его комнате были другие книги, я бы заметила. Ведь мы с сёстрами разбирали его вещи…

Фифи… Папар…

В конце концов, я пришла к выводу, что книгу отец приобрёл с рук у какого-нибудь торговца подержанными вещами. Продавцы товара вразнос часто приходили в нашу деревню. А уж книжных магазинов не было во всей округе миль на тридцать. Жаль, что папа не оставил ни письма, ни записки, но пусть так. Эта книжица всё равно станет для меня драгоценней, чем пятьдесят золотых. Я смахнула со страницы упавшую слезу, поцеловала переплёт, и положила книгу на прикроватный столик, чтобы почитать перед сном.